- Тебе непременно следовало убивать всех? Это было так необходимо? Мужчины Даилама – правоверные низариты, братья.
Орландо возразил:
- Они сами виноваты в своей смерти.
В тот же вечер после последнего намаза Хасима ожидали в Тадж аль-Алам, башни Старца. Каим молча принял к сведению его доклад. В конце он спросил:
- Он говорил правду? Хасим ответил:
- Герцог Кельгеймский был заколот и похоронен. Его сын уже вступил в наследственные права. В этом нет никакого сомнения.
- Почему тогда нам сообщили, что рыцари герцога разрубили убийцу на куски?
- Сколько рыцарей сопровождало герцога, четверо или пятеро? Кто велит охранять себя во время прогулки по собственной резиденции войску телохранителей? Есть только несколько свидетелей убийства, верные вассалы, которые говорят то, что требуется для чести их домов. Довольно и того, что они допустили убийство своего господина. Они оказались бы совершенно обесчещены, если бы убийца скрылся от их возмездия. Вот так они выдумали справедливое возмездие, которое постигло преступника. А для отсутствующего трупа у них имелась наготове вынужденная ложь. Они якобы разрубили его на части и сбросили в воду. Это могло бы все объяснить.
Старец поднялся и снова заметался по комнате, как делал всегда, если он терзали сомнения. Он остановился перед Хасимом и спросил:
- Что привело к нам этого франка? Наши федаи ищут смерти, чтобы вернуться в сады блаженства. Они ощутили рай всем своим телом и ему предназначены. Для них мученическая смерть – не просто поручение. Они хотят умереть. Только трусы выживают. Но этот Аджам – не трус Я не знаю, насколько хороши рыцари Баварского герцога, но я знаю воинов Даилама Один против троих! Он убил их всех, чтобы выжить. Этот человек не ищет мученической смерти. Миссия означает для него нечто большее, чем смерть. Что движет этим Аджамом? Мы должны это разузнать!
- Мы выясним это!
* * *
Скоро Орландо знал местный распорядок дня так хорошо, будто жил здесь еще раньше. День был разбит на пять неравных по длительности отрезков. Утро начиналось с призыва муэдзина на первый утренний намаз перед восходом солнца. Простые братья принимались за работу. Братья седьмого внутреннего круга Рукн аддин, опора веры, собрались в махарисе для занятий.
Полуденная молитва заканчивала первый отрезок дня. Второй служил для обеда и отдыха во время великой жары дня. Время между молитвой во второй половине дня и молитвой раннего вечера было отведено тренировке и борьбе,
Так как теснота крепости не предоставляла больших площадей для упражнений, а ровные территории находились далеко за ее пределами, то учения ограничивались ограниченным пространством. Прямая улица в Нижнем городе служила местом стрельбы из лука.
На городских стенах постигали тактику обороны – от выливания смолы до скидывания лестниц осаждающих.
Арена, используемая в рукопашном бою, располагалась в тени большой стены. Посыпанное песком поле десять на десять шагов образовывало центр.
Их было восемнадцать человек, дерзкие люди из близлежащих долин.
-Ты, – сказал аль-Хади одному бородачу, который обмотал вокруг лба светлую повязку из рванины. Обветренная кожа под белым платком казалась черной. Рубец рассекал нос поперек. Верхние резцы отсутствовали.
- Будешь бороться со мной.
Аль-Хади бросился на него с деревянным кинжалом, которые использовали на тренировках. Бородач склонился в молчаливой молитве в сторону Мекки. Его глаза сверкали.
- Поди сюда, беззубая ядовитая змея, покажи нам, умеешь ли ты еще кусаться.
Мужчины засмеялись. Низарит, превосходящий ростом аль-Хади, накинулся на него без колебаний. В два, три прыжка он налетел на противника. Аль-Хади, ожидавший его стоя, молниеносно наклонился, перебросил через плечо в песок и придавил коленом, прежде чем тот понял, что с ним случилось.
- Не моя сила, а ярость твоего нападения позволила тебе упасть, – сказал аль-Хади. – Прости мне мои оскорбительные слова. Издевки и насмешки – тоже оружие. Кто хочет поймать змею, должен разозлить ее. Ничто так не ослепляет, как ненависть, потому что ненависть поистине застилает глаза, а гнев обостряет зрение. И не молись перед боем. Если ты не умеешь бороться, никакая молитва тебе не поможет. Если ты выходишь на врага, говори себе: «Я не хочу с тобой драться, я хочу убить тебя».
Он показал низариту, как бросать песок в глаза противнику, насколько действенны удары ноги, как может простая палка становиться смертельным оружием.
Он говорил:
- Нет более сильных ядов, чем яды природы. Нет лучшего оружия, чем оружия природы. У куницы есть нож? Нет, но у нее есть три десятка зубов, острых как кинжалы, и она всегда держит их наготове. Настоящий укус может стать настоящим ударом. Ударь врага кулаком, хоть изо всех сил, он не будет испуган, потому что ожидает этого. Откуси ему ухо, бородавку или палец, и ужас парализует его.
В другой раз он пригласил низарита к бою без оружия. Его противник оказался умелым бойцом. Аль-Хади после нескольких захватов лежал на спине. Низарит был тяжелее. Его руки сжали его как тиски. Их блестящие от пота лица были на расстоянии ладони друг от друга. Аль-Хади плюнул ему прямо в рот. С отвращением тот отвернул голову в сторону. Аль-Хади стукнул его лбом и попал в висок. Потребовалось немало холодной воды, чтобы привести мужчину в чувства.
- Прости меня, – сказал аль-Хади, – это было не по правилам. Но мы должны побеждать, все равно каким способом. Рыцари императора и халифа ведут бои по старинным законам чести. Каждый ход у них расписан, как в шахматах. Кто отменит эти правила и сбросит фигуру с доски по своему усмотрению, будет непобедим. Это варварский способ, но очень действенный, потому что его непредсказуемость вселяет во врага ужас. Никогда не делай того, что от тебя ожидают! Если твой противник хочет бороться, избегай его! Если он хочет передохнуть, наседай на него! Дай почувствовать* ему себя в безопасности и устраши смертельным нападением! Человек, который встает, пока его враг спит, стоит уже в полный рост, когда его враг открывает глаза
Орландо следовал этой тактике с большим рвением.
Может, это ключи к тайне ассасинов? Основывается ли их превосходство на особой военной морали?
После тренировки они вместе спустились к площади с колодцем позади большой мечети.
Мужчины сняли свои промокшие от пота одежды. Прохладная влага побежала по разгоряченным телам.
Плоть наслаждалась свежестью. Мускулы приятно расслаблялись. Вода сверкала жемчугами на волосах ног и груди. Звучали смех, фырканье и плеск, как будто воины были всего лишь детьми, резвящимися в бассейне. И тем ужаснее показалась внезапная тишина.