ту, что нарисовало мое воображение. У нее черные, как смоль, волосы и столь же темные густые брови, а по телосложению она чуть ли не меньше меня. Ее губы складываются в беззвучное "О", и на секунду повисает неловкое молчание.
– Это Яна, – представляет меня Дьявол.
– Здравствуйте, – как можно увереннее здороваюсь я.
– Здравствуйте, – с точностью повторяет она мою интонацию. – Артур! – переводит взгляд с меня на сына. – Ты, как всегда. О свадьбе я узнаю так же, как и о внучке, постфактум?
– Мама! – пытается осадить ее Артур. – Это просто Яна.
– А это просто лифчик, – тычет она пальцем в направлении кухонной двери, на ручке которой висит мое персиковое кружево.
Это даже хуже, чем во сне, в котором ты в школу приходишь без юбки. Я неумолимо заливаюсь краской и теряюсь. Никогда в жизни не попадала в такие нелепые ситуации.
– Ладно, я пойду. Когда наберёшься храбрости, приводи девушку нормально знакомиться, а то, как подростки, честное слово. Полина поела, завтра в садик ей нужно платье. Я ее забрать завтра не смогу, у меня стоматолог, – женщина отворачивается к двери и берется за защёлку. – И я тебя умоляю, сын, не при ребенке, – многозначительно бросает она из-за плеча. – До свидания, Яночка.
– До свидания, – шепчу я.
Артур шагает к матери, придерживает для нее дверь. Та наклоняется и шепчет ему на ухо, думая, что я не слышу:
– Ей хоть восемнадцать есть?
– Иди уже, – улыбается матери Чертовский. – Артем, кстати, дома? Не могу до него дозвониться.
– Нет, вчера написал, что у друзей ночует. Ой, с вами двумя валерьянки не оберешься, – копошится в сумке, выуживает пузырек с зелеными таблетками. – Надеюсь его "друзья" не родят втихаря, боюсь, второго такого сюрприза материнское сердце не выдержит.
– За него можешь быть спокойна. Пусть позвонит мне, как объявится, ладно? – приглушенно просит Чертовский.
Его мать кивает и, забросив в рот две круглые таблетки, удаляется.
– Н-да, это фурор, – произношу я, едва закрывается дверь.
– Прости, мама она…
– Горячая женщина и ты весь в нее?
– Возможно, – хмыкает Чертовский, прислоняется к двери и всматривается в меня пристальным взглядом.
– Хочу поиграть в "Дженгу"! – раздается звонкое сбоку.
Ух, у этой девочки талант подкрадываться незаметно. Я почти забыла, что она здесь.
– Тебе уже пора спать, – мягко напоминает отец.
– Но я хочу поиграть с Яной! Она же ко мне в гости пришла! Папочка, ну пожалуйста, ну один разочек всего.
Малышка складывает ладошки вместе и делает огромные жалостливые глаза. Забудьте о коте из "Шрека". Полина Чертовская – маленький чертенок и манипулятор от бога.
– Ладно, иди, раскладывай, мы сейчас придем, – разрешает грозный Дьявол.
Курносая скрывается в комнате слева, я перевожу дух. Вот уж "не будем спешить". Спалились по всем фронтам.
– Надо было сразу спросить: что ты сказала Артёму?
– О тебе – ничего. Ничего же и не было, – тереблю край футболки и прислоняюсь к стене. Опора, дайте мне опору, я искренне пыталась избежать этого разговора.
– Я так и думал, – Дьявол проводит ладонью по лбу и отрывается от двери.
Наклоняется, чтобы поставить ровно детские сапожки, поднимает с пола Полинкины зимние штаны и вешает на крючок рядом с курткой. По пути цепляет мой лифчик и ненадолго скрывается в кухне. Возвращается уже с моей блузкой в руках.
– Можешь переодеться, если хочешь, – подходит близко, снова нарушая мое самообладание.
– Мне лучше уйти, наверное, – нехотя говорю, забирая из его рук свои вещи.
Заглядываю в темные глаза, ища там однозначное "нет".
– Я провожу тебя, когда уложим Полину, – наклоняется близко, опаляет горячим дыханием щеку. – Тебе безумно идёт моя футболка.
– Она пахнет тобой, – зачем-то выдавливаю я.
– Она домашняя.
– Можно я останусь в ней, – немного поддаюсь вперед, оставляя лёгкое касание на уголке его губ. – Раз уж мне не досталась обещанная порция мужчины.
– А что тогда достанется мне?
– Отпечаток задницы на кухонном столе, – приглушенно смеюсь.
– И это.
Мужская ладонь ложится мне на талию, крепко прижимая к горячему телу, губы впиваются в мои с неистовым порывом. Это жаркий, пробирающий до последней косточки, экспресс-поцелуй. Такой, что оставляет послевкусие на долгие часы после и отзывается трепетной дрожью при каждом воспоминании о нем. Когда мы втроём сидим на полу детской комнаты и строим только что разрушенную башню из деревянных брусочков, когда по голосам зачитываем "Сказку о мёртвой царевне и семи богатырях" для засыпающего ребенка и даже, когда ужинаем холодными роллами, прибывшими на два часа позже обещанного.
Даже в такси по пути домой, губы горят воспоминаниями, а сердце барабанит внутри отголосками испытанных чувств.
О-о-о этот Дьявол. Он всё-таки украл мою душу.
Глава 29. Планета в опасности
Яна
Сколько мыслей за одну ночь может передумать одна женщина?
А одна возбужденно-окрыленная женщина?
То-то и оно. Ночка выдалась на редкость бессонной. Я честно пыталась заснуть первые часа четыре. Как хорошая девочка приняла длительную расслабляющую ванну перед сном, фантазируя, как бы мог закончиться вечер, если б нас с Дьяволом не прервали на самом интересном месте.
Потом вся свеженькая и благоухающая орхидеей и ванилью – новый гель для душа – огненный огонечек – лежала в постели и мяла свеженькие простыни между ног, фантазируя на тему "он, она, огромная кровать". И вдоволь измучив себя неприличными картинками и, похоже, задрав до смерти белку со своим колесом, что крутит и крутит, наконец, решила попить успокоительного чая.
Травяной сбор с гордым названием "Женская гармония" обещал подарить удовлетворение и пополнить ресурсы женского организма. Не иначе с волшебным клевером в составе! Я во всю эту травяную магию не верю, но Кристина так расхваливала эти собранные вручную Горно-Алтайские чаи, что не попробовать – грех.
Заварила в своей большой кофейной чашке щедрую порцию вонючих травок, сдобрила ложкой меда и отправилась с горячим пойлом в постель. Заснуть это ароматное сено мне не помогло, а вот переключиться с узко направленных на удовлетворение моего либидо мыслей вполне. Остаток ночи я прикидывала варианты развития событий – и одно краше другого – к утру фантазия дошла до победной улыбки, когда я представляла Артура родителям.
Чего только не нафантазирует мозг под давлением гормонов.
Утро, ожидаемо, не слишком-то задалось. И если с серым цветом лица вполне справился тональник от Мейбелин, то с бешеной белкой, снова начавшей наяривать круги в колесе и баламутить все внутри, разобраться не так-то просто. Когда счёт минут, потраченных на тупое разглядывание содержимого шкафа, переваливает порог в двадцать минут, я начинаю беситься.
Сама на себя, ага.
Почему-то любимая юбка из