Читать интересную книгу Проблеск истины - Эрнест Хемингуэй

— Эй, ботинки! Переводи, что они говорят. Да смотри, чтоб слово в слово.

— Этот человек, сэр, говорит, что слышал забавную вещь. Он слышал, что одна из ваших жен — точнее, он сказал «женщин» — убила льва. Он спрашивает, правда ли, что в вашем племени охотой на львов занимаются женщины?

— Скажи этому достойному вождю, имени которого я не знаю, что женщинам моего племени вполне можно доверить охоту на львов. А вот юным воинам его племени, похоже, можно доверить только шерри «Голден джип». Многие из них еще не убили ни одного льва, зато пить уже умеют будь здоров.

Произнося эти слова, переводчик взмок. Атмосфера сгустилась. Рослый, красивый масаи, скорее всего мой ровесник, ответил, и парнишка перевел:

— Этот человек, сэр, просит передать, что если бы вы знали, что такое вежливость, и хотели беседовать, как беседуют вожди, то потрудились бы выучить язык. Тогда бы он поговорил с вами как с мужчиной.

Это уже был дешевый слив, ссора сдувалась, и я сказал:

— Ответь вождю, с которым я не имею чести быть знакомым, что у меня, к моему стыду, не было времени выучить язык его племени. Я был слишком занят исполнением своего долга, то есть охотой на львов. В этом мне помогала жена, которую я с собой привез. Вчера она убила льва. А в холодильнике стоят две бутылки холодного пива, которые я приберег для своих людей. Я хочу распить одну из них с этим вождем, строго на двоих. Остальным мистер Сингх вынесет вина.

Парнишка перевел. Масаи, искавший приключений, подошел и пожал мне руку. Я застегнул кобуру и передвинул ее назад.

— И апельсиновый сок для переводчика, — сказал я мистеру Сингху.

Переводчик принял стакан, но тут его отозвал в сторонку масаи, с которым мы помирились, и что-то спросил негромко и очень внушительно. Парнишка отхлебнул сок и перевел:

— Вождь интересуется — разумеется, строго конфиденциально, — сколько вы заплатили за жену, которая убивает львов. Такая жена, говорит он, будет рожать отличных сыновей, и цена ей должна быть не меньше, чем доброму быку.

— Ответь вождю, в котором я сразу узнал человека острого ума, что эта жена обошлась мне в один большой самолет, два маленьких и сто голов скота.

Мы с масаи выпили пива, и он забормотал торопливо и серьезно.

— Вождь говорит, — перевел парнишка, — что такой выкуп за жену слишком велик, и ни одна женщина столько не стоит. По поводу же скота, о котором вы говорили, он хочет уточнить: стадо было с быком или только коровы?

Я пояснил, что большой нгедж был не новый, а прошедший войну; что же касается скота, то в стаде были одни коровы.

Масаи ответил, что это несколько меняет дело, и все же ни одна женщина не стоит таких денег.

Я согласился, что цена необычайно высока, и заверил, что дело того стоило. Объявив затем, что нам надо возвращаться в лагерь, я заказал масаи еще вина и оставил новому знакомому недопитое пиво. Он протестовал. Мы с ним выпили еще по стакану, и я поставил свой на стойку вверх дном. Он настаивал, чтобы я выпил еще. Я налил полстакана и залпом осушил. Мы опять пожали друг другу руки; я уловил запах кожи, дыма, сухого навоза и пота — в целом даже приятное сочетание — и вышел из полутьмы на залитый резким солнечным светом двор, где в тени под деревом стоял наш джип. Мистер Сингх успел погрузить в багажник пять ящиков пива, и посланный им переводчик вынес завернутую в тряпицу последнюю бутылку. К бутылке прилагался счет за пиво и вино, выпитое масаи. Я расплатился и дал переводчику пять шиллингов.

— Я бы предпочел устроиться к вам на работу, сэр, — сказал он.

— Для тебя только работа переводчика, — ответил я. — И эти пять шиллингов ты заработал.

— Я согласен работать переводчиком, — сказал он.

— Ты владеешь языком зверей?

— Научусь, сэр! Я знаю суахили, масаи, чагу и, конечно, английский, как вы уже убедились.

— Знаешь ли ты язык племени камба?

— Нет, сэр.

— А мы на нем говорим.

— Освою в два счета, сэр! Давайте я научу вас правильно говорить на суахили, а вы научите меня охотиться и понимать язык животных! Не отказывайте мне только потому, что я христианин. Это ведь родители решили послать меня в миссионерскую школу.

— Тебе не понравилась миссионерская школа? Отвечай правду, Бог слышит каждое слово.

— Именно так, сэр. Я ненавидел миссионерскую школу. Христианином я стал по неведению и по принуждению.

— Хорошо, как-нибудь возьмем тебя на охоту. Но имей в виду: ты должен прийти босиком и в шортах.

