— Даже лучше.
— Отдохни и оставайся с миром, друг мой.
Бегом приближался пехотинец с донесением от командира отряда. Это была всего лишь формальность, причем излишняя. Едва солдат остановился, как мушкетная пуля ударила его в затылок, выплеснув содержимое головы через нос, рот и уши. Странная и отчетливая картина. Прежде чем собравшиеся принялись стрелять в ответ, еще один воин был повержен. Он затрясся, подбрасывая ногами пыль, хватаясь за оброненную Библию, и после второго выстрела испустил дух.
— Они сзади! В кавалерийской башне!
На обвалившихся и покинутых руинах обращенной к морю башни засели стрелки-янычары и вели огонь по беззащитным рыцарям. Должно быть, они забрались на внешние стены ночью и хорошо укрепились. Били янычары метко.
— Аркебузиры, за мной!
Гарди взмахами руки указывал на грозившую опасность, выкрикивая приказы, заставляя своих людей встать широким боевым строем. Он услышал, как протрубили сигнал тревоги. Со стороны суши вновь наступала османская армия, а между ней и стрелками оказались пойманы и зажаты слабеющие защитники форта. Словно между молотом и залитой кровью наковальней.
Гарди добежал до амбразуры рядом с подъемным мостом, где его впервые встретил полковник Мас.
Добро пожаловать в могилу, Кристиан.
— Огонь не прекращать. Хороший язычник — мертвый язычник.
— Они неистовы, Кристиан.
— А мы безумны.
Мушкетные пули проносились над его плечом, едва касаясь щек. Гарди не замечал их, когда оттаскивал мертвого канонира от орудия, забивал пороховой заряд и закатывал ядро. Выстрел должен сотрясти насиженное стрелками место.
— Ко мне! Нужна помощь! — Орудие нацелили, фитиль подожгли. — Еще раз!
Янычары или, точнее, останки их тел взлетели на воздух. Выбитые из башни, они падали наземь, а каждое попадание сопровождалось градом камней и торжествующими криками защитников. Состязание было окончено, пушка победила. Накренившаяся башня вновь стала ничейной территорией.
Радость была преждевременной и недолгой. На юго-западной стороне лязг оружия превращался в поглощавший людей и плевавшийся останками неистовый грохот. Раздался гром. Это был мощный взрыв, пульсировавший на противоположной стороне Большой гавани, вздымая над стенами Сент-Анджело столп дыма. Где-то в недрах форта взорвался пороховой склад. Настал черед турок ликовать.
Предсмертная агония имеет особый ритм, некое слабое биение. Драгут руководил достаточным количеством осад, чтобы заметить произошедшие изменения. Казалось, все реже отстреливались аркебузиры Сент-Эльмо, все медленнее открывали изнуренные рыцари ответный огонь, все слабее стали защитники отбрасывать передовые отряды турок. Приметы никогда не обманывали. Драгут видел победу, ощущал ее вкус, чуял запах. Старый корсар усматривал в этом суть жизни. Для правоверного смысл бытия состоял в том, чтобы предстать перед Всевышним на ковре из тел поверженных врагов. Великая честь, путь к совершенству. Меч Ислама исполнит свою миссию. Он продолжал наводить батареи на форт, отдавать приказы командирам. Понедельник, 18 июня 1565 года. Тридцатый день осады.
— Пошлите еще две тысячи аркебузиров. Мы поставили неверных на колени.
— Но времени для молитв у них не осталось.
Драгут рассмеялся:
— Неверные собаки заставили нас повоевать. За это я их уважаю. За это их улыбки станут еще шире от наших ятаганов.
— Они противостояли нам около четырех недель, Драгут-реис.
— В чем повинен этот надушенный глупец адмирал Пиали. Я желаю, чтобы еще больше пушек вели огонь по остаткам крепости с юга. Враг укрыл несколько орудий, которые следует усмирить.
— Едва мы захватим форт, там не останется ни единой золотой монеты, ни единого раба, Драгут-реис.
— Считайте этот поход паломничеством. Сегодня Мальта, чуть позже Венеция, затем — Неаполь, Генуя или южные земли Испании. Там будет предостаточно и золота, и рабов.
Содружество воров. Они были бесстрашными и гордыми людьми, носили пышные наряды монархов и размышляли как разбойники. Истинный Бог был один, и лишь один истинный его служитель — пират. Они последуют за Драгутом куда угодно и сохранят ему верность до самой смерти. Эта война будет их последней схваткой с ненавистными рыцарями, позволит окончательно свести счеты.
Драгут стал неторопливо спускаться по склону в сопровождении своих командиров.
— Братья мои, услышьте грохот пушек, эти священные звуки.
— Разве мы не лучшие музыканты, Драгут-реис?
— Подлинные виртуозы. Без нас Мустафа-паша и Пиали бессильны. Им пришлось бы выращивать розы для султана на почве, удобренной турецкими трупами.
Корсар выкрикивал приказы канонирам, когда над головой пронеслось ядро, пущенное из Сент-Анджело. Не обращая внимания на опасность, командиры продолжали совещаться. Но железный шар отскочил от скалы, взметнув сноп осколков, один из которых настиг свою цель.
Драгут лежал ничком, с правой стороны его тюрбан окрасился кровью. Тело старика было неподвижно. Вокруг столпились его собратья, безмолвные и оцепеневшие от горя, но не желавшие выражать скорбь. Они не запятнают памяти господина девичьими рыданиями. Кодекс корсара не допускает сантиментов.
— Он мертв? — спросил подъехавший на арабском скакуне турецкий главнокомандующий.
— Похоже, что так, Мустафа-паша.
— Такова воля Аллаха. Накройте его. Я не хочу, чтобы мои воины видели его сейчас. Доставьте его в шатры командиров в Марсе.
Драгута унесли, прославленного ветерана, ставшего очередной жертвой, еще одним трупом, которого убрали с поля боя. Тем не менее он был еще жив. Смерть решила повременить. Мореходы — люди стойкие, а бывалый моряк Драгут был самым стойким из всех. Смертельно раненный, не в силах говорить, он протянет еще не один день. Долгое неумолимое угасание ненавистно настоящему пирату, но война таит множество неожиданностей.
Среда, 20 июня 1565 года. Праздник Тела Господня. Тридцать второй день осады. Торжественной вьющейся процессией во главе с великим магистром, Жаном Паризо де Ла Валеттом, рыцари шагали по узким улочкам Биргу, направляясь в Монастырскую церковь, дабы воздать хвалу Господу. Ради этого великого момента они отложили в сторону оружие и доспехи, облачились в длинные черные ризы, украшенные белым восьмиконечным крестом. Война не помешает им приступить к таинству Святого причастия. На протяжении веков они исполняли неизменный обряд, сопровождали Тело Христово, проходя парадом мимо набожных очевидцев, бивших поклоны и преклонявших колени. С ними был Господь. И только Он.