Старлингу еще приспичило подвести воду к комнате второго этажа.
– Я видел возле дома насосную станцию, – сказал он. – Водяной столб дойдет до the loft?
Если перевести слова брата Дэвида на местное наречие, то «насосной станцией» он величал обычный погружной насос в баке с водой, который мы иногда использовали в случае довольно частых отключений водопроводной воды. А словом «лофт» он именовал верхнюю комнату, резонно полагая, что это не полноценный «floor» – этаж, но и не «attic» – чердак то бишь.
Решив проблемы арендаторов (по крайней мере частично), я покинул дачу и подошел к кабине «хайса». Тут зазвенел мой телефон и кто-то принялся стучать в стекло дома изнутри. Стучала Кэсси. Звонил Ричард. Что-то забыли сказать на прощание?
– Слушаю, – проговорил я в трубку.
– Андрей, – сказал Бэрримор, – на сиденье я забыл молитвенник и распятие. Будь добр, принеси их мне.
– Нет проблем… – Я снял с сиденья душеспасительную книжку в рыжеватом переплете и простой металлический крест из вороненого металла довольно больших размеров. Вернулся в комнату, где о чем-то говорившие между собой американцы примолкли.
– Положи на стол… Спасибо, Андрей. Больше не задержим.
…С Таниной тетей по имени Вера Павловна нам удалось пообщаться после обеда – благо на квартирном переезде мне пришлось делать только один рейс, да и то в черте одного района, так что во второй половине дня я был свободен.
Вера Павловна приняла нас сдержанно, без неприязни, но и без явного восторга. В общем, столь нейтральное поведение можно было легко объяснить – когда к вам неожиданно обращаются дальние родственники, с которыми вы почти не общаетесь, то это значит, что им от вас что-то надо. И вряд ли дело окажется простым и легким. Когда речь зашла о том, что нам бы хотелось пообщаться с Геннадием, Вера Павловна грустно покачала головой:
– Гена очень редко звонит и почти не появляется. Еще перед Новым годом как уехал куда-то в степи с археологами, так и не приезжал с тех пор.
– Перед Новым годом? Так это же зима – уж вряд ли археологи что-то в морозы копают, – усомнился я.
– Я не знаю. Уехал – и все. Он почти ничего не объяснял. Гена – он же очень скрытный. Ничего от него не добьешься. Уж матери-то мог бы сказать. Как чего ни спрошу – все нормально, все в порядке, лишнего слова не вытянуть…
В голосе Веры Павловны звучала горькая застарелая обида.
– Как бы нам с ним поговорить? Может, номер телефона подскажете? Или адрес есть? – рискнула спросить Таня.
– Адреса не знаю. А телефон? Ну, он на городской звонил всегда. Я кое-как допросилась, чтобы он мне свой номер сказал. Потом я три раза по нему звонила, все время автоответчик сообщал, что номер не обслуживается.
Становилось ясно, что человек «шифруется». От кого? Да и по какой причине?
– Это он по работе поехал в «степи»? – спросил я, подчеркнув устно слова «по работе». – И куда именно?
– Вот с работой у него точно проблемы были. Он ведь мальчик у меня умный, в аспирантуре учился. Ну вот не дали ему ни диссертацией заняться, ни работать потом толком. Очень расстраивался… Куда именно уехал? Не знаю я… У него в Алтайском крае в основном интересы были.
– А тематика какая у него была, не знаете? – опять спросил я.
– Примерно знаю. Он все больше сибирскими ханствами занимался. Очень переживал, что вся литература по этой теме как под копирку написана. А стоило, говорит, сделать чуть шаг в сторону от общепринятой концепции, так сразу все в крик: не подрывай основы! Я ведь сама филолог по образованию, знаю, как это бывает, когда пытаешься усомниться в правоте какого-нибудь так называемого основоположника. Все ведь видят, что хоть и авторитет, а у него написан вздор, и в коридорах все с этим согласны, но только не дай бог возразить в монографии или – страшно подумать – в диссертации! Особенно молодой если. Зажмут напрочь, а будешь упираться – проблем не оберешься....
– У него с научным руководителем были проблемы?
– Кажется, именно с ним – нет. Наоборот, Гена говорил, что он вполне адекватен. Фамилия – Кунцев. Как зовут, не помню. Там другие им обоим палки в колеса ставили…
Таня вовремя вступила в разговор, посочувствовала, даже выдала подобную историю из их института, по-моему, вымышленную. Но реплика пришлась к месту, Вера Павловна стала приветливее, предложила нам чаю с вафлями. Мы из вежливости покапризничали, но потом предложение приняли.
– Как у вас дела на даче? – вдруг неожиданно спросила Вера Павловна.
Вопрос застал нас врасплох. Думаю, вряд ли тетя обрадовалась, если бы узнала, что мы, вместо того, чтобы копать грядки, сдали дачу в аренду, да еще сомнительным иностранцам.
– Сложно все время ей заниматься, – осторожно ответил я. – Работать много приходится.
– Понимаю… Толя тоже так говорил, – вздохнула тетушка. – А вот Гена одно время просто зачастил туда. Так не поверите – в первое же лето после покупки перекопал весь огород, хотя до этого только ругался, говоря, что выращивать в наше время овощи – это глупость. Причем копал очень глубоко, так совсем не нужно было делать… И под домом подпол вырыл – просто огромную комнату сделал. Я даже боялась туда заглядывать.
Мы с Таней переглянулись. Подполья в доме мы не видели. Небольшой погреб под летней кухней имелся, но не более того.
– Может, он что-то искал там? – уже не так осторожно произнес я.
– Что там было искать? – равнодушно сказала Вера Павловна.
– А у вас эта дача давно? Анатолий Сергеевич ее ведь купил у кого-то, если я не ошибаюсь, – решила уточнить Таня.
– Да, купил… Лет шесть назад. Что интересно, ее Гена сам присмотрел и даже настоял на том, чтобы купить именно этот дом. Там хозяева уезжали за границу на ПМЖ, если я не ошибаюсь, а Гена прямо в ультимативной форме Толе так и говорил: «если хотите покупать дачу, то надо покупать именно эту и никакую другую». Я, если честно, почти не помню ни прежних хозяев, ни даже вообще каких-то подробностей сделки. А Толя как-то не очень берег старые бумаги, документы. Однажды даже чуть было не выбросил сберкнижку в мусор. Но, это скорее из-за того, что не выносил, когда в доме барахло скапливалось. За чистотой всегда следил, это у него с флотских времен, наверное, еще осталось. Вот, помню, бывало, придет кто-нибудь к нам в гости…
Разговор стал понемногу уходить в сторону. Таня это тоже заметила.
– Вера Павловна, – мягко втиснулась