Читать интересную книгу Своя вселенная - Игорь Харичев

Василий уступил ей. Она поднялась, направилась к двери, и он вслед за ней. Едва остановились около кровати, он крепко обнял её.

– Я тебя люблю, – шептал Василий.

– Приятно слышать… Ты мешаешь мне раздеваться.

Он сам принялся расстёгивать халатик, потом целовал её груди, живот. Вслед за тем было отброшено одеяло, прохладная поверхность, покрытая простыней, приняла их. Прекрасное единение состоялось вновь.

Успокоившись и выпустив, наконец, жену из своих объятий, Василий мгновенно пересёк ту грань, за которой не действовали правила физического мира, за которой могли происходить невероятные вещи. И они произошли. После долгого перерыва ему приснился добрый ангел. Он был похож на того, которого Василий видел раньше, в прежней вселенной. Петровский опешил, а потом осторожно справился:

– Ты у нас, то есть у меня… один на все вселенные?

– Один.

– Успеваешь?

– Приходится.

Следовало выяснить самое главное. Василий напрягся… Вот!

– Скажи мне, я здесь надолго?

– А тебе надоело?

– Вовсе нет, – поспешил заверить Василий. – В принципе, здесь неплохо. Я уже привык. Адаптировался. Единственное, что мешает – неопределенность. Я не знаю, насколько я здесь – ненадолго, надолго, навсегда… – И добавил в некотором смущении. – Трудно строить планы.

Ангел смотрел с добродушной улыбкой.

– Учту твои пожелания.

И тут Василий вспомнил о настойчивой просьбе приятеля. Но решил обойтись без расспросов. У него возникла более элегантная идея.

– Скажи, ты можешь явиться другому человеку?

– Могу. За Астахова печёшься?

– Да.

– У него есть свой добрый ангел.

– Прошу тебя, явись ему. Тому, который здесь. Ну и тому, который в прежней вселенной. Он замучил меня. Ему так важно знать про то, кто из троих учёных прав. Хокинг, Виленкин. И этот…

– Хойл, – напомнил добрый ангел.

– Да… Прошу тебя, явись. Я ему обещал узнать. Он – нормальный парень. Настоящий учёный. Пусть у тебя спросит.

– Хорошо, – сказал добрый ангел и исчез.

Василий так удивился происшедшему, что проснулся. Ночная темень окружала его. Рядом тихо посапывала Наталья. Он лежал на спине, смотрел в потолок и размышлял о только что состоявшейся встрече:

«Не захотел сказать, насколько я здесь. Не захотел… Чёрт! Забыл! Не спросил его про мою идею наложения вселенных людей на пространственные вселенные. Надо было выяснить: прав я, в конце концов, или нет? Я хочу знать… Про переходы между вселенными тоже не спросил. Здешний Астахов будет приставать. Да и мне самому интересно. Если переходы есть, шанс, что я вернусь, имеется. А если нет… – И вдруг простая мысль явилась ему. – Надо было попросить его оставить меня здесь навсегда.»

Упущенные возможности так расстроили Петровского, что он растерял остатки сна. Бурная мыслительная деятельность проистекала в покоящейся на подушке голове. Он размышлял о том, что, в самом деле, приноровился жить здесь, в этой вселенной. Его устраивало то существование, которое он заимел. Жена, работа, страна – всё нравилось. К чему что-либо менять? От добра, как говорится, добра не ищут. Родится ребёнок. Надо будет его растить. Хлопотное дело. Насчёт квартиры придется побегать. Без кабинета ему никак. Секретарь он по работе с молодыми или нет?

Позже Василий думал о новом романе. Стоит написать его так, чтобы оторваться нельзя было. Открываешь – и от первой страницы до последней на одном дыхании. Столкнуть две линии – деда и внука. Сыграть на противопоставлении. Главное – напористость повествования…

Он всё-таки заснул. Вернулся в ту нереальную реальность, которая допускала всякие невозможные вещи вроде бесед с ангелом-хранителем. На этот раз ему виделись куда более прозаичные картины – он покупал какие-то продукты, говорил с незнакомыми людьми, ехал на машине; и при этом никак не мог понять, в какой он вселенной, прежней или нынешней?

Утро навело порядок в его мыслях – рядом он увидел Наталью. И тотчас вернулась досада: не попросил доброго ангела оставить его здесь. Навсегда. Возможно, так оно и будет. Но он об этом пока не знает. А незнание мучительно…

Резво накинув халат, Василий направился в кабинет, занял место перед компьютером. Он так спешил продолжить работу над романом, что нарушил утренний порядок действий – следовало начать с туалета, потом сделать зарядку, после чего переместиться в ванную, дабы душ прилежно полил его теплой водой, а вслед за тем почистить зубы, побриться. К чёрту всякий распорядок, если вдохновение просится наружу, двигает пальцами, ударяющими по клавишам. Если фразы возникают с невероятной легкостью, только успевай записывать их.

