Казалось, здесь одни клоны. Она по горло была сыта этой идентичностью, этими родителями в очках с зеркальными стеклами, отражающими низкую вершину, этими детьми, аплодирующими старым пианистам с бордовыми носами, и этими официантками в деревенских нарядах, в платках на голове и с дежурной улыбкой на лице. К тому же она подозревала, что, когда Гвидо проводил здесь выходные без нее, он был не один. Сначала думала на Марию Соле, но теперь уже сомневалась. Любовница у него наверняка была. Такой мужчина, как Гвидо, не смог бы все это время обходиться без секса. Ему нужны были еженедельные свидания – как и еженедельные лыжи – для поддержания физической формы и душевного равновесия.
– Нет, – ответила Анна спокойно, – Я не хочу ехать.
– Ну ладно, окей. А если я поеду с детьми? Всего на одну ночь? Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!
Наталия захлопала в ладоши:
– Дя!
– Ты только что болел!
Почему он стремится уехать? Неужели не устал? Нет, снег возрождает его к жизни, это его анаболик, его протеиновый коктейль.
– Мне нужно отвлечься от всего.
– Ладно, езжай.
Гвидо взял ее за подбородок – зацепил, как крюком, – и поцеловал в губы. И на нее впервые навалилось чувство вины: мысли уже улетели к другому, к милому андалузцу. Она в красках представила их сплетенные тела, насытившиеся губы, в то время как ее муж пытался восстановить мир в семье.
– Второе предложение. Готовы?
Дети уже пришли в эйфорическое состояние.
– Сейчас мы берем кекс и идем смотреть «Питера Пэна» в обнимку на диване!
– Но Кора приготовила горячее, – возразила Анна.
– Оставим на вечер!
– Окей, – улыбнулась она: такой забавный тон у него был – прямо фокусник, конферансье, укротитель львов!
– Мама сказала «окей»! – Гвидо, подхватив детей, воодушевленно направился в гостиную.
Анна, порезав кекс, пошла за ними. Огромный экран светился ультрафиолетом. Питер Пэн недоверчиво смотрел на стену: он потерял свою тень. Гвидо притянул ее к себе, обвил рукой плечи, и она, положив голову ему на грудь, растворилась в этой зимней сиесте. Все вместе, с детьми, перед телевизором – никогда такого не было. Гвидо скользнул рукой вниз, пристроил палец в ямку, где расходились ее ягодицы. Мелодичная музыка, притихшие дети, семейный уют – все это постепенно усыпило ее, и она заснула.
Проснулась она внезапно, вздрогнув от какого-то резкого звука. Телевизор работал, но фильм уже кончился. Анна поднялась, пошла посмотреть, где дети: с Корой в детской. Потом поискала Гвидо. Тот, вытянувшись на кровати и положив ногу на ногу, изучал какие-то бумаги.
– Доброе утро, Венди!
– Смотрю, ты в настроении.
Гвидо похлопал по покрывалу, приглашая ее сесть рядом, но Анна устроилась в ногах кровати.
– Чем занимаешься?
– Смотрю всякие документы насчет этих протезов.
– Я встречалась с Мариной Боргоньей, – объявила Анна.
– Что? – Гвидо резко сел в постели, весь шутовской налет с него слетел. – Когда?
– Вчера утром.
– А где?
– У нее дома.
– И что она тебе сказала?
– Что хочет забрать заявление, но при одном условии. – Анна сделала паузу. – Мария Соле должна быть уволена.
Гвидо скрестил ноги, глаза заметались.
– Что, правда?
– Да.
– Мария Соле. Но почему она?
– Потому что, по мнению Боргоньи, Мария Соле несет ответственность за этот случай. Она считает, что Аттилио никогда бы сам такого не сделал.
– Без шуток, так и сказала? – улыбнулся Гвидо.
– Без шуток.
Гвидо поскреб правую голень, по которой псориаз прошелся лесным пожаром. Кое-где кожа огрубела, уплотнилась, на других участках вся покрылась маленькими корочками и походила на усыпанное звездами небо. Гвидо медленно оторвал одну. Потом другую.
– Она утверждает, что Мария Соле фабриковала результаты анализов, чтобы оформить страховку. Ты знал? – Гвидо утвердительно прикрыл глаза, и Анна вскочила, уперла руки в бока: – Боже, Гвидо, ну это уже слишком!
– Знаю, знаю, ты права. Но это все твой отец. Я тебе говорил, что его понесло.
– Папа это придумал?
– Нет, идея Марии Соле, и она сама все организовывает. Фальшивые документы, работа с клиентками. И доход ей идет. Но Аттилио в свою очередь был уверен, что может всем подряд имплантировать старье.
– Но почему Мария Соле предложила провернуть такое с дочкой Боргоньи?
– Это просто глупая ошибка, недосмотр. Она не знала, кто это, а Аттилио не потрудился предупредить.
Гвидо снова набросился на свою ногу.
– Прекрати! – крикнула Анна.
– Ты мне объясни. Я не понимаю, почему она вдруг передумала, почему хочет забрать заявление?
– Из-за меня.
– Из-за тебя? Но ведь вы даже не были знакомы!
– Она говорит, если будет расследование в отношении тебя, то поплачусь за это я. Если бы папа был жив, тогда другое дело. Без тебя клинику придется закрыть. Похоже, Аттилио был ей очень дорог, и я, как следствие.
– У тебя точно есть ангел-хранитель, Анна.
– Я уверена, что у нее были отношения с папой. Достаточно серьезные. Ты об этом слышал?
– Об этом все слышали, – пожал плечами Гвидо.
– И я думаю, что у папы были отношения с Джильолой.
– Возможно.
– А что насчет Марии Соле?
– В каком смысле – что насчет Марии Соле?
– Боргонья утверждает, что за такой проступок Аттилио должен был бы уволить ее.
– Да ну!
– Ну, я как раз ее тут понимаю. Непростительная ошибка. Наверное, что-то у него с Марией Соле было.
Гвидо отшатнулся:
– Исключено! Абсолютно! Как тебе такое в голову пришло? Она ему в дочери годилась!
– И?
Гвидо продолжал водить рукой по покрывалу, пальцы чертили идеальные полукружья.
– Мария Соле. Нет, невозможно, – все повторял он, как будто убеждая сам себя.
– Но и Боргонья, и Джильола этого не исключают.
– Серьезно?
– Да, и он, кажется, оплатил ей курсы в Лондоне. С проживанием и питанием. Это уж чересчур. И я согласна с Джильолой. Такого специалиста сейчас найти несложно, не было никакой необходимости отправлять ее на обучение. Да еще и новое отделение ей подарить.
Гвидо отодрал еще корочку, и на этот раз показалась капелька крови.
– Оторвал бы к чертям ногу!
– Тебе не кажется, что он слишком много средств в нее вложил?
– Ну, ты еще учти, что у этой истории со страховками второй смысл может быть. Думаю, Боргонья твоего отца всю жизнь ждала. Затаила на него злобу, и, похоже, не напрасно. Заявить на меня – это способ наказать его.
– А знаешь, я их однажды видела.
– Кого?
– Отца с Марией Соле.
– Где?
Анна поднялась, взяла с кровати плед. Сложила его вчетверо, с маниакальной точностью соблюдая параллельность линий.
– На светофоре, – ответила она, подумав. – Они были в машине, Мария Соле за рулем. Спорили. Вернее, нет, говорила она, только она.
– Ну, у них были достаточно доверительные отношения.
– Казалось, они пара.
– ?!
– Он погладил ее по щеке.
– Погладил?!
– Да.
– А потом?