видов поведения, основанную на М-Ж шкале, предполагая, что женственность и
мужественность могут описывать как внутреннюю психологическую идентификацию, так и
внешние поведенческие проявления. Их типология представляет четыре возможных
комбинации вместо двух:
Внутренняя психологическая организация
Внешние
поведенческие
проявления
Маскулинная Фемининная
Маскулинные
ММ
МЖ
Фемининные
жм
ЖЖ
Две ячейки, верхняя левая и нижняя правая, являются «гендерно соответствующими» — туда
попадают те мужчины и женщины, чья внутренняя психологическая идентификация
соответствует их внешнему поведению. Те мужчины, чьи ответы на тест позволили поместить
их в верхнюю правую ячейку, — внутренне женственные, но внешне мужественные — пока-
зали также самые высокие результаты в отношении расизма, авторитаризма и
гипермаскулинности. Авторы предположили, что такие качества являлись средством, чтобы
справиться с чувством уязвимости, для тех, кто не уверен в собственной мужественности и
старается в связи с этим проявлять твердую приверженность самым традиционным и
авторитарным нормам25.
Этот подход превратился в расхожий шаблон в Америке 1950-х гг. и использовался для
изучения таких процессов, как подростковая преступность, сопротивление американского
Юга процессу интеграции и распространению фажданских прав и сопротивление мужчин
феминизму. Недавние исследования изучают также феномен гомофобии. Они также нашли
популярный отклик в работах о школьниках-хулиганах, утверждающих, что они наименее
уверены в своей мужественности и поэтому должны ее все время доказывать. Хулиган не
сможет понять вопрос «Почему ты не выбираешь того, кто по силе равен тебе?», потому что
его цель состоит не в том, чтобы конкурировать, а чтобы победить и утвердить тем самым
свою неустойчивую маскулинность (хотя бы на мгновение). Это, конечно, не срабатывает,
поскольку противник не является достойным его соперником, и он должен повторять все
снова и снова. Интересно, что Сэнфорд и его коллеги обнаружили, что мужчины с высоким
показателем в нижней левой ячейке — внешне
137
женственные и внутренне мужественные — оказались самыми творческими, артистическими
и интеллектуальными личностями. Действительно, надо быть очень уверенным в себе мужчи-
ной, чтобы позволить себе отклоняться от маскулинных поведенческих норм, писали они.
В то время как Сэнфорд и его коллеги разрабатывали типологию внутренних идентичностей и
внешних типов поведения, Миллер и Суонсон увидели определенную последовательность в
развитии человека. Все дети, и мальчики, и девочки, начинают жизнь как «ЖЖ», т.е.
полностью идентифицируют себя с матерью и так же ведут себя. Мальчик затем проходит
через эдипову стадию, или «ЖМ», в течение которой он продолжает идентифицировать себя с
матерью, но уже начинает процесс разрыва с этой идентификацией, одновременно приобретая
внешние мужские черты и поведенческие практики. Наконец, мужчина достигает стадии
«ММ» — гендерно соответствующих внутренней идентификации и внешнего поведения.
Таким образом, авторитаризм, расизм, сексизм и гомофобию можно теперь рассматривать как
примеры психологической незрелости, своего рода «задержанного» развития. (Потенциальная
четвертая стадия26, «МЖ», в исследовании не рассматривалась.)
Вторая связанная с этими исследованиями траектория представлена работой Толкотта
Парсонса и других социологов, которые стремились выявить социальные потребности в
мужественности и женственности. Парсонс утверждал, что общество выполняет два типа
главных функций — производство и воспроизводство, и для их выполнения необходимы две
отдельные системы институтов — профессиональная система и система родства, которым, в
свою очередь, требуется два типа ролей для успешного функционирования. Для выполнения
инструментальных ролей нужны рациональность, автономия и конкурентоспособность;
экспрессивные роли требуют нежности и заботы для социализации следующего поколения.
