Читать интересную книгу Своя вселенная - Игорь Харичев

– Ты всё ещё разбираешься с тем, кто жена, а кто – нет? – осторожно осведомился Потапов.

– Разобрался, – неохотно выговорил Петровский.

Сергей решил высказать главную мысль.

– Надо признать, что литературой заниматься опасно. Можно так вжиться в то, что придумал, что спутать это с реальностью.

Петровский вскинул на него встревоженные глаза. И промолчал. Сергей почувствовал некоторую неловкость. И чтобы увести разговор в сторону, задал такой вопрос:

– А ты по-прежнему не выпиваешь?

– Нет.

– Но… это не навсегда?

– Не навсегда.

Он был какой-то неразговорчивый сегодня, его школьный приятель. Однако, имелась настоятельная потребность продолжить мучить его вопросами. Оглядевшись быстро по сторонам – нет ли поблизости опасных слушателей, Сергей придвинулся к приятелю, проговорил приглушенным голосом:

– Василий, ты не обижайся, но я опять хочу у тебя спросить, потому что это крайне важно для меня.

– Спрашивай, – позволил Петровский.

– По-прежнему ничего не изменилось? Коммунисты победят?

– Победят, – без тени сомнения произнёс Петровский.

Сергей с облегчением вздохнул.

– Чудненько. Тогда я продолжаю действовать в том же духе.

– Действуй, – с прежней задумчивостью одобрил Петровский.

18

Водка была допита, горячее – съедено. Слова – сказаны.

– Мне пора на работу. – Василий поднялся, отодвинул стул. – Пошли.

Он двинулся в направлении выхода, Астахов потянулся за ним. Лестница привела Василия наверх, к небольшому коридору. Дождавшись приятеля, он протянул ему руку, снисходительно проговорив:

– Ну, пока. Мне надо вернуться в Союз писателей. Я двором пройду. Так ближе. До свидания.

На том они расстались. Миновав женский туалет, Петровский открыл небольшую дверь, вышел в узкий двор, тянущийся вдоль всего Дома литераторов, до самой улицы Воровского. Скучное пространство, справа от которого поднималась усадьба Ростовых.

Вокруг не было ни единой души. Лёгкое небо накрывало здания, обступавшие Василия. Он шагал, подняв голову. Он радовался летнему небу, той теплыни, которая наконец установилась. И тут, словно вспышка, явилось ощущение чего-то странного. Он окинул быстрым взглядом окрестности – что изменилось? Вроде бы ничего. Те же кирпичные стены, равнодушные окна, тот же старый асфальт с небольшими выбоинами. И всё-таки… Неужели произошло то, чего он не хотел? Неужели он вернулся?

Петровский ускорил шаг, выскочил на улицу Воровского, свернул направо, едва не сбив пожилую женщину. Пройдя лихорадочным шагом вдоль одноэтажного здания флигеля, он хотел влететь во двор. И наткнулся на закрытые кованые ворота. За ними простирался просторный двор, который по краям ограничивали одноэтажные флигели, а деревья почти скрывали главное здание, располагавшееся посередине.

Это определенно была усадьба Ростовых. Но выглядела она как-то слишком ухоженно, солидно. И памятник Толстому не возвышался посреди двора. И дорожки проходили по-другому. И не занимали большую часть пространства машины – только три стояло справа, но его «Москвича» среди них не было.

Откуда-то сбоку по ту сторону ворот появился мужчина средних лет, весьма интеллигентный, одетый в строгий тёмный костюм. Глядя на Василия предельно спокойными глазами, учтиво осведомился:

– Вас что-то интересует?

– Разве здесь не Союз писателей? – Василий догадывался, какой у него по-глупому ошарашенный вид.

– Что, простите?!

– Союз писателей.

– Нет. Вы ошиблись. Это частная собственность, – уравновешенно отвечал мужчина.

– Простите…

Изрядно растерянный, Василий медленно двинулся в сторону Площади восстания. И только сейчас до него дошло, что открывающаяся картина имеет непривычный вид – за широкой площадью, по которой неслось множество машин, почему-то не громоздилось высотное здание, сужающееся к верху и увенчанное шпилем – одна из сталинских высоток, построенных в послевоенное время. Остановившись как вкопанный, Петровский принялся изучать другую сторону Поварской – там не было здания Театра киноактера. Солидные дома в шесть-семь этажей, какие строили в начале прошлого века, стояли сплошной стеной. Люди, которых он видел, выглядели самым обычным образом, разве что одеты были хорошо – и мужчины, и женщины. Пребывая в большой растерянности, Василий добрёл до Садового кольца. И направо, и налево ему открылись незнакомые городские пейзажи.

