Пока Гришка рассказывал, Серега мысленно за ним повторял, проговаривал у себя в голове, волновался за товарища. И зря – Гриша справился не хуже, все, что изучали, рассказал. Включая и то, что узнали от Михаила Эдуардовича. Наставник Ивлев Григория похвалил, поставил всем в пример и вывел в журнале жирную пятерку. Последний экзамен был сдан.
Каникулы!
Добравшись до первого уровня, разошлись, предварительно договорившись встретиться у северо-западного пандуса и вместе уже идти на мероприятие – Совет решил устроить Второй экспедиции торжественные проводы с речами и парадом. Дело важное, ведь не каждый день… Правда, не все так думали, и мама уж точно – когда Серега переступил порог своего родного отсека, застал ее в слезах. И батьку, сидящего рядом и утешающего.
– …ну все, Наташ… хватит, успокойся… сама понимаешь – не могу я не идти! Уж сколько раз говорили… – застал он конец фразы. – О, вот и Сережка появился! Ну что, сын, как экзамены?
– Сдал, – скидывая сумку с вещами на свою кровать, солидно кивнул Серега. То, что мама плачет – он сделал вид, что не заметил: жалко ее. Но мужик не должен ничего такого испытывать. А если испытываешь – виду не подавать… – А вы что? Собираетесь?
– Собираемся, – вздохнула мама, украдкой вытирая глаза. Хотя чего уж тут… нос вон распух, картошкой, сразу видно – ревела. – Кушать будешь? Садись, я тебя с обеда жду…
– Не хочу пока, – Серега помотал головой. – Вечером поем, – и тут же прилип к отцу, собирающему два огромных баула.
Батька заканчивал. Один баул уже лежал закрытым, красуясь налитыми тугими боками, второй был почти полон. Серега заглянул внутрь – детали оружия, инструмент, разные приблуды из навесного оборудования… одним словом, ЗИП. Здесь же и боевая снаряга – разгруз с броником, шлем, триста восьмой калаш. Запихнув в баул два последних промасленных свертка, в которых угадывались ребристые магазины от автомата, отец застегнул молнию и, длинно выдохнув, уселся на Серегину кровать.
– Фу-у-у-у… Ну наконец-то. Полдня с ними ковыряюсь…
– Когда выходить? – спросил Серега.
– Уже вот-вот… Только за баулами сначала заедут, чтоб на себе не тащить, – ответил отец. Покопался в кармане – и вдруг, совершенно неожиданно для Сереги, вытащил маленького офицера-спецназовца. Повертел в руке, глянул на сына… – Ты у меня пацан взрослый, сам без пяти минут вояка. Да и некогда тебе в солдатиков играть. Не против, если я твоего героя заберу? Побывает со мной на дальних горизонтах. Вернемся – много интересного расскажем… – улыбнувшись, подмигнул он.
Серега даже растерялся немного. Не привык он к такому, сентиментальности за батькой никогда не водилось. Отец воспитывал так, что мужик не должен чувства показывать. Больно – терпи, страшно – превозмогай, грустно – улыбайся. А тут вдруг…
– Да, пап, бери, конечно, – хоть и рыпнулось мелочное в душе, жалко верного товарища отдавать – но ведь это же батька просит... – Все равно без дела в коробке пылится.
– И хорошо, – отец кивнул и снова запихнул солдатика в карман. – А с меня… – он снял с руки часы и протянул их сыну. – Дай-ка… вот так… Пусть от меня память будет.
Серега натурально обалдел. Часы – настоящие «Касио», электронные, с двойным питанием, на солнечной батарейке и аккумуляторе – батьке достались от деда. Тоже оставил, когда уходил. И не вернулся потом… Нехороший знак! Он нахмурился было, сказать, – но отец уже застегнул ремешок у него на запястье. И так они хорошо сели – хоть и болтались слегка, – что Серега промолчал. Да и суеверия это все…
– А теперь слушай внимательно, Сергей, – обняв его за плечи, сказал отец. – Сказку, как в детстве бывало, рассказывать не буду. Но наставление для тебя у меня есть.
