Читать интересную книгу Яковлев А. Сумерки - Неизвестно

Нет прощения тому, что запечатлено в оперативном при­казе Ежова № 00486 от 15 августа 1937 года «Об операции по репрессированию жен и детей изменников Родины». Приве­ду некоторые положения этого чудовищного документа (с соблюдением его стилистики):

«Подготовка операции. Она начинается с тщательной проверки каждой семьи, намеченной к репрессированию. Со­бираются дополнительные компрометирующие материалы. Затем на их основании составляются а) общая справка на семью...; б) отдельная краткая справка на социально опас­ных и способных к антисоветским действиям детей стар­ше 15-летнего возраста; в) именные списки детей до 15 лет отдельно дошкольного и школьного возраста.

Справки рассматриваются наркомами внутренних дел республик и начальниками управлений НКВД краев и облас­тей. Последние: а) дают санкции на арест и обыск жен из­менников родины; б) определяют мероприятия в отношении детей арестуемой.

Производство арестов и обысков. Аресту подлежат же­ны, состоящие в юридическом или фактическом браке с осужденным в момент его ареста. Аресту подлежат также и жены, хотя и состоявшие с осужденным к моменту его ареста в разводе, но причастные к контрреволюционной де­ятельности осужденного, укрывавшие его, знавшие о контр­революционной деятельности, но не сообщившие об этом органам власти. После производства ареста и обыска арес­тованные жены осужденных конвоируются в тюрьму. Одно­временно, порядком указанным ниже, вывозятся дети.

Порядок оформления дел. На каждую арестованную и на каждого социально опасного ребенка старше 15-летнего воз­раста заводится следственное дело. Они направляются на рассмотрение Особого совещания НКВД СССР.

Рассмотрение дел и меры наказания. Особое совещание рассматривает дела на жен изменников родины и тех их де­тей, старше 15-летнего возраста, которые являются соци­ально опасными и способными к совершению антисоветских действий. Социально опасные дети осужденных, в зависимос­ти от их возраста, степени опасности и возможности исп­равления, подлежат заключению в лагеря или исправитель­но-трудовые колонии НКВД, или выдворению в детские дома особого режима Наркомпросов республик.

Порядок приведения приговоров в исполнение. Осужден­ные социально опасные дети направляются в лагеря, испра­вительно-трудовые колонии НКВД или в дома особого режи­ма Наркомпросов республик по персональным нарядам ГУЛАГа НКВД для первой и второй групп и АХУ НКВД СССР — для третьей группы.

Размещение детей осужденных. Всех оставшихся после осуждения детей-сирот размещать: а) детей в возрасте от

1— 1,5 лет до 3-х полных лет в детских домах и яслях Нар- комздравов республик в пунктах жительства осужденных; б) детей в возрасте от 3-х полных лет и до 15 лет — в дет­ских домах Наркомпросов других республик, краев и областей (согласно установленной дислокации) и вне Москвы, Ленин­града, Киева, Тбилиси, Минска, приморских и пограничных го­родов. В отношении детей старше 15 лет вопрос решать индивидуально.

Грудные дети направляются вместе с их осужденными ма­терями в лагеря, откуда по достижению возраста 1—1,5 лет передаются в детские дома и ясли Наркомздравов республик. В том случае, если сирот пожелают взять родственники (не репрессируемые) на свое полное иждивение — этому не пре­пятствовать.

Подготовка к приему и распределению детей. В каждом городе, в котором производится операция, специально обору­дуются приемно-распределительные пункты, в которые бу­дут доставляться дети тотчас же после ареста их матерей и откуда дети будут направляться затем по детским до­мам».

В который раз я перечитываю этот приказ и каждый раз впадаю в смятение: не подделка ли все это? Увы, не поддел­ка, так оно и было. По состоянию на 4 августа 1938 года у репрессированных родителей было изъято 17 355 детей и на­мечалось к изъятию еще 5000 детей. 21 марта 1939 года Бе­рия сообщал Молотову о том, что в исправительно-трудо­вых лагерях у заключенных матерей находится 4500 детей ясельного возраста, которых предлагал изъять у матерей и впредь придерживаться подобной практики. Детям начали присваивать новые имена и фамилии.

