«Сюрпризами я, действительно, уже сыт по горло», — подумал Генрих.
Спустя полчаса они прибыли на аэродром. Два новых истребителя дожидались своих пилотов. Возле самолетов их встретил Адольф Ничке, он успел шепнуть Штайнеру:
— Имей в виду, Генрих: в его истребителе боекомплект полный, а в твоем — холостые патроны.
Генрих вдруг понял всю опасность этой воздушной дуэли, которую придумал Гейдрих. Вот она, настоящая ловушка, которая вскоре должна захлопнуться, и его обуяла дикая злость к нему.
Вначале вылетел Штайнер, он набрал высоту и полетел в сторону солнца. По условиям поединка он первым должен был напасть на Гейдриха. Атака со стороны солнца давала ему преимущество. Прошло несколько минут, и он увидел истребитель Гейдриха, который летел параллельным курсом. Штайнер сделал боевой разворот и повел истребитель в атаку. В прицел попал истребитель противника, и он нажал на гашетку пулемета. Раздались холостые выстрелы, которые не причинили тому никакого вреда. Соперник, как будто бы издеваясь, помахал крылом и, сделав крутой вираж, ушел в сторону. На этот раз Гейдрих заходил к нему в хвост. Генрих постоянно маневрировал, не давая противнику точно взять его в прицел. Он заметил, как рядом пронеслись пулеметные трассеры, а это значит, что Гейдрих все таки решил с ним покончить.
«Остается последнее — идти на таран», — подумал Штайнер.
Началась воздушная карусель. Гейдрих понял замысел Штайнера и не давал ему зайти себе в хвост. Попытки Штайнера срубить пропеллером киль противника не увенчались успехом. Истребители свечой поднимались в небо, оттуда пикировали вниз, и казалось, что они вот вот врежутся в аэродромные постройки, но буквально над крышами зданий они снова крутыми виражами уходили в небо и там продолжали свое противоборство. С очередной попытки Штайнеру удалось зацепить пропеллером крыло противника. Самолет Гейдриха неожиданно сделал переворот и полетел вниз. В последний момент пилот успел покинуть истребитель и удачно приземлился с парашютом. Штайнер видел, как на землю упал самолет Гейдриха и загорелся. В то же самое время его двигатель забарахлил, он стал работать с перебоями и вскоре заглох, однако Штайнер сумел спланировать и посадил свой истребитель на аэродромное поле.
«Сейчас будут неприятности», — подумал он.
Штайнер вылез из кабины и направился к зданию, там его дожидался Адольф Ничке, который заметил:
— Не ожидал я от тебя такой решительности.
— Ты же сам меня предупреждал, что патроны холостые. Что мне оставалось делать? В безвыходной ситуации только таран дает возможность обуздать своего коварного противника. С моей стороны это было не нападение, а элементарная защита от нападения. Да, вот только жаль, самолеты пострадали.
— Самолеты — это полбеды, как бы ты теперь не пострадал. Такие обиды группенфюрер Гейдрих никому не прощает. Берегись, Генрих.
Теперь Штайнеру по-настоящему стало не по себе. Генрих понял, что он висит на волоске. Спустя минуту к ним подъехал черный «Опель-Олимпия», приоткрылась дверца, и Штайнер услышал знакомый высокий голос:
— Садитесь, Генрих, я вас подвезу.
Штайнер сел, и автомобиль поехал. Тотчас же Гейдрих продолжил:
— Штайнер, я освобождаю вас от каких-либо притязаний с моей стороны, однако признаюсь: я не привык быть побежденным. Если вы не возражаете, следующий бой состоится завтра.
— Как вам будет угодно, господин группенфюрер. Все-таки, я думаю, вы задались целью со мной покончить. Чем же я вам так не угодил?
— Довольно, Генрих, вы слишком все преувеличиваете. Сегодня, кажется, вы сами меня чуть не прикончили. И хватит об этом, я слишком устал. У вас нет спешных дел? — произнес он.
— Нет, — ответил Штайнер.
— Найдется время пообедать со мной? — последовал вопрос, который прозвучал в тоне приказа.
Штайнер промолчал и лишь кивнул. Автомобиль тем временем остановился возле ресторана «Эдем». Во время обеда царило молчание. Гейдрих увлеченно ел, не обращая внимания на соседа. Напротив, у Штайнера пропал аппетит, и он, равнодушно созерцая блюдо, медленно пережевывал пищу. Наконец, закончив с обедом, Гейдрих без предисловий спросил:
— Генрих, вы хотели бы работать на меня?
— Нет, я не способен работать в службе безопасности. У меня другое призвание, я — летчик.
— Все это чепуха. Я тоже летчик. Одно другому не мешает.
— Чтобы работать в службе безопасности, нужно иметь талант сыщика, а у меня его нет.
— Вы, Генрих, недооцениваете себя.
— Напротив, я исхожу из реальных соображений.
— У вас есть способности.
— Мало их иметь, важно иметь желание.
— Не спорю, а желание у вас появится, когда вы почувствуете истинный интерес в нашей работе. Я думаю, вскоре он у вас появится.
— Не понимаю вас.
Вдруг голос Гейдриха зазвучал жестко, тоном не терпящим возражений своего собеседника:
— Меня интересуют многие вопросы, касающиеся вашей нынешней работы в военном министерстве. В частности, меня интересуют офицеры, которые занимают важные и ответственные направления в работе. Прежде всего это генерал Хюбнер, который занимает одну из ключевых позиций в окружении Геринга.
— Простите, но это доносительство. Я не гожусь для такой работы.
— А ваше мнение меня сейчас мало интересует, важно, что вы мне подходите. Сейчас же едем ко мне, и вы подпишете все документы, необходимые для секретной работы.
— Хорошо, я вижу, иного выбора вы мне не оставили.
— Вот именно, Генрих. Так что не стоит играть с огнем, это очень опасно.
* * *
Вечером без всякого предупреждения в квартиру Генриха Штайнера ввалился слегка выпивший Адольф Ничке.
— Ваша воздушная карусель мне обошлась очень дорого: один истребитель я потерял, а другой в ремонте. Кто будет за это платить, дорогой Генрих?
— Я думаю, тот, кто все это подстроил, — отреагировал Штайнер.
— И тем не менее комиссия сочла, что виновником оказались вы. Вам, Штайнер, теперь и отвечать.
— Извольте, я отвечу, но прежде доложу руководству, что в воздухе я подвергся вооруженному нападению и мне ничего другого не оставалось, как защищаться. Да я вам об этом уже говорил.
— Ха-ха-ха, — рассмеялся Ничке.
— Не вижу в этом ничего смешного, — гневно произнес Штайнер.
— Извини меня, Генрих, я разыграл тебя. Не волнуйся, все разрешилось. Группенфюрер Гейдрих все уладил с моим руководством. У него большие возможности и связи. Если бы на его месте был я, меня бы сразу предали офицерскому суду и, наверное, уволили.
— А мне, Адольф, по-настоящему жаль эти истребители. Все как-то глупо получилось, и не моя в этом вина.