Читать интересную книгу Иван Кондарев - Эмилиян Станев

В казино, отделенном от зала двустворчатой дверью, горела карбидная лампа. Оттуда доносился смех, скрип стульев, звон стаканов.

— Пойдем займем столик. Я хочу угостить тебя чаем с шоколадом. Ты никогда не пила чая с шоколадом и не знаешь, как это вкусно, — оказал Кондарев, ведя сестру через буфет.

— От чая мне жарко станет, — ответила Сийка.

Она стеснялась; ее слепил яркий свет карбидной лампы, и она часто моргала своими синими, как васильки, глазами.

— Наоборот, от чая становится прохладнее. А Сотиров придет? — шутливо спросил Иван.

Сийка догадалась, что творится в его душе и почему он так торопится занять столик. Как только они вошли в зал, она заметила, что он оглядел всех женщин. Не найдя той, которую искал, Кондарев повел сестру в казино. «Неужели он, зная обо всем, все же ищет ее?» — спрашивала себя Сийка, не смея заглянуть брату в глаза.

Ей было больно за него. У нее и в мыслях не было, что какая-нибудь женщина может предпочесть ему другого. Как ни далека она была от сердечных дел брата, как ни благоговела перед ним, считая себя недостойной осуждать его выбор, все же она не могла скрыть возмущение и не дать воли своему чувству. От подруг она узнала, что Христина дружит с Костадином Джупуновым, да и своими глазами видела их прогуливающимися по городу. Она была в недоумении: неужели брат не знает об этом? И раскаивалась, что пришла на вечер. Выздоровление матери принесло такое облегчение и радость, что захотелось немного повеселиться. Она не думала, что брат останется здесь на вечер. Он избегал подобных развлечений, но сегодня, к ее большому удивлению, не ушел, оставив ее, а решил поухаживать за ней. Она вспомнила, как тщательно он завязывал галстук, с каким недовольством оглядывал свой ставший узким темный костюм. «Эх, братец, как она посмеялась над твоими чувствами», — с горечью думала Сийка, готовая встретиться с насмешливыми взглядами.

Казино состояло из двух помещений. В первом, возле зала, большинство столиков было занято местным «хайлайфом». Во втором молодые люди сдвигали столы, готовясь к пирушке.

Кондарев выбрал столик, над которым висело зеркало.

— Что-то рано мы с тобой пришли, — сказал он, усаживаясь против сестры лицом к зеркалу.

Сийка поняла, что брат нарочно выбрал такой столик, откуда видны все, кто заходит в буфет.

Дверь из зала непрерывно хлопала. В казино входили чиновники с женами, торговцы, ремесленники. Они предпочитали второе помещение, где чувствовали себя свободнее. В буфете мелькнул Ягодов, бритый и напудренный, невероятно бледный в слепящем свете лампы. Затем появился Христакиев в снежно-белой манишке с черной бабочкой. Рядом с ним шла смуглая девушка с невинным выражением на красивом лице. Столики были нарасхват, и многие пришедшие посидеть здесь до начала вернулись в зал, где музыка на время смолкла. Два прилизанных официанта с пустыми подносами и с карандашами за ухом пробирались сквозь нарастающую сутолоку к буфету, выкрикивая на ходу заказы.

В зале вдруг грянула музыка, и веселые звуки хоро заглушили многоголосый шум. Многие поднялись из-за столиков и, толкаясь в дверях, стали протискиваться в зал. Большинство посетителей, мужчины среднего возраста, намеревались раз-другой сплясать хоро, а затем, предоставив женам свободу танцевать или смотреть на танцующих, вернуться в буфет и сидеть там до конца за рюмкой. Через минуту к ударам барабана, уханью контрабаса и визгу кларнетов присоединился громовой топот сотен ног, от которого задрожало все здание.

— Ты хотела сплясать хоро? Вечер начался, и, если ты не воспользуешься случаем, неизвестно, когда заиграют снова, — сказал Кондарев сестре.

Сийка догадалась, что он хочет проверить, пришла ли Христина. Она быстро допила чай, нетронутую шоколадку сунула в карман брату и встала. Хоро вилось через весь зал. Вначале пляска шла немного вяло. Чиновники и торговцы соблюдали достоинство и плясали чинно, глядя себе под ноги. Но молодым взятый темп был не по душе. Да и сами музыканты понемногу ускоряли мелодию, и хоро становилось все более буйным. Грузные дамы, опасаясь за свои наряды, скрепленные в потайных местах булавками, и боясь размазать пудру и помаду, старались удержать прежний темп и то и дело сбивались. Бросая растерянные взгляды на разгоряченных мужчин, которые увлекали их за собой, они едва не отрывались от хоровода. Мелькали лаковые туфли, то тут, то там из-под платья предательски белела нижняя юбка, скрепленные шпильками высокие прически угрожающе кренились набок, с корсажей слетали розы. Смешанный запах одеколона, пудры и духов облаком поплыл в нагревшемся воздухе зала.

