– Можешь товарищу Хуеру сказать – я его услышал. И послать… сообразно фамилии. Пусть сам встанет, если умный такой. Поглядим, что он выберет – жизнь или порчу казенного имущества.
– Да я что… Я ничего… – растерялся сержант.
– Это учебный инвентарь, – чуть помягчел Сотников. – Так что придется ему и дальше писаниной заниматься. Служба такая.
Оказавшись во внутренней комнате, Серега закрыл за собой дверь, и сержант тут же запер ее штурвалом снаружи. Комната – большая, десять на десять – была абсолютно пуста. Никакой страховки и мер безопасности не предусматривалось: сам вошел – и выйти тоже должен сам. Или выползти, это уж как пойдет. Дежурный откроет дверь только в трех случаях: либо контрóллер мертв; либо жив, но снова заперт в своей камере; либо мертв человек. В последнем случае кадавра придется или убивать, или пускать к нему людей, которые его в клетку загонят. Правда, большинство народа для подстраховки все же тренировались парой: один за дверью ждет, другой в бою. Хотя эффективность такой тренировки, конечно, куда меньше.
Стукнули запоры – и в маленьких оконцах гермодверей, забранных решетками, из тьмы камер показались морды киборгов. Каменные, бесстрастные, без единой тени эмоций. Они просто стояли и смотрели – ждали, чья же дверь откроется в этот раз. Каждый из них выдержал уже по две-три схватки и знал: если в комнату вошел человек, значит, у них снова появился шанс…
Серега достал бинты, сноровистыми, давно вошедшими в привычку движениями обмотал кисти, тщательно проматывая и пальцы, и запястье. В реальном бою, понятно, работа идет на голую – но на тренировке себя нужно беречь. Размялся, подышал, разгоняя сердце и насыщая кровь кислородом… Замер посреди комнаты напротив гермодвери с толстой черной двойкой, чувствуя, как сочится в кровь адреналин и тело начинает слегка потряхивать… Когда откроется дверь – начнется работа на пределе и за пределами. И не так просто отдать команду, когда знаешь, что после этого от смерти тебя отделяет лишь твоя собственная подготовка, твоя физуха и умение руками-ногами махать. Повернул голову – сержант торчал за дверью и через оконце вопросительно глядел на него. Серега постоял еще немного, уставившись в точку, собираясь и концентрируясь – и, глядя прямо перед собой, кивнул.
– Давай!
Засовы грохнули, подчиняясь команде с центрального пульта – и толстенная дверь мягко отвалила в сторону. Поехали.
Второй номер был непрост. Мало того что правая рука до середины предплечья заменена металлическим протезом – еще и сердце искусственное. То есть выносливость сильно выше нормы, и поймать его на умершей дыхалке будет трудно. Если вообще возможно. Скорее, первым сдохнешь, чем он сдавать начнет. Хотя… есть еще и легкие, которые в этой паре не менее важны. Но делать ставку на функционал глупо. Значит, нужно с самого начала инициативу перехватить. Как можно ближе к противнику, как можно травматичнее удары. И давить до последнего.
Организм, шагнув за порог, бросил короткий взгляд вправо-влево – и, убедившись, что человек один, двинулся вперед. Здоровый, выше на полголовы – и это не предел для них. Голый, босой, из одежды только трусы-семейки. Ну так и Серега тоже не бронирован, майка-борцовка, штаны-шаровары, да ботинки. Готовясь к бою, киборг нашептывал по обыкновению свою мантру: что то там про монарха и орден, как впереди все пылает, а позади лишь пепел от проходящих железных колонн…Серега не прислушивался – не до того. Он и сам сейчас готовился. А уж как – мантрой ли себя в боевой режим вгонять или иным способом – это каждый себе сам решает.