Эта Москва сильно отличалась от той, которую Василий только что покинул и которая, в свою очередь, во многом походила на Москву, столь ему знакомую. Но ему нравилось то, что он видел. Во всем чувствовался хороший стиль.

Василий перебрался на другую сторону Садового кольца, продолжил неспешное движение.

«Что же я скачу из вселенной во вселенную? – размышлял он. – Как блоха. Надо же, ещё одна вселенная. Мало мне прежних двух… И что теперь делать?.. Наверно, идти домой. Впрочем, я уже туда иду.»

На месте Зоопарка стояли жилые здания, хотя сами улицы шли привычным для Василия образом. Так что он спустя двадцать минут достиг того места, на котором должен был располагаться его дом. И не обнаружил ничего похожего на столь привычное для него здание. Другие здания, более старые, внушительные, стояли здесь. Признаться, Петровский был готов увидеть нечто подобное.

«Что делать? – вновь задался он столь традиционным для России вопросом. – Я не знаю, где мой дом, и есть ли он вообще в этой вселенной? Я не знаю, есть ли у меня семья? Чем я зарабатываю на жизнь? Я ничего не знаю. Что мне делать? – И почему-то сразу пришел к заключению. – Надо разыскать здешнего Астахова.»

Чем поможет ему Астахов, он не слишком представлял, но почему-то верил – поможет. А значит, прежде всего надо разыскать этого человека.

Он воспользовался мобильным. Но ни по одному из номеров, известных ему, найти любителя космологии не удалось. Пребывая в некоторой растерянности, Василий увидел телефонную будку, стоявшую метрах в трёхстах от него. И придумал, как решить возникшую проблему. Достигнув будки, он зашёл внутрь, взял телефонную книгу, отыскал телефоны Московского Университета, а среди них – телефон физического факультета. И тотчас воспользовался им. Ему ответил бархатистый женский голос:

– Деканат Физического факультета.

Не представившись, Василий тут же выпалил:

– У вас работает Дмитрий Астахов?

– Да… Он – наш декан.

– Как мне с ним связаться?

– Записывайте…

Получив столь желанный номер, Василий тотчас перезвонил по нему. Трубку подняли. Представительный мужской баритон проговорил:

– Астахов слушает.

Это была удача.

– Меня зовут Василий Петровский. – Голос выдавал его волнение. – Мне очень надо увидеться с вами.

– По какому вопросу?

Что сказать ему? Как убедить, что встреча необходима?

– Это касается вас и меня… Мне трудно объяснить точнее. Это долгий разговор. При встрече я всё объясню.

– Разве мы знакомы? – вежливо удивился Астахов.

– И да, и нет. Вы поймёте, когда я смогу объяснить, в чём дело.

– Ну… я готов. Где вы предлагаете встретиться?

– В Центральном доме литераторов.

– Как его найти?

– Он на улице Герцена. То есть, на Большой Никитской.

Последовала некоторая пауза.

– Я знаю Большую Никитскую. Там вовсе нет Центрального дома литераторов. – Досада сквозила в голосе. – Знаете, у меня мало времени. Если вы хотите поговорить, приезжайте ко мне на факультет.

– Я готов. Только скажите, где он находится?

– Там, где должен находиться. На Большой Никитской, рядом с Кремлем. – Он принялся объяснять, где расположено здание, в котором размещался факультет.

Выслушав его, Петровский сообщил:

– Я буду у вас через полчаса.

– Жду.

Из-за отсутствия местных денег пришлось идти пешком. Он успевал смотреть по сторонам, на окружающие здания, стараясь вспомнить, есть такие в его вселенной или нет. Здешнюю Москву Петровский узнавал лишь частично. Очень старые здания были на месте, а новые отличались от тех, которые он помнил. Здешние здания нравились ему больше.

Перейдя на другую сторону Садового кольца, Василий продолжил путь по Малой Бронной. Патриаршие пруды располагались на привычном месте, однако, никаких памятников, связанных с Булгаковым, здесь не было. Это удивило Василия.

Здания ТАСС, столь знакомого, Петровский тоже не обнаружил на привычном месте. Приютившийся на углу Большой Никитской и Бульварного кольца комплекс кирпичных зданий скорее походил на больницу. Зато Консерватория пребывала в положенном месте. И бронзовый Петр Ильич Чайковский сидел посреди небольшого садика.

Университет занимал свои старые здания на Моховой и новые, построенные в глубине. Физический факультет располагался в сравнительно современном здании в десять этажей. Василий отворил высокую дубовую дверь, вошёл внутрь.

Здешний Астахов выглядел солидно. Поднялся, пожал руку. Смотрел спокойно, изучающе. Указал на стул подле стола, дождался, когда усядется гость. И лишь тогда прозвучало: