— Успокойтесь, господа! — Доминик тоже встал. — Это наш родственник, его зовут Ульвхедин, он тоже из рода Людей Льда. Не пугайтесь его свирепого вида, он в высшей степени надежный человек.
Тристан промолчал. На какое-то время он почти забыл об Ульвхедине. Но вот Ульвхедин появился…
Виллему заметила, что у коменданта тряслись руки, когда он снова сел на свое место.
Она в двух словах объяснила Ульвхедину, о чем они говорили. Он кивнул, и беседа возобновилась.
Им не сразу удалось найти прерванную нить разговора. Наконец Тристан сказал:
— Вместе с тем юношей, которого нашли повешенным в городе, поборники, если не ошибаюсь, потеряли троих из своих людей. Но кто знает, сколько новых душ они обратили в свою веру за это время. Есть ли у них сейчас тринадцать человек? Кажется, именно это число им необходимо.
Он сам слышал, как у него дрожит голос. Но волнение, вызванное появлением Ульвхедина, еще не прошло.
— Все указывает на то, что их должно быть тринадцать, — сказал комендант. — Мы ведь знаем, что это оккультное число. Поборники представляют собой орден.
— Но кто его возглавляет?
— Это неизвестно, и спросить об этом не у кого! Все они немы, как могила.
Доминик поднял голову. Его желтые глаза по-кошачьи сверкнули.
— Вы чего-то не договариваете, господин комендант.
— Что вы имеете в виду?
— Вы нам сказали не все, — проговорил Доминик. — Вас что-то гнетет, но вы не хотите говорить об этом!
Комендант вопросительно повернулся к Тристану.
— Мои родственники обладают особыми свойствами, — смущенно объяснил ему Тристан. — Люди Льда отличаются от обычных людей.
— Да, но как он узнал?
— Доминик многое знает. Лучше расскажите все, как есть! И о тех трех высоких незнакомцах — тоже. Ведь вы сейчас думали о них?
— Да, — признался комендант. — Я не понимаю, кто они. Высокие, худощавые, мертвенно-бледные, так про них говорят. Они сеют страх в кварталах вокруг дворца. Особенно их боятся женщины. Говорят… нет, это слишком страшно, чтобы в это поверить, думаю, все это плод чьего-то больного воображения, и мне не хотелось бы пересказывать эти слухи в присутствии дамы.
— Виллему — не дама, — возразил Тристан. Удар, который он получил под столом по лодыжке, только подтвердил правоту его слов.
— Но я должна это знать, — потребовала Виллему.
— Даже не просите, сударыня, — отрезал комендант.
— Ситуация и без того скверная, не хватает еще, чтобы мы начали рассказывать, о чем болтает прислуга, — заметил доктор.
«Все равно я это узнаю, — упрямо решила Виллему. — Так или иначе, а я вытяну из вас все подробности до единой. Возбудить в женщине любопытство и замолчать — неслыханная дерзость!»
Комендант и доктор остались ночевать в Габриэльсхюсе. Тристан распорядился, чтобы им приготовили комнаты. Проводив доктора и коменданта на ночлег, он показал Доминику и Виллему их покои.
— Я рад, что вы здесь, — сказал он. — Но…
— Ты скоро привыкнешь к Ульвхедину, — Виллему похлопала его по руке. — И со временем полюбишь его.
— Едва ли. — Тристан вздрогнул. — Теперь понятно, почему у тебя, Никласа и у Лене родились нормальные дети!
— Да, мы долго не понимали, почему это поколение не было затронуто проклятьем. Раньше такого не случалось. До сих пор один человек в каждом поколении нес на себе печать Людей Льда. Это правило не нарушилось и теперь. Наш Тенгель, Альв, сын Никласа и Ирмелин и дочь Лене Кристиана избежали этой участи, выбор судьбы пал на твоего Ульвхедина.
— Не называй его моим! — процедил сквозь зубы Тристан. — Как я могу признать своим ребенком существо, зачатое таким образом?
Взгляд Доминика полоснул его по сердцу.
— У этого, как ты выразился, существа, — сказал Доминик, — было тяжелое детство. Ангелом его, конечно, назвать нельзя, но если бы люди не были так жестоки к нему! Чтобы отделаться от ненужного им сироты, они поставили капкан, и он попал туда ногой. Ему пришлось сидеть в капкане, пока он, терзаемый голодом и жаждой, не вырвал ногу, оставив в капкане ступню. У него нет правой ступни, Тристан! Отсюда и появилось выражение «следы Сатаны»!
Тристан отвернулся и долго молчал. Потом тихо засмеялся, горько и беспомощно.
— Что с тобой, Тристан? — удивилась Виллему.
— Вы хоть подумали о том, кто он, этот ваш Ульвхедин?
— Нет, а что?
— Он Паладин! Маркграф Паладин! Что сказал бы на это дедушка Александр?
— Дедушка Александр прижал бы его к сердцу, — запальчиво сказала Виллему. — Дедушка был великодушный человек, он бы и незаконного ребенка бабушки Сесилии принял бы как родного, останься этот ребенок жив. Дедушка отнесся бы к Ульвхедину милосердно!
Тристан увидел сходство между своей судьбой и судьбой дедушки Александра. Ни один из них не мог любить женщину плотской любовью. Оба приняли чужих детей, как своих, по крайней мере, Тристан обещал это сделать. Но хотел он это сделать по собственной воле или только подчинялся обстоятельствам?
Он обернулся к Виллему и Доминику, взял их за руки.
— Спасибо! — горячо сказал он. — Спасибо, что вы указали мне путь! Надеюсь, вы завтра поможете мне.
— В чем?
Он не успел договорить. В дверь вбежала испуганная Марина.
— Дядя Тристан, что делать? — рыдала она. — У меня так болит спина и живот! А мама молчит. Я думала, она спит, пыталась ее разбудить, но она мне не ответила.
12
Виллему опустилась на колени перед Мариной и обняла ее.
«Господи, помоги, — думала она. — Чем все это кончится?»
— Почему возле Хильдегард никого нет? — крикнул Тристан. — Ее нельзя оставлять одну ни на минуту!
Он бросился к двери и столкнулся со старой экономкой.
— Наконец-то я вас нашла, господин маркграф! — Экономка была взволнована. — Я искала вас в вашей комнате и повсюду… Герцогиня…
— Да, мы уже знаем. Я иду к ней! Позаботьтесь о ребенке. — Было неясно, о каком ребенке он говорил, но экономка и Виллему его поняли.
— Идем, Марина, — нежно сказала Виллему и обратилась к экономке: — Покажите, пожалуйста, где ее комната.
Экономка заколебалась:
— Она спит в комнате рядом со спальней герцогини.
— Понимаю, тогда нам нужна другая.
— Я провожу вас.
— Мама, мама… — жалобно приговаривала Марина, пока они шли.
— С мамой все хорошо, — Виллему была в растерянности: что делать, что сказать Марине? По глазам девочки она видела, что та вот-вот потеряет рассудок. Как же сказать ей правду?.. Господи, как быть? Неужели навсегда погасить ее разум?
Тристан скрылся в комнате Хильдегард. Доминик быстро сказал экономке:
— Пожалуйста, попросите сюда доктора, но предупредите, что он не должен никому говорить об этом!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});