Ухожу я надолго. Может, на три месяца, может, на полгода… не знаю, как повернется. Направление я тебе верное дал, теперь только от тебя зависит, каким станешь. Знаю, что ты мечтаешь в подразделение специальных операций пробиться… Запомни: ты имеешь только то, чего стоишь сам. Работать очень много придется – но ни в коем случае не опускай рук. Стремись к поставленной цели! Забудь о том, что цель трудна и, может быть, даже невозможна, помни только направление. Работай упорно и настойчиво. Ничто на свете не заменит упорства и настойчивости! Понимаешь, о чем я? Ни талант, ни гениальность, ни одаренность… ничто! Цель впереди – это лишь один процент таланта, и девяносто девять – упорства и тяжелой работы. Не сиди на месте! Карабкайся вверх! Добивайся! Шаг за шагом вперед двигайся. Если устал – остановись, отдохни недолго… это можно. Но потом снова вперед! Приложи максимум усилий, все, что от тебя потребуется и сверх того. Тысячу раз пни стену, которая стоит на твоем пути, – и тогда на тысячу первый она упадет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Серега кивнул. Чего уж тут непонятного…
– Это первое. И второе. Профессионализм невозможен без фанатичной одержимости своим делом. Именно одержимость питает то самое упорство в достижении цели. Все хорошие профессионалы когда-то начинали с нуля – но именно фанатизм помог им стать лучшими. «Фанат режима» – именно про таких. Профессионалами не рождаются, ими становятся – и только поистине любящий свое дело сможет превзойти остальных. Годы тренировок, литры пота, тысячи расстрелянных патронов. И все это ради того, чтоб быть лучшим.
Серега снова кивнул. И с этим тоже все ясно. Дело свое он любит, так что в этом батьку не подведет…
– Так говоришь, будто навсегда прощаешься, – укоризненно сказала мама.
– Не вмешивайся, женщина, – полушутливо отозвался отец. – С сыном прощаюсь. И нужно ему серьезные вещи сказать, чтоб на всю жизнь запомнил. Чтоб следовал им, даже если не вернусь. Вот это и есть мое прощальное наставление.
– «Не вернусь»?.. Дурак, – сказала мама и отвернулась.
Отец поглядел на Серегу и пожал плечами. Женщины, что с них взять.
В дверь стукнули – и в ответ на отцовское «заходи» просунулась голова одного из его младших подмастерьев.
– Семейству Сотниковых – общий привет! – улыбнулся парнишка и помахал рукой. – Даниил Сергеич, я прибыл. Что грузить? Это? – он кивнул на баулы.
– Да, они. Грузи и меня подожди, я скоро, – ответил отец.
Поднялся – такой массивный, широкоплечий, с ручищами-лопатами. Облапил Серегу, второй рукой притянул к себе жену. Поцеловал обоих – одну в щеку, другого в макушку.
– Полгода, Наташ. Максимум – год. И назад. Как штык. Сходим, поглядим и вернемся. Нельзя иначе, сама должна понимать. Все будет хорошо.
Снова поцеловал жену, крепко прижал к себе Серегу – и, подхватив оружие и снарягу, вышел, аккуратно притворив за собой дверь.
И тогда мама села на диван и разрыдалась.
Провожали Вторую экспедицию торжественно. Собрание организовали на плацу, в восточной Галерее – явился весь Дом, ради этого приостановили все работы. Шумно, людно, весело. Только мамы не было. Не пошла.
Серега с пацанами, протиснувшись поближе, чтоб видеть происходящее на плацу, крутились в толпе, слушали, что говорят люди, любовались на стоящие ровные шеренги бойцов в черной парадной форме, жевали пироги с мясом, которые по случаю торжественного мероприятия напекла Кухня. Гремела музыка из динамиков, в основном военные и торжественные марши, иногда что-то лирическое или высокое: «День Победы», «На безымянной высоте», «Ах, эти тучи в голубом» и, конечно же, «Прощание славянки».
– Э-э-эх… Вояки ну никак не могут без торжественности… – хватал он реплики.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– …А че, разве плохо? Ты глянь, как четко все…
– …А я ему и говорю – ну и что, когда вернетесь-то?..
– …А то может и выходной сделают завтра…
– …На полгода у них припасов…
– …Да ведь красотища какая! И музыка, главно, музыка… прям за душу берет!..
– …А как ты хотел… Традиции и дух – это важно!
– …Ну чего, как думаешь, доберутся хоть до трехсотого?
– …Три месяца в один конец, три – обратно…