Запах кофе приплыл к нему, а следом появилась чашка, тянувшая за собой Наталью. Свободная часть стола приняла изящную фарфоровую тару, наполненную ароматной жидкостью.

– Спасибо, – рассеянно поблагодарил жену Василий.

Употребление кофе не слишком отвлекало его. Бурная сочинительская деятельность продолжалась. Некоторое время спустя он согласно кивнул, выслушав слова Натальи о том, что она уходит на работу, а еда на плите.

– До вечера, – сказал он и даже посмотрел на неё с одобряющей улыбкой, но мысли его были заняты другим.

Долгое время ему ничто не мешало творить. Потом телефонный звонок зачем-то влез в квартиру. Машинально взятая трубка заговорила голосом Астахова.

– Привет. Я тебя ищу, а ты дома. Собираешься на работу?

– Может быть…

– Давай встретимся.

– Зачем?

Похоже, Астахов удивился этому вопросу.

– Как… зачем? Поговорить.

– Хорошо. Приезжай… Давай вместе пообедаем. Там, в Нижнем буфете. В два сможешь?

– Не смогу. Лучше в три.

– Хорошо, – рассеянно выдавил Петровский и положил трубку.

Ему виделось препятствие той деятельности, которой он занимался. Не хватало информации. Сведений, фактов. Ярких сценок. Он с лёгкостью мог их придумать. Но это был другой случай. Безудержный полёт фантазии следовало держать в узде. С таким главным героем. Если домысливать, то в четких рамках. Не искажая некие реалии.

Василий хотел как можно быстрее переговорить с Гайдаром. Получить отсутствующее. С тем он и отправился в Союз писателей. Поехал на собственной машине.

Погода наладилась. Неяркое солнце освещало окрестности мягким светом. Пиджак был повешен на крючок за водительским сиденьем. Выбравшись на улицу, детище советской промышленности покатило в сторону Садового кольца. Перемещение доставляло удовольствие. Петровскому нравился этот автомобиль, нравилось более свободное перемещение по улицам здешней Москвы, нравились те заботы, которые двигали им. У старых ворот в усадьбу Ростовых он притормозил. Как сообщить о своём прибытии? Оставить машину и тащиться через весь двор? Но кованные половинки ворот стали расходиться, давая возможность въехать внутрь. Машину он припарковал сбоку от памятника Льву Толстому.

Привычно заняв место за своим столом, Василий тут же поднял трубку специального телефона, который назывался «вертушкой». На другом конце ответил женский голос:

– Геннадия Андреевича? Кто его спрашивает?

Петровский объяснил.

– Сейчас выясню, сможет ли он переговорить с вами.

Небольшая пауза, и прозвучал хорошо знакомый бархатистый голос:

– Я слушаю вас, Василий Игнатович.

– Геннадий Андреевич, я приступил к работе над романом, по поводу которого мы встречались. Единственное, что мне сейчас мешает – нехватка фактов, интересных сведений, каких-то житейских историй. Прошу поскорее устроить мне встречу с Гайдаром.

– Постараюсь ускорить. Всё дело только в его загруженности. А так – никаких препятствий.

– Я надеюсь на вас. Всего доброго.

– Творческих вам успехов.

Аккуратно положив трубку важного телефона, Василий задумался над тем, когда лучше попросить новую квартиру? После того, как он сообщит, что рукопись готова? А если работа затянется? Не опоздать бы…

Без пяти минут три он отправился в Дом литераторов. Зашёл с улицы Воровского, через двор, потом через боковую дверь.

Астахов ждал его. Радостно улыбнулся, углядев Петровского, даже привстал. Едва место рядом было занято, спросил в нетерпении:

– Удалось выяснить насчет переходов между вселенными?

Василий не хотел признаваться ему в ужасной оплошности, а потому соврал:

– Нет. Пока что не удалось.

– Жаль. Что же он всё не снится?.. – Грустный вздох увенчал эти слова. – Ну что, сходить за бутербродами?

– Зачем бутерброды? – не понял Василий.

– Поесть… – озадаченно прозвучало в ответ.

– К чёрту бутерброды. Здесь, между прочим, дают горячее. Пора бы знать. – Василий полез за портмоне, достал деньги. – Возьми какого-нибудь мяса. На гарнир лучше жареной картошки. Ещё возьми салат «Оливье». И водки. Немного. По сто грамм.

Заказ был сделан. Круглый графинчик с прозрачной жидкостью появился на столе. И две небольшие рюмки. Василий наполнил их. Выпили со свиданьицем. Тут Астахов посмотрел на Петровского мучительным взором.