— Так я сожгу и Кирстен, — Нимс говорил про жену Лиддона. — Наполню ванну бензином, — уточнил Нимс.
Лиддон оглядывал подернутый туманом фервей. Пустой. Поле для гольфа открывалось только через час. Тем не менее разговор затягивался. Для того чтобы свести к минимуму шанс, что их увидят вместе, следовало встречаться в таких вот укромных местах и на короткое время.
— Ванна бензина? — переспросил Лиддон, испуганный экстравагантностью идеи.
— Утоплю ее и сожгу.
— У меня дорогие произведения искусства, антиквариат.
— И противопожарная система.
— Тем не менее. Ванна бензина.
— Я все продумал.
Лиддон посмотрел на конверт с фотографиями и подробным описанием дома, который ему вернул Нимс.
— Вы останетесь без ванной.
— Очевидно.
— Которая примыкает в главной спальне. Сгорит и часть чердака.
— А повреждения от воды?
— Распылители включаются только в тех комнатах, где поднимается температура.
— Понятно. Значит, вода зальет не все. Дым?
— Я закрою двери ванной и спальни, перед тем как покинуть дом.
Нимс говорил мягким голосом, но заслуживал доверия. Действительно все тщательно продумывал, не упускал деталей.
— Как я понимаю, пожарники приедут быстро.
— Менее чем через четыре минуты. Пожарная часть неподалеку.
Плотный туман, окружающий их со всех сторон, и не думал подниматься или рассеиваться.
— Ты действительно так хочешь Кирстен? — спросил Лиддон.
Нимс кивнул.
— Она должна стать моей.
— И как долго ты будешь с ней… заниматься?
— Два часа. Три.
— Ты совершенно уверен?
— Абсолютно.
— Очень рискованно.
— С одной стороны — да, с другой — наемные убийцы так себя не ведут.
— Веский довод. Что ж… согласен.
Нимс обворожительно улыбнулся. С такой улыбкой он и теперь мог участвовать в рождественских «живых картинах».
— Два момента. Первое… вы уверены насчет Бенни?
Он говорил о Бенджамине Уоллесе, трехлетнем сыне Лиддона.
— Отец из меня тоже никакой.
— Есть няньки.
— Не нужна мне старая карга, которая будет портить настроение, или какая-нибудь молодуха, которая подаст на меня в суд, ложно обвинив в сексуальных домогательствах. Бенни для тебя проблема?
— Какой он может быть проблемой? Ему же три года.
— Я не про физические проблемы.
— С этим у меня полный порядок.
— Отлично. С этим решено.
— Я просто хотел убедиться, что вы не передумали.
— Не передумал. Второй момент?
— Всего лишь мое любопытство.
— Мне пора идти.
— Вы пришли ко мне с этим… вы знали, что я убил Джуди Харди?
— Очевидно.
— Когда вы это выяснили?
— До того, как взялся за твое дело.
— Вы защищали меня бесплатно.
— У тебя не было денег.
— Я думал, вы защищали меня, потому что верили.
— В твою невиновность? Нет. Никогда.
— Так вы взялись защищать меня бесплатно, потому что?…
— А как думаешь ты, Руди?
— На случай, что вам может понадобиться такой, как я.
— Логично.
— Вы женились до того, как взялись за мое дело?
— Несколькими месяцами раньше.
— Вы тогда знали, что, возможно…
— Нет, нет. Тогда я ее любил.
— Это грустно.
Лиддон пожал плечами:
— Это жизнь.
— Вы многих защищаете бесплатно.
— Стараюсь.
— Так у вас еще есть такие, как я?
— Двое или трое. Если они мне понадобятся.
— Что ж, я хочу, чтобы вы знали, я вам благодарен.
— Спасибо, Руди.
— Не только за то дело, но и за эту возможность.
— Я знаю, что ты не упускаешь мелочей. Но теперь мне пора. — Он сделал два шага к лесу, потом повернулся, вновь взглянул на Нимса: — Я тоже любопытен, знаешь ли.
— Насчет чего?
— После Джуди Харди ты…
— Да.
— Часто? — спросил Лиддон.
— Я заставляю себя выжидать.
— Это трудно… выжидать?
— Да. Но зато слаще, когда я это делаю.
— И сколько ты выжидаешь?
— Шесть месяцев. Восемь.
— И подозрение больше никогда не падало на тебя?
— Нет. И никогда не упадет.
— Ты — умный и осторожный человек. Потому я и взялся за твое дело.
— А кроме того, я нравлюсь людям, — добавил Нимс.
— Да. Нравишься. И это всегда плюс.
Лиддон продолжил путь по лужайке к проложенной в лесу тропе. Его отделяли двести футов от самой жуткой в его жизни встречи.
ГЛАВА 40«Генри».
Сон напоминал монтаж крупных планов: длинные голые конечности били по воздуху, светлые волосы метались, кисти с красными ногтями прижимали со страстью и отбивались в испуге, алый рот приоткрывался от желания, а потом раскрывался во всю ширь в беззвучном крике дикого ужаса.
Проснувшись, Генри Роврой подумал, что слышит, как кто-то шепчет его имя:
«Генри».
Во сне он соскользнул на один бок. Теперь сел прямо. Спиной к дальней стене стенного шкафа.
Скорее всего, голос ему приснился. Он прислушался, но ничего не услышал.
За открытой дверью света в спальне прибавилось в сравнении с тем временем, когда он устроился в стенном шкафу, но зажженная лампа светила бы ярче.
Пришел день. Лучи утреннего солнца просачивались вокруг задернутых штор.
Поморщившись, согнув левую ногу, чтобы избежать судороги, Генри поднялся и осторожно двинулся к изрешеченной двери.
Вновь прислушался. Через какое-то время услышал очень тихий свист. Его сердце на мгновение сжалось, пока он не осознал, что пустил «голубка».
Он совершил ошибку, пообедав колбасой, сыром, плебейским хлебом, и его потрясенное тело отреагировало таким непотребным образом.
Он провел на ферме менее суток, а его стандарты уже начали вырождаться. Да, нельзя недооценивать тлетворного влияния сельского образа жизни даже на тех, кто является неординарной личностью, обладает высочайшим интеллектом и получил блестящее образование в лучших частных школах и в Гарварде. Без тонизирующего влияния мегаполиса, без ежедневного общения с другими высокообразованными и искушенными людьми он мог превратиться в грубую, неотесанную деревенщину. В этом царстве одиноких домишек наверняка не знали, что такое подписка на «Таймс», а полуграмотный недоумок-продавец в газетном киоске никогда не видел «Вэнити фэйр»[29], поступающий в продажу в конверте из коричневой бумаги.
И дожидаясь, пока его зад перестанет посвистывать, Генри осознал, что, заселяя картофельный погреб и переделанные конские стойла женщинами, он должен попытаться найти по крайней мере одну, которая посещала достойные школы, но по каким-то причинам вернулась в эту интеллектуальную пустыню. Если он не сможет найти остроумную и сексуальную женщину, тогда придется остановить свой выбор на пусть и не такой образованной, но умеющей поддержать разговор и с хорошими манерами, только для того, чтобы не дать заржаветь интеллекту и не забыть правила приличия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});