В апреле 1941 года начальник ГУЛАГа Наседкин сообщает о том, что в исправительно-трудовых лагерях и колониях НКВД содержится вместе с осужденными матерями 9400 де­тей в возрасте до 4-х лет, из них из-за отсутствия мест только 8000 детей помещены в детские учреждения в лагерях и ко­лониях. В тюрьмах НКВД также содержится 2500 женщин с малолетними детьми. Кроме того, в лагерях, колониях и тюрьмах имеется 8500 беременных женщин, из них 3000 че­ловек на 9-м месяце беременности.

Общее число репрессированных по всей стране в 30—40-е годы крестьян превысило пять миллионов. С учетом того, что крестьянские семьи состояли в среднем из 4—7 человек, сре­ди которых минимум половина были дети, можно предста­вить себе масштабы преступлений режима против детей.

Отношение к крестьянским семьям, изгоняемым из род­ных мест, было в полном смысле варварским. Вот одно из ты­сяч писем о высылке семей из Украины в 1930 году: «Отправ­ляли их в ужасные морозы — грудных детей и беременных женщин, которые ехали в телячьих вагонах друг на друге, и тут же женщины рожали своих детей...; потом выкидывали их из вагонов, как собак, а затем разместили в церквах и грязных, холодных сараях... во вшах, холоде и голоде, и здесь находятся тысячи брошенных на произвол судьбы, как соба­ки, на которых никто не хочет обращать внимания... Еже­дневно умирает по 50 и больше детей».

Одним из поводов к очередному ужесточению уголовного законодательства в отношении детей стало письмо Вороши­лова от 19 марта 1935 года, направленное на имя Сталина, Молотова и Калинина. Девятилетний подросток напал с но­жом на сына заместителя прокурора Москвы Кобленца. Во­рошилов недоумевал: почему бы «подобных мерзавцев» не расстреливать? Откликаясь на просьбу о расстреле «подоб­ных мерзавцев», ЦИК и СНК СССР 7 апреля 1935 года изда­ют постановление «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних». В нем сказано: «...несовершеннолет­них, начиная с 12-летнего возраста, привлекать к уголовному суду с применением всех мер уголовного наказания». На мес­тах возник вопрос о возможности применения к детям выс­шей меры наказания. Разъяснение Политбюро от 20 апреля 1935 года подтверждало, что к числу мер уголовного наказа­ния относится также и высшая мера (расстрел).

20 мая 1938 года издается новый приказ НКВД «Об устра­нении ненормальностей в содержании детей репрессиро­ванных родителей». В приказе говорится, что «Среди детей репрессированных родителей имеют место антисоветские, террористические проявления. Воспитанники Горбатовско- го детдома Горьковской области Вайскопф, Келлерман и Збиневич арестованы за проявления террористических и диверсионных намерений, как актов мести за репрессиро­ванных родителей. Воспитанники Нижне-Исетского детдо­ма Свердловской области Тухачевская, Гамарник, Уборевич и Штейнбрюк высказывают контрреволюционные, поражен­ческие и террористические настроения. Для прикрытия своей контрреволюционной деятельности вступили в ком­сомол. Указанная группа детей проявляет террористиче­ские намерения против вождей партии и правительства в виде акта мести за своих родителей. Воспитанники Черем- ховского детдома Иркутской области Степанов, Грундэ, Ка­заков и Осипенко за антисоветские выступления арестова­ны органами НКВД».

Поэтому народный комиссариат указует:

«Первое — немедленно обеспечить оперативное, агентур­ное обслуживание детских домов, в которых содержатся де­ти репрессированных родителей.

Второе — своевременно вскрывать и пресекать всякие антисоветские, террористические намерения и действия, в соответствии с приказом НКВД № 00486.

Третье — устранить привилегированное положение, со­зданное в некоторых домах для детей репрессированных ро­дителей в сравнении с остальными детьми.

Четвертое — проверить руководящий состав и кадры воспитателей детдомов, очистив их от непригодных работ­ников».

Ярким примером фальсификации обвинений против не­совершеннолетних является дело 16-летнего Юрия Камене­ва, расстрелянного по приговору Военной коллегии от 30 ян­варя 1938 года. Не имея никаких доказательств его виновнос­ти, Военная коллегия в своем приговоре указала: «Каменев, находившийся под идейным влиянием своего отца — врага народа Каменева Л. Б., усвоил террористические установки антисоветской, троцкистской организации; будучи озлоблен репрессией, примененной к его отцу как к врагу народа, Ка­менев Юрий в 1937 году в г. Горьком высказывал среди уча­щихся террористические намерения в отношении руководи­телей ВКП(б) и Советской власти».