Читать интересную книгу Дочь палача и ведьмак - Оливер Пётч

Симон озадаченно уставился на тестя:

– Коридор? Он-то вам зачем?

– Сейчас поймешь.

Между тем они поднялись к небольшой комнатке перед сокровищницей. В единственное запертое окно с северной стороны пробивался слабый солнечный свет, воздух стоял затхлый и спертый. Не в пример прошлому разу, усиленная железом дверь была заложена тяжелыми засовами. Они замыкали дверь на уровне глаз, груди и колен, и каждый запирался на большой замок.

Симон показал на три герба, нарисованных на двери:

– Бело-синий герб Виттельсбахов, орел и лев Андекса и святой Николай; последний символизирует приора как хранителя третьего ключа, – пояснил лекарь. – Так и в хронике написано. Ума не приложу, как из такой сокровищницы можно украсть что-нибудь. Там окна хоть есть?

Куизль кивнул:

– Три штуки. Но все они зарешечены толстыми прутьями.

– Ну как из такой комнаты можно вынести тяжеленную дароносицу с облатками? – изумленно спросил Симон. – Замки, как вы говорите, были не тронуты… Настоятель с приором утверждают, что не расставались со своими ключами… То же самое, думаю, касается и графа. Может, и вправду колдовство?

– Чушь! – проворчал палач. – Колдовство есть выдумка дьявола, которой он пытается заморочить нам головы. А здесь дело рук человека.

– В таком случае возможны лишь два варианта, – возразил Симон. – Либо кто-то умудрился за одну ночь взломать все три замка, либо это дело рук кого-то из хранителей. Тогда ему нужно было лишь заполучить другие два ключа, чтобы войти внутрь.

– Возможно, все обстояло иначе.

Палач внимательно огляделся. Коридорчик был почти пуст: всюду висели образы с чудесными спасениями, слева под окном стоял железный сундук. Куизль наклонился и отворил его.

– Пусто, – пробормотал он задумчиво. – В этом сундуке, наверное, время от времени переносят реликвии.

Симон кивнул:

– Я об этом читал. Только во время войны святые облатки несколько раз перевозили в Мюнхен, потому что люди боялись шведских набегов. Потом их каждый раз возвращали обратно.

– А теперь они и вовсе пропали… – Палач захлопнул сундук. – Но, думаю, теперь я знаю, кто за этим стоит.

– Что, простите? – У Симона на мгновение отвисла челюсть от изумления. – Вы знаете, кто за этим стоит?

Куизль с ухмылкой взглянул на зятя.

– А ты разве нет? Если все сложить воедино, то решение само в руки просится. Симон, Симон… – Он сочувственно покачал головой. – И чему вас только учат в этих ваших университетах. Уж точно не думать.

Фронвизер закатил глаза. Куизль далеко не впервые подначивал зятя тем, что лекарь хоть и учился, но все равно знал меньше палача. Его явно задевало, что из-за низкого происхождения ему был закрыт доступ в университет.

– Тогда, может, хоть вы проявите милость и приоткроете мне дверь в сокровищницу своих знаний? – насмешливо спросил лекарь. – Или мне придется помереть в неведении?

– Нужно еще кое-что проверить, – грубо ответил палач. – Мы все-таки хотим выяснить, связан ли наш воришка с убийствами. А до тех пор придется тебе потерпеть.

Он направился к лестнице.

– А теперь пошли отсюда, пока келарю не вздумалось иконы здесь почистить. Если кто-нибудь увидит нас на галерее – я просто молился, а ты разыскивал меня из-за какого-то больного. Ты ведь не только соображаешь с трудом, но и лечишь, видимо, так же.

Куизль стал спускаться по лестнице; и хотя он шел спиной к Симону, лекарь не сомневался, что по лицу его блуждала самодовольная ухмылка. Бранясь вполголоса, Симон последовал за палачом. Бывали такие минуты, когда он готов был собственными руками растянуть тестя на дыбе.

* * *

Прежде чем Куизль объяснил Фронвизеру, что к чему, времени прошло гораздо больше, нежели надеялся лекарь.

Вместе с Магдаленой Симон целыми днями возился с больными. При этом им помогал Якоб Шреефогль; он нанял нескольких неустрашимых батраков, которые помогли расставить новые койки в соседнем помещении. Кроме того, две служанки из деревни следили за тем, чтобы в наличии всегда были необходимые травы и чистая вода. Правда, с тем условием, что Симон окуривал комнаты полынью и зверобоем. Сам он, конечно, сомневался, что это поможет избежать заражения, но лишь при этом условии люди соглашались помогать лекарю. Из монахов никто к ним так и не заглянул.

Симон непрестанно листал книгу Джироламо Фракасторо, чтобы узнать еще что-нибудь об этой загадочной болезни. Итальянский ученый высказывал мнение, что болезни разносятся не через скверные запахи, как это повсеместно считалось, а посредством крошечных частиц в пище, воде или воздухе. Могло ли это послужить причиной для эпидемии в Андексе?

