Затем я перешел к законам:
«Международное право значительно отличается от внутригосударственного. Внутригосударственное право основано на принципе подчинения. Мы подчиняемся законам короля, потому что мы его подданные. Страны не подчиняются никому, поскольку они обладают суверенитетом. Таким образом, международное право основывается не на подчинении, а на взаимном соглашении. Оно состоит из точно сформулированных обязательств, исходящих из устоявшихся обычаев стран в их взаимоотношениях. Не существует никаких международных органов власти. Выполнение нарушенных соглашений может быть навязано только посредством войны или репрессалий, которые заключаются в выполнении незаконных действий в целях принуждения другой страны к поведению в рамках закона. Международное право в некотором смысле имеет меньшую силу, чем договорные обязательства, поскольку в каждом соглашении подразумевается оговорка, что все обязательства зависят от обстоятельств и остаются неизменными только при неизменности самих обстоятельств. Международным юристам этот пункт известен как sic rebus stantibus (оговорка (клаузула) о неизменности обстоятельств. – Пер.). Юристы, подготавливающие договор, стремятся с абсолютной точностью определить включенные в него обязательства. Государственные деятели, подготавливающие международное соглашение, зачастую подбирают самую неопределенную формулировку. Лорд Фредерик Моэм (английский юрист и судья, в 1938–1939 гг. занимал пост лорд-канцлера. – Пер.) как-то заметил: «Международное право означает не более чем свод правил, которые независимые цивилизованные государства согласились соблюдать в своих взаимоотношениях. Международное договорное право тщательно рассматривалось международными юристами и дальновидными государственными деятелями. Не существует никаких общепринятых мер, принуждающих к выполнению соглашений, и, таким образом, никакой суд не обладает юрисдикцией (за исключением случаев точно сформулированных соглашений) объявить финансовую несостоятельность государства и принудить его к выплате долга, поскольку международные соглашения сформулированы и воплощены в жизнь совсем не так, как частные контракты, и их пункты соглашения в большинстве случаев сознательно выражены в самых неопределенных фразах».
Существующие между странами подразумеваемые или общепринятые обязательства, разумеется, еще более неопределенны. В ряде случаев, среди которых и вопрос с заложниками и репрессиями, страны, после длительных консультаций, решили не устанавливать вообще никаких законов, тем не менее признавая, что предел их применению существует, но он слишком неопределенный, чтобы внятно изложить его.
Перед последней войной не вызывало сомнений, что ни один человек не мог быть обвинен в преступлении по причине того, что он действовал вопреки международному праву. Обязанности человека состояли в том, чтобы подчиняться законам его собственной страны или страны, в юрисдикции которой он оказался. Никаких других обязательств у него не было.
По сути, международное уголовное право следовало создавать заново, поскольку военные действия и довоенное международное право давали слишком ненадежную основу для свода уголовных законов. Свод цивилизованных уголовных законов должен опираться на четко очерченный круг запретов. Более чем неопределенный кодекс поведения и невнятно выраженные соглашения, составляющие международное право, не содержат таких четко определенных запретов. Лорд Дигби (член обеих палат парламента, в 1641 г. главный адвокат Стаффорда, с 1642 г. советник Карла I. – Пер.), говоря 300 лет назад об импичменте Стаффорда (в 1640 г., по настоянию английского парламента, был осужден и в 1641 г. предан казни советник короля Карла I, граф Стаффорд; тогда же было утверждено правило импичмента – право парламента привлекать к суду высших сановников. – Пер.), прибегнул к следующим словам: «Сначала пометьте дверь крестиком, а затем уж наказывайте того, кто в нее войдет». Довоенное международное право не пометило двери, в которые людям нельзя было входить. На практике международный уголовный закон был построен на принципе ex post facto, дабы соответствовать инкриминируемому поведению тех, кого заранее решили наказать. Это плохой закон, созданный для самых закоренелых преступников. Примечательно, что, если бы вступил в силу любой из представленных ООН или Совету Европы проектов книги Всеобщей декларации прав человека, эти процессы оказались бы запрещены».
Вот соответствующие положения Декларации:
Статья 10
Каждый человек для определения его прав и обязанностей и для установления обоснованности предъявленного ему уголовного обвинения имеет право, на основе полного равенства, на то, чтобы его дело было рассмотрено гласно и с соблюдением всех требований справедливости независимым и беспристрастным судом.
Статья 11
1. Каждый человек, обвиняемый в совершении преступления, имеет право считаться невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком путем гласного судебного разбирательства, при котором ему обеспечиваются все возможности для за щиты.
2. Никто не может быть осужден за преступление на основании совершения какого-либо деяния или за бездействие, которые во время их совершения не составляли преступления по национальным законам или по международному праву. Не может также налагаться наказание более тяжкое, нежели то, которое могло быть применено в то время, когда преступление было совершено.
Таким образом, мой первый аргумент состоял в том, что инкриминируемые фон Манштейну деяния, согласно международному праву, не являлись уголовно наказуемыми, и суд должен опираться на международные законы, а не послевоенный Устав Нюрнбергского трибунала. Международные и американские суды следовали Нюрнбергскому статутному праву (право, выраженное в законодательных актах; в данном случае в Уставе (статуте) Нюрнбергского трибунала. – Пер.). Это право неприменимо к военным судам, учрежденным Королевским предписанием.
Законы Нюрнбергского трибунала можно проследить в приговорах международных военных судов в Нюрнберге и Токио, а также в проводившихся после Нюрнберга процессах над менее значительными военными преступниками. Эти последние суды, в большинстве своем американские, действовали на основании закона № 10 («Наказание людей, виновных в военных преступлениях, преступлениях против мира и против человечества». Принят 20 декабря 1945 г., Берлин. – Пер.) Контрольной комиссии (Союзная контрольная комиссия – название органов контроля над странами – членами оси в переходный период после их выхода из состояния войны со странами – членами антигитлеровской коалиции в результате подписания договора о перемирии или капитуляции. – Пер.), который в общих чертах воспроизводил Нюрнбергский статут и еще дополнительно исключал ряд обстоятельств, освобождающих, согласно международному праву, от ответственности. В американских судах заседали государственные судьи (судьи в системах государственного суда США; обычно избираются на определенный срок; в этом их отличие от федеральных и британских судей, назначающихся пожизненно. – Пер.). Их решения не представляли бы особых проблем, ограничься они одними только Нюрнбергскими законами, как предписывал им закон № 10 Контрольной комиссии. Однако вместо этого они стремились подкрепить свои решения ссылками на общие принципы международного права, в котором показали столь малую осведомленность. В деле фон Манштейна обвинение полагалось на эти политические манифесты, за что подверглось резкой критике с моей стороны. Британские военные суды не мотивировали своих решений. Их заключения не содержали ссылок ни на Нюрнбергский статут, ни на закон Контрольной комиссии. Они просто определяли военное преступление как нарушение законов и обычаев войны. Я бы добавил, что имеются в виду законы и обычаи войны, известные международному праву на момент совершения деяния.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});