Читать интересную книгу Своя вселенная - Игорь Харичев

– Что? – озабоченно спросил Астахов.

– Выпил со мной полбутылки водки и за руль сел.

– Да? И ничего не случилось?

– Слава Богу, ничего. Но я очень опасался, когда с ним ехал.

– Садиться выпившим за руль, это никуда не годится, – осуждающе пробормотал здешний Астахов. И вдруг остановился, глядя на большие витрины, за которыми виднелись столики. – Давайте зайдём сюда. Здесь хорошая кухня.

Вывеска над массивной деревянной дверью гласила: «У Ивана Ивановича». Они с Астаховым прошли внутрь, выбрали свободный столик в глубине, уселись. Тотчас было принесено меню. Астахов принялся внимательно просматривать его, потом поднял глаза на Василия.

– Что вы предпочтете?

– На ваше усмотрение, – скромно улыбаясь, проговорил Петровский.

– Хорошо. А что вы хотели бы выпить?

– То же, что и вы.

– Дело в том, что, в отличие от моего двойника, я не позволяю себе садиться за руль после употребления алкоголя.

– Тогда и мне ничего не надо. Возьмите минеральной воды.

Астахов подозвал тощего официанта с зализанными на старый манер волосами, сделал заказ. С трудом дождавшись, когда он освободится, Петровский нетерпеливо спросил:

– Скажите, Ленин вам известен?

Астахов уверенно кивнул.

– Был такой. Ульянов – Ленин. Лидер большевиков. Преступной группировки. Они власть захватили в тысяча девятьсот семнадцатом году, разогнали Учредительное собрание. Но через два года их скинули.

– Белые?

– Да. Белое движение. Потом пришлось долго налаживать экономику, столько они успели натворить за два года.

– А у нас Белое движение проиграло. И советская власть правила аж до августа тысяча девятьсот девяносто первого года. Это в той вселенной, где я жил. А в той, куда попал перед вашей, до сих пор советская власть. Ну там, правда, руководство одумалось, экономику сейчас всерьёз развивает. Горбачёв у них генеральным секретарём. Там у него перестройка получилась, а в моей вселенной – не получилась. У нас СССР развалился. – Василий пытливо глянул на Астахова. – Имя Горбачёва Михаила Сергеевича что-нибудь вам говорит?

Астахов медленно покачал головой.

– Нет.

– А про Сталина что-нибудь слышали?

– Не слышал. Кто это?

Василий демонстративно-печально вздохнул.

– Главный коммунистический лидер, при котором было расстреляно и сослано в лагеря множество людей. Миллионы.

– Какие лагеря?

– Концентрационные. Где людям приходилось заниматься подневольным трудом. Это продолжалось с тридцатых по пятидесятые годы прошлого века.

– Но… с какой целью?

– С целью борьбы с несогласными, создания атмосферы страха. Всё это нужно было для введения мобилизационной экономики.

Благородное лицо Астахова отражало недоумение:

– Что это за экономика?

– Когда всё делается по приказу сверху и за счёт страха, репрессий.

– Но зачем мобилизационная экономика, если работала обычная?

Василий опять вздохнул, теперь от неожиданно трудной задачи, вставшей перед ним – объяснять очевидные вещи тому, для кого они вовсе не очевидны.

– В нашей вселенной Советский Союз, возникший на месте Российской империи, оставался отсталой крестьянской страной, и в тридцатых годах потребовалось в короткий срок провести индустриализацию. Сталин решил эту задачу страхом и террором. Советский Союз получил современную на то время промышленность, но сотни тысяч были расстреляны, а миллионы оказались в лагерях, и немало из них умерло там, не вынеся тяжёлых условий.

Некоторое время Астахов молчал, осмысливая его слова, потом глянул на Василия взволнованными глазами.

– Дикость какая-то… Знаете, я прежде не до конца верил, что вы из другой вселенной. Разумеется, допускал, что такое возможно, только не на сто процентов. А сейчас верю. После того, как вы рассказали про этого Сталина и про индустриализацию посредством террора. Этакое придумать… Какое счастье, что у нас эволюция пошла другим путём.

К ним приблизился официант с подносом, на котором располагалась часть заказанного Астаховым: салаты, мясная нарезка, две красивые, будто витые бутылки минеральной воды. Блюда перекочевали на стол, вода была разлита по фужерам. Положив себе греческого салата и мяса, Петровский глянул на соседа по столу:

– А семью Николая Второго у вас большевики расстреляли?

Астахов дернулся.

– Кто? Большевики? Нет, что вы. Никто семью бывшего царя не расстреливал. Да и как возможно такое?

