только не удивляйся, если к прегрешениям доктора Кэйна добавится еще проникновение на секретный объект.
Аре махнула рукой. Прегрешением больше, прегрешением меньше. Фире уже определенно все равно.
Нильсси ввел на планшете какой-то код и нажал на кнопку отключения охранной системы. По зданию пронесся такой звук, будто закончил работу большущий реактор. Только сейчас девушка осознала, что до этого все время слышала приглушенный гул. А через секунду тишину взорвала сирена.
Не мудрствуя лукаво, Нильсси выбил дверь с помощью магии.
— Внутри определенно никого нет, я проверил, — произнес он, первым входя в коридор.
Тот неожиданно отличался от всех, виденных ими ранее. Он не шел продольно через главное здание, а заворачивал по кругу. А вскоре они смогли убедиться, что это не круг, а спираль.
Намотав три витка, Аре и Нильсси добежали до центрального помещения. Тяжелые двери поражали орнаментом со множеством мелких деталей. Ценитель мог был рассматривать его часами, но у них не было даже лишней секунды.
Нильсси толкнул двери, и створки медленно разошлись в стороны, открывая глазам огромный круглый зал. К центру его спускалась лестница из пяти ступеней, четыре толстые аквамариновые колонны поддерживали тяжелый свод, расписанный древними египетскими иероглифами. Висящая в центре узкая неоновая лампа в форме обруча поддерживалась тонкими металлическими нитями и освещала огромный цилиндр. Цинковый цилиндр без единого украшения, без единой неровности на своей гладкой, отливающей холодным блеском поверхности, казался чуждым элементом посреди этого изысканного зала. Лампа, столь же чуждая древней символике, нависала над ним, точно нимб. Цилиндр казался неземным. Будто инопланетным.
— Это… он, — упавшим голосом произнесла девушка.
Она прошла по залу, подошла к цилиндру, дотронулась до него рукой, провела по поверхности.
— Это точно он, — повторила она, повернувшись к Нильсси и смахнув со щеки непрошеную слезу.
***
Тейн определенно очень долго искал бы хозяина дома, если б тот не прислал сообщение на коммуникатор (расположенный на кухне), чтобы повелитель теней «шел по хлебным коркам», и предварительно не озаботился раскидать их по всему дому. В конце концов, Тейн сообразил, где их большее количество, и добрался до распахнутого окна в конце коридора второго этажа. Он выглянул в окно и увидел Фиру, сидящего на крыше террасы.
— Что так долго? — вяло понедовольствовал тот. — Иди сюда.
— Плутал по лабиринтам неизвестности, — ответил Тейн, перешагивая через подоконник.
Усевшись рядом с Фирой, повелитель теней несколько минут молчал, наслаждаясь видом темно-синего бархатного неба с россыпью брильянтовых звезд и шелковой узкой лентой кромки пруда, видневшейся отсюда. Его чуткий слух улавливал нежный шелест камыша внизу.
— Не было ли вестей от Аре? — спросил он, наконец нарушив молчание.
Фира отрицательно покачал головой.
Тейн вздохнул и ничего не ответил. Вместо этого он откинулся на спину и с блаженным видом растянулся на крыше, всматриваясь в бескрайнее звездное небо, огромным куполом нависшее над ними.
— Словно купол, — восхищенно вздохнул Кэйн, глядя на звездное небо. — С этого ракурса трудно поверить во все эти «космические теории» и скорости света звезд. Гораздо более правдоподобной кажется другая версия, слышанная мной не так уж и давно. При свете дня она кажется куда как более сказочной. Но ведь сейчас и вправду мы словно сидим под куполом, который отделяет Явь от Прави? И этот купол зовется Астрал.
— Под прекрасным вечным куполом, — кивнул Тейн.
— Над звездным миром, словно над куполом, сидят три богини, плетущие нити человеческих судеб. Нити разматываются и падают к Земле, а на конце каждой из них — звезда-душа. И чем ярче светится звезда, — Фира указал на яркую звездочку на небе, — тем ближе она спустилась к Земле, тем длиннее человеческая жизнь. И когда жизнь прервется — звезда сорвется с небосклона.
Кэйн внимательно посмотрел на купол звездного неба над головой.
— Правда, звучит правдоподобно?
Он повернулся к Тейну и удивленно замер.
Тейн, бесшумно поднявшийся, сидел, неестественно выпрямив спину. Вся его поза выражала неимоверное напряжение каждого мускула. В его глазах светилось безумие, а щеки впервые за все время их знакомства, покрывал нездоровый чахоточный румянец. Казалось, повелитель теней перестал дышать.
— Откуда тебе это известно? — прерывающимся голосом спросил он.
— Что? — удивился Кэйн.
— Про звезды и судьбы! Кто рассказал тебе это?
Фира невольно отодвинулся от пугающего повелителя теней.
— Аре. Мне рассказала об этом Аре, — произнес он.
— Ясно. — Напряженность в позе Тейна исчезла. Он снова откинулся на спину, забросив руки за голову.
«Интересно, откуда это было известно ей?» — подумал он.
— Почему ты так отреагировал? Что такого в этой истории? — смена реакций повелителя теней ставила Кэйна в тупик.
— Ничего особенного, — безразлично ответил Тейн.
— Серьезно? Ты мне не расскажешь?
— Я уже слышал ее прежде, — пожал плечами Тейн.
— И что в этом такого? От кого ты ее слышал?
— Ферсаат.
— Это… та девушка, что стала демоном из-за тебя?
— Угу.
— Ты… — Фира осекся и замолчал. — Извини.
— Все в порядке. Это было давно и мне не стоило так реагировать… — Тейн выглядел смущенным.
— Ты никогда не думал… разобраться с этим? — спросил Фира.
— Я уже разобрался, — повелитель теней горько усмехнулся, — конечно, испортить что-то еще очень трудно…. Но я очень талантлив… Может, и правда — просто позволить ей убить меня… Или как там она хочет отомстить…
— Ты не хочешь рассказать ей, как все было на самом деле? Хуже уже всяко не будет.
— А разве для нее это что-то изменит? Демон останется демоном.
— Она стала демоном из-за тебя. Не хочешь освободить ее? Ведь такое возможно.
— Не думаю. Изменить свою сущность можно лишь раз. И она — уже изменилась. Сейчас силы ей придает ненависть ко мне. Но что будет, когда не останется даже этого?
— Она стала демоном из-за ненависти. Ненависть возникла из-за боли, а боль — из-за твоего предательства. Но ведь в последнем она заблуждается. Ты спрашиваешь, что будет, если не останется ее ненависти? Что, если она сможет принять твой подарок? Ты совершил ошибку, тогда решая за двоих. Но ты до сих пор так делаешь. В ненависти не может быть жизни. Ты поступаешь слишком жестоко, оправдывая свое бегство подобным образом.
— Хорош подарок, — хмыкнул Тейн.
Он поднялся на ноги и направился к окну, через которое попал на крышу.
— Спокойной ночи, — бросил он через плечо.
Фира проводил его взглядом и печально вздохнул. Говорить жестокую правду… Со стороны это всегда легко. Но это то, что Тейн должен был услышать. Потому что со своего ракурса, правду всегда скрывает пелена боли, страха и иллюзий.
Жалко только, что некому было точно так же вразумить самого Кэйна.
***
Утро принесло неспокойные вести