— Терпеть не могу эти ботинки, сэр! Я должен носить их из-за бваны Мак-Кри. Если ему доложат, что я хожу без ботинок или провожу время с вами и с мистером Сингхом, то меня накажут. Даже если выпью кока — колы. Кока-кола — это первый шаг, говорит бвана Мак — Кри.

— Ну ладно, возьмем. Впрочем, ты ведь не из охотничьего племени. Какая тебе польза? Испугаешься, будешь ходить несчастный.

— Сэр, если вы обо мне не забудете, я докажу, что способен на многое. Ваши пять шиллингов я отдам в задаток за охотничье копье в лавке Бенджи. По ночам буду ходить босиком, чтобы огрубели пятки. Я докажу, что со мной можно иметь дело.

— Ты хороший парень, не хочу смущать твою веру. Мне нечего тебе предложить.

— Я докажу, сэр!

— Квиша, — сказал я и повернулся к Мтуке. — Квенда на дука.

В дуке был большой наплыв посетителей — кто покупал, кто просто пришел поглазеть. Масайские женщины разглядывали нас с головы до ног без тени смущения; юные воины с охряными волосами, забранными на затылке в тяжелые пучки, держались шумно и самоуверенно. Масаи приятно пахнут, у их женщин прохладные ладони, и если взять их за руку, они не торопятся высвободиться; наоборот, наслаждаются теплом твоей руки и осторожно исследуют ее. Лавка Бенджи была популярным местом и напоминала магазинчики в индейских резервациях в день получки или в воскресенье. Кейти закупил приличного пошо и кока-колы для предстоящей нгомы и теперь просил красивую и умную индийскую продавщицу, безнадежно влюбленную в Джи-Си, достать с верхней полки то одну, то другую безделушку — только чтобы полюбоваться на ее ноги. Мы все были поклонниками продавщицы и не раздумывая признались бы ей в любви, если бы питали хоть какую-то надежду на взаимность. Наблюдать, как Кейти любуется ее ногами, было приятно: это давало нам некое преимущество. Она спросила меня, как поживает мисс Мэри, и поздравила с добытым львом. Слушая нежный грудной голос и глядя на прекрасное лицо, я не мог не отметить, как серьезно запал на нее Кейти. Только сейчас я обратил внимание на его тщательно выстиранную и выглаженную одежду и свежий тюрбан.

Под руководством Мтуки приказчики начали выносить из дуки мешки с провизией и ящики с кока-колой. Я расплатился, не забыв купить полдюжины свистков для нгомы. Кейти тем временем приобщился к погрузке, а я отправился стеречь ружья. Носить ящики мне было не в тягость, но на это посмотрели бы косо. На охоте, без посторонних глаз, мы работали, конечно, одинаково, однако в городе нас могли неправильно понять, поэтому я уселся на переднем сиденье с винтовкой между колен и принял делегацию масайских ходоков: они хотели прокатиться до вершины на джипе. Кузов охотничьего джипа стоял на раме от грузовика «шевроле», тормоза были в порядке, но с грузом бутылок и провизии мы могли взять максимум шестерых. Случалось, мы возили и по двенадцать человек, однако это было слишком опасно, к тому же на извилистой дороге масайских женщин иногда тошнило. Воинов мы возили только вверх, а вниз они спускались сами; хотя поначалу это вызывало недовольство, люди постепенно привыкли.

Наконец мы все погрузили, и женщины со своими мешками, баулами и прочим скарбом расселись по местам: четыре в кузове и три на заднем сиденье рядом с Кейти. Я, Мтука и Мвенги расположились впереди. Машина тронулась, провожающие махали ей вслед. Открыв холодное пиво, по-прежнему завернутое в газету, я предложил его Мвенги. Он знаком попросил меня пить первым, а сам сполз пониже, чтобы не видел Кейти. Я отхлебнул и передал бутылку ему; он присосался к ней углом рта, чтобы не задирать донышко, затем вернул мне. Я предложил бутылку Мтуке.

— Потом, — сказал он.

— Когда женщин затошнит, — добавил Мвенги.

Мтука вел осторожно, привыкая к инерции груза на крутых поворотах. Обычно расклад был иным: одну из женщин, самую надежную, про которую было доподлинно известно, что ее не укачает, сажали впереди между мной и Мтукой; две других проходили проверку на заднем сиденье рядом с Мвенги и Нгуи. Сейчас, ко всеобщей досаде, все три пассажирки зря теряли время возле Кейти, которому было все равно. Одна из них была известной в округе красавицей: ростом едва не выше меня, прекрасно сложенная, с холодными как лед любознательными пальцами. Ее, как правило, сажали вперед; одной рукой она тихонько ласкала меня, а другой Мтуку, и наша реакция вызывала у нее заливистый смех. Она была красива в классическом смысле слова, и такого понятия, как стыд, для нее, судя по всему, не существовало. Мне было известно, что Мтука и Нгуи не раз пользовались ее услугами. Я вызывал у нее любопытство; ей нравилось трогать меня и следить за реакцией. В маньятте, где она обычно сходила, с ней почти всегда оставался кто-нибудь из пацанов, чтобы потом вернуться в лагерь пешком.