Когда закатное солнце скользнуло последними теплыми лучами по крошечным окнам лазарета, желудок недовольным урчанием напомнил Симону, что лекарь с самого утра ничего не ел. Он отложил грязный фартук, ополоснул лицо чистой водой и огляделся в поисках Магдалены: она как раз поила жаропонижающим сиропом шестилетнюю девочку. Их собственные дети играли в углу резными игрушками, которые резчик отдал вместо денег.

– Я помираю с голоду, – жалобно признался Симон. – Что скажешь? Может, сходим в трактир, поедим супа, выпьем стакан-другой вина? Здесь нам все равно делать особо нечего. С нами или без нас, кашлять они будут одинаково.

Магдалена беспокойно оглянулась на Петера с Паулем.

– Я, наверное, пойду лучше с детьми домой к Михаэлю, – ответила она и вытерла руки о передник. – Они и так слишком долго пробыли среди больных. Да и спать им уже пора… – Она кивнула на Пауля, который устало тер глаза. – Но ты иди, если хочешь, я не обижусь.

Симон усмехнулся:

– Потому что с немым угодником тебе нравится больше?

– С Маттиасом? – Магдалена засмеялась и покачала головой. – На этот счет можешь не беспокоиться. Ты хоть и болтаешь иногда лишнего, но и человека, который все время молчит, я бы тоже не вынесла.

Она взяла зевающих детей за руки и, уже стоя в дверях, подмигнула мужу.

– Но вообще он недурен, этот Маттиас.

Прежде чем Симон успел что-либо ответить, жена скрылась в сгущающихся сумерках. Лекарь осмотрел еще нескольких больных и тоже засобирался; наступил вечер, дул теплый ветерок. В животе снова заурчало. В радостном предвкушении Симон направился к монастырской таверне. В тот же миг кто-то шагнул к нему навстречу.

Он слишком поздно узнал в этом человеке Карла Земера.

«Проклятие! – пронеслось у лекаря в голове. – Про него-то я и вовсе забыл!»

– Господин бургомистр, – начал он и развел, извиняясь, руками. – Знаю, вы насчет разговора с настоятелем. Но я, к сожалению, пока не…

– Забудьте, – перебил его Земер.

По злорадной улыбке Симон понял, что бургомистр собрался преподнести ему очередной сюрприз.

– Мне тут довелось-таки поговорить с приором, – продолжал Земер. – И знаете, его преподобие полностью разделяет мои взгляды. Сегодня же после обеда он послал за судьей в Вайльхайм. Я уверен, что тот приедет уже завтра и колдун понесет заслуженное наказание.

– Но… как же… – пролепетал Симон.

– Настоятель? Его согласие и не требовалось. – Бургомистр со скучающим видом поковырялся в зубах, выплюнул кусочек мяса и самодовольно продолжил: – Раз уж дело дошло до процесса, то и дни Мауруса тоже сочтены. Судье не слишком понравится, что от него скрыли столь вопиющее злодеяние. На монахов надавят как следует, и Маурус Рамбек, возможно, отступится добровольно. Так или иначе, приор обещает быть достойным преемником.

Симон прикусил губу и молча уставился на бургомистра. Он не хуже Земера знал, что с приездом судьи судьба Непомука будет предрешена. Последуют пытки, затем признание, а после и приговор. Другого исхода не дано.

– Я… я все равно напишу отчет для монастыря, как было условлено. – Симон старался говорить как можно увереннее. – Есть еще много нестыковок, которые следует прояснить.

– Давайте-давайте, – ответил Земер. – Хотя я не думаю, что земельного судью заинтересуют измышления… – тут губы его насмешливо скривились, – цирюльника. А если вы думаете таким образом затянуть процесс, уж не знаю, по каким причинам… – Он пренебрежительно пожал плечами. – То прежде праздника вашего аптекаря все равно не сожгут. Для этого жернова правосудия вращаются, к сожалению, слишком медленно. Но тогда мы будем хотя бы знать, кто преступник, и в монастыре станет чуть поспокойнее. Ибо спокойствие, мастер Фронвизер, – он ткнул Симона мясистым пальцем в грудь, – есть первейшая забота горожан и, кроме того, главное правило при заключении сделок… Ну, счастливо оставаться.

Земер развернулся, и Симон увидел, что он направился к таверне, где его, по всей вероятности, уже дожидался сын и, быть может, граф Вартенберг. Несмотря на полноту, поступь у бургомистра была легкой, даже воздушной.

У Симона вдруг пропал всякий аппетит.

Когда сумерки темным покрывалом окутали Андекс и в переулках воцарилось наконец спокойствие, высокая тень прокралась к дому часовщика. Закутанная в монашескую рясу, она держала в правой руке светильник, закрытый колпаком настолько, что лишь узкая полоска света падала на землю. Оглянувшись в последний раз, тень осторожно толкнула обгоревшую дверь, и та с тихим скрипом подалась внутрь.