– А у нас расстреляли.

Ему трудно было поверить Василию.

– Вы серьёзно?

– Абсолютно. Самого Николая, жену, детей, несколько слуг, которые были с ними.

– Но… зачем?

– Думаю, мстили. Прежде всего, Ленин.

– Какой ужас…

Да, история шла в этой вселенной совсем по-другому – гораздо более благосклонно по отношению к России. А точнее, к людям, которые жили в ней, живут и будут жить.

– А Путин вам известен? – на всякий случай поинтересовался Василий.

– Да. Путин – давний начальник Санкт-Петербургской полиции. Очень любопытная личность. Человек недемократичный, но как начальник столичной полиции оправдывает себя.

Это было столь неожиданно, что Василий переспросил:

– Владимир Владимирович Путин?!

– Да, Владимир Владимирович.

«Надо же! – мелькнуло у Василия. – Он проявил себя не только в одной вселенной. Но как! Любопытно.»

– А какую должность он у вас занимает? – вежливо проявил интерес Астахов.

– Должность президента России.

Теперь настала очередь Астахова удивляться:

– Президента? – переспросил он. – Но это невозможно.

– Ещё как возможно, – возразил Василий. – Многие любят его. И всё ему прощают. Но я не принадлежу к их числу. Экономика у нас сырьевая, живём только на нефть и газ, которые продаём в огромных количествах. Коррупция поразила все уровни и ветви власти. В суд без денег лучше не соваться. Гаишники нещадно обирают водителей.

– Кто такие гаишники? – перебил его Астахов.

– Так у нас называют дорожных полицейских. – Увидев понимание на лице собеседника, Василий продолжил. – По телевизору всякую дрянь показывают – сплошное насилие. И книги убогие печатают. Чтиво, а не литература. А хорошие книги не издают. Нельзя напрягать мозги обывателю… Трудно быть довольным такой страной.

Василий замер с хмурым лицом. Но долго молчать ему не пришлось.

– А как всё-таки происходил переход из одной вселенной в другую? – Астахов смотрел на него с неким азартом.

Петровский принялся подробно пересказывать события, происшедшие сначала в длинном переходе в метро, потом во дворе дома на Поварской улице.

– При этом в прежней вселенной произошло замещение: мы с моим двойником поменялись местами, – подытожил Василий. – Весьма вероятно, что здешний мой двойник также сменил меня и в настоящее время пребывает в той вселенной, которую я покинул. Возможно, я смогу в этом убедиться.

– Очень любопытно, – задумчиво протянул Астахов.

Подали горячее. Василий принялся за свиную отбивную, не слишком вникая в это действие – мысли его по-прежнему были заняты сопоставлением вселенных.

– Значит, у вас республика. Есть парламент и президент.

– У нас Государственная Дума. И президент есть. Но главный – председатель правительства.

– Парламентская республика! – воскликнул Василий, немного разбиравшийся в подобных вещах.

– Да, – спокойно согласился Астахов, – парламентская республика.

– А Санкт-Петербург – столица. Но, если мне память не изменяет, большевики в марте восемнадцатого года перевели столицу в Москву.

– Может они и переносили, я точно не знаю. Но с тех пор, как вернулась нормальная власть, столица находится в Санкт-Петербурге.

– При этом в Москве намного больше жителей.

– И что с того? – уверенно отвечал Астахов. – Москва – торговый центр. А Санкт-Петербург – столица. В Соединенных Штатах то же самое – Вашингтон гораздо меньше Нью-Йорка.

Василий согласно кивнул. И тут же пытливо глянул на Астахова.

– А кто сейчас председатель правительства?

– Голиков Егор Тимурович.

– Голиков?! – вырвалось у Василия.

– Да. – Интерес мелькнул у него в глазах. – У вас он тоже известен?

– Известен. Хотя и под другой фамилией.

– Как такое возможно? – опешил Астахов.

– Его дед Аркадий Голиков принимал деятельное участие в гражданской войне. На стороне коммунистов. Командовал полком, несмотря на юный возраст. Усмирял крестьян. Много людей загубил. А потом стал хорошим детским писателем. И выбрал себе псевдоним Гайдар. И сын его Тимур взял этот псевдоним как фамилию. Так что Егор Тимурович известен у нас под фамилией Гайдар. Именно он начал либеральные преобразования после падения советской власти в девяносто первом году. За что одни его ненавидят, а другие ценят.

– Очень интересно, – задумчиво протянул Астахов.

– А у вас Аркадий Голиков не стал детским писателем?