Кондарев и Сийка присоединились к веренице рядом с красильщиком шерсти. Красильщик плясал, высоко подняв голову, с таким видом, будто разглядывает закопченный балкон и бумажные гирлянды.

В глубине сцены собралась молодежь. Сутулый аптекарь разговаривал с дородной статной девушкой, окруженной врангелевскими офицерами. Ей очень хотелось сплясать вместе со всеми, но она не решалась, потому что считала хоро чем-то мещанским и даже неприличным. Там же блистал своей манишкой и лоснящимся от бриллиантина пробором Христакиев, который что-то нашептывал красивой девушке. Она робко протянула ему свою нежную руку и, вопросительно поглядев на женщину в роскошном лиловом платье, присоединилась вместе с кавалером к плящущим.

Кондарев при каждом удобном случае поглядывал на дверь зала. Разросшееся хоро извивалось змеей, и среди топота, музыки, пестроты оживленных лиц, разноцветных платьев, декольте, среди подпрыгивающих и колышущихся голов он не мог заметить тех, кто пришел вновь, и тех, кто вышел из буфета. Кто-то взял под руку сестру. Кондарев обернулся и увидел румяного, сияющего Сотирова, который весело кивнул ему. Сийка склонила голову и слегка зарделась.

Пляска кончилась, замерли последние звуки оркестра, протяжные и печальные. Одни направились к буфету, другие расселись на стульях. У входной двери барабанщик препирался с элегантно одетым мужчиной, который норовил войти в зал с собакой.

— Стоенчевы настаивают, чтобы их пустили с собакой. Говорят, что и на нее взяли билет. Только и разговоров, что об их хулиганских выходках, и вот, извольте, они на вечер притащились, — сказал Сотиров. — Я опоздал, извините, — поспешно добавил он, поклонившись Сийке.

— У меня брат за кавалера, — сказала Сийка, обмахиваясь платочком.

— Хорошо, что ты пришел и я не один на этом буржуазном вечере, — усмехнулся Кондарев. Он продолжал разглядывать публику в зале.

Мимо них, рисуясь военной выправкой, прошел доктор Янакиев в брюках в полоску и черном пиджаке с розовым бутоном в петлице. Рядом с ним семенил пухленький смуглый господин, округлый, как речной камешек. Его миндалевидные глаза, казалось, никого не видели вокруг. Сотиров, заметив господина, тотчас же стал пересказывать недавно распространившийся слух: Стоенчевы выкрали все золото у хаджи Драга на Христова. Сын пытался замять дело, но безуспешно. Кроме того, Стоенчевы обыграли старика в железку на огромную сумму. Сотиров поглядывал то на хоры, где музыканты собирались играть, то на Сийку, но избегал взгляда Кондарева.

Зазвучал вальс, и на блестящем паркете появилась первая пара. Сотиров улыбнулся, щелкнул каблуками и, обхватив тонкую талию Сийки, с места закружился с нею в танце.

34

Кондарев поглядел на танцующие пары и пошел в буфет. Сев на прежнее место, он задумался: что привело его сюда? Что у него общего с этими людьми и зачем бередить рану в душе? Зачем обманывать себя, будто пришел, чтобы развлечь сестру, которая измоталась, ухаживая за больной матерью, а вовсе не для того, чтобы повидать Христину? На что он надеется, когда разум упорно твердит, что эта девушка с весьма примитивным пониманием жизни никогда не полюбит его? Что за дьявольщина, нет того, чтобы влюбиться в женщину под стать себе, а потянуло к такой бездушной и пустой… Таков наш брат; все мы глупо пренебрегаем собственными идеалами и самолюбием… Какая ненависть сверкнула тогда у нее в глазах, даже ее отец не смотрел на него так враждебно!.. До каких пор можно воображать себе, что она его любит?

— Пива, — сказал он проходящему мимо официанту.

Перед буфетом толпились разгоряченные танцами пары. Звон бокалов, смех, торжественные звуки вальса сливались в общий шум.

Вдруг двери зала раскрылись и с ворвавшейся мелодией вальса в буфет вошла Христина с русой полной девушкой, а следом за ними Костадин. Осмотревшись, он указал на столик и с такой стремительностью потащил к нему своих спутниц, будто собирался драться за место. За столиком сидели две барышни без кавалеров. Они потеснились, освобождая место, и вскоре ушли в зал. Костадин тут же подозвал официанта.

У Кондарева кровь застучала в висках. Ему почудилось, что он невольно вскрикнул от удивления. Все оказалось так просто, а он и не догадывался! Он ожидал, что Христина вот-вот встретится с ним взглядом, но сидевший рядом высокий Костадин загораживал его. Усевшись за столик, Христина увлеклась разговором и ни разу не обернулась в его сторону. На ней было темное маркизетовое платье с короткими рукавами и большим декольте.