Шаг, другой… на средней дистанции кадавр чуть довернулся левым боком, переходя в стойку – и на подходе сразу отработал тройкой поверху. Левый, левый – и правый. Первый Серега проигнорировал, чуть сдвинувшись назад, второй сбил внутрь – а под правый нырнул с выходом наружу и всадил кулак открывшемуся киборгу чуть повыше поясницы, в почку. Ответом тут же получил в руку, прикрывающую голову – организм, выдергивая правую назад, обратным движением саданул локтем, пытаясь пробить защиту. Не удалось. Удар ощутимого вреда не принес, предплечье набито многолетними тренировками, жесткое, как доска, – однако реакцию нелюдя Серега оценил: мгновенная.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Впрочем, его попадание тоже погоды не сделало. Пусть там и хрустнуло что-то – может, нижнее плавающее[81] сломал – но противник вообще никак не отреагировал. Завышенный болевой порог позволял ему не обращать внимания на такие мелочи.
Крутнувшись на месте, разворачиваясь лицом к противнику, Серега на короткое мгновение коснулся пола задней[82] ногой – и, мощно толкнувшись, атаковал. Прямым правой, пяткой, пытаясь пробить грудину и воткнуть в «солнышко». Киборг еще только возвращался в стойку и потому, хотя и увидел и попытался отреагировать, все же удар пропустил – хакнув, отлетел назад, сгибаясь пополам. Метнувшись к нему, Серега попытался выйти на добивание в голову – но противник даже в таком состоянии отлично держал картинку. Сбив ногу в сторону, плавным движением утек влево, выигрывая время, чтоб восстановить функционал, продышаться. Не отпуская его, Сергей снова атаковал, взорвавшись целой серией ударов – голова, корпус, голова, голова! – выцеливая уязвимости… Однако организм каждый раз успевал реагировать, уходить, разрывая дистанцию, закрываться, сбивать удар коротким встречным движением. Морда его при этом оставалось каменной – никаких эмоций, никаких переживаний. Абсолютный ноль. Словно застывшая маска.
В этом заключалась еще одна трудность работы с ними. Человеку очень тяжело добиться такого контроля – и зачастую момент начала удара можно понять по изменившемуся лицу или глазам. Что-то проглядывает там на мгновение… и вот противник уже прочитал начало удара и готов к нему. Только очень хорошо владеющий собой боец, специально уделяющий внимание мимике, способен гасить ее в бою. У кадавров же эмоций на морде не отображаются и потому их атаки почти не угадывались, оставалось только реагировать. Впрочем, Серега знал, что его лицо сейчас такое же, разве что злобы больше нарисовано – сержанты-инструктора в свое время очень много сил на это положили. И методы были… драконовские.
На очередной атаке он его поймал. Пытаясь снова достать нелюдя, Сергей слишком поздно понял, что удар ушел в пустоту. Мгновение назад пятка летела точно в голову – и вдруг неуловимым движением противник оказался внизу. Понимая, что проваливается и ответкой будет подсечка, Серега дернул ударную ногу обратно, пытаясь опередить, вернуться в стойку… жесткий подбив опорной ноги бросил его на бетон. А сверху, подминая человека, уже наваливался кадавр.
Мелькнули ощеренные зубищи, дохнуло смрадом из пасти – нелюдь, уцепившись лапищами за майку, бульдозером пер к горлу. Серега, буквально застонав от чудовищного усилия, сумел-таки, протиснув правую руку, упереться локтем ему в грудь… Словно танк остановил! Движение слева!.. Поймав краем глаза черный мазок, Сотников дернул голову вперед – и кулачище пришелся не в висок, а лишь скользнул по затылку. Но и то – секущий удар сталью будто ножом вспорол! Следующий, справа, угодил в подставленное плечо. И снова замах слева, железом!.. Толкнувшись пятками от пола, Серега нырнул под летящий в голову кулак… вывернулся поперек туловища, высвобождая левую руку… слева мелькнули черные труселя… и он, дотянувшись рывком, уцепил горстью причиндалы и что есть силы, выкручивая, дернул на себя! Рука сорвалась – была уже скользкой от пота – но все же цели он достиг: кадавр, захрипев, как ошпаренный, отлетел назад, разрывая дистанцию. Торопясь уйти из партера, Сотников выкрутил ногами восьмерку, взлетая с пола без помощи рук – но киборг атаковать не стал: он часто дышал, восполняя организм кислородом, с ненавистью глядя на человека, и щупал промежность, мял, разгоняя кровь…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Чё, с-сука, и тебе яйца нужны?.. – прохрипел Сотников. Он тоже не лез вперед, восстанавливался, чувствуя, как с каждым мгновением успокаивается сердце.