Таким образом, Парсонс сместил акцент развития полороле-вой идентичности с
«потребности» младенца стать мужчиной или женщиной к потребности общества,
нуждающегося в том, чтобы индивиды в нем заполняли соответствующие ячейки. К счастью,
считал Парсонс, у нас есть два различных типа людей, которые социализированы так, чтобы
выполнять эти две различных роли.
Парсонс, однако, предположил, что распределение мужских и женских ролей не всегда
проходит гладко. Например, в западных обществах возникновение изолированной нуклеарной
138
семьи и продление периода детства означают, что мальчики продолжают идентифицировать
себя с матерью очень долгое время. К тому же разделение сфер подразумевает, что девочки
имеют соответствующую модель для подражания прямо перед глазами, в то время как у
мальчиков нет адекватных моделей для подражания. Таким образом, утверждал Парсонс,
разрыв мальчика с матерью и его потребность в утверждении своей индивидуальности и
мужественности часто сопровождаются сильным протестом против женственности, и резкое
отрицание в себе «женского» становится «очищением» себя от женской идентификации.
Мальчик «восстает против идентификации со своей матерью во имя маскулинности», пишет
Парсонс, приравнивая при этом добродетель к женственности, так что стать «плохим
мальчиком» становится для него положительной целью. Это, полагает Парсонс, влечет
некоторые отрицательные последствия, включая «культ принудительной мужественности»:
«Западные мужчины особенно подвержены подростковому типу агрессивного мужского
поведения и установок, проявляющихся в разных формах. Они имеют общую тенденцию
восставать против рутинных аспектов институционализированной мужской роли,
включающих в себя прежде всего трезвую ответственность, глубокое уважение к правам
других и нежную привязанность к женщине. Свойственное этому комплексу утверждение
через физические качества с тенденцией к насилию и, следовательно, к милитаристским
идеалам является наиболее потенциально опасным»27.
У девочки процесс проходит несколько иначе. Ее социализация происходит легче, потому что
она идентифицирует себя с матерью. Ее сопротивление и гнев возникают из-за необходимости
признать «мужское превосходство» т.е. тот «факт, что ее собственная безопасность, как и
безопасность других женщин, зависит от покровительства и даже „прихотей" мужчины».
Внезапно она понимает, что качества, которые она ценит, могут помешать ей в жизни. Она
может выразить агрессию, которая неизменно следует за этой фрустрацией, восстав против
женской роли в целом: она может стать феминисткой.
К 1970-м гг. теория половых ролей подверглась подробному критическому обзору. Некоторые
ученые нашли такую бинарную модель, объединяющую в себе роли, потребности системы, а
также мужчин и женщин, не просто несколько поверхностной и удобной, но политически
консервативной — поскольку изменение ролей означало бы подрыв общественных
потребностей. Другие подчеркивали принудительный характер
139
этих ролей. Если они естественны и с готовностью удовлетворяют очевидные потребности,
почему так много людей восстают против них, и почему они должны так жестко
навязываться? Два существенных вызова бросили сами социальные психологи. Дэрил и
Сандра Бем и другие, изучая содержание половых ролей, пришли к выводу о том, что
наиболее психологически приспособлены и интеллигентны люди, находящиеся между
полюсами мужественности и женственности. Они назвали это явление андрогинией,
«одновременным присутствием социально ценимых, стереотипных женских и мужских
характеристик», наилучшим образом описывающих здорового, адаптированного индивида.
Несколько исследований пытались подтвердить преимущество андрогинной модели
индивидуальности перед стереотипно фемининной и маскулинной. Но последующие
исследования не смогли подтвердить валидность этих данных, и андрогиния была
дискредитирована как, скорее, своего рода размытая индивидуальность без личностных черт,
чем синтез лучших качеств обоих полов28.
В то время как сторонники андрогинии бросили вызов содержанию теории половых ролей,
Джозеф Плек бросил вызов ее форме. В ряде статей, в итоге завершившихся книгой «Миф о
маскулинности», Плек выдвинул идею, что проблема состоит не втом, что мужчина