стерла дорожку слез с его покрывшейся мурашками щеки. От парня веяло чем-то светлым, дарящим покой. Той самой юной легкой влюбленностью, что так требовалась мне для исцеления! — Я все исправлю…
— Для начала, — меня передернуло от напряжения, — нужно разобраться с тем, кто отец ребенка. Ты обязан знать, даже если не желаешь этого, — зажмурившись, что есть мочи, я призналась надрывно и импульсивно: — Марк, я в дерьме!
Парень отстранился, настороженно ожидая худшего. В ужасе внутри я отсчитывала мгновения до того, как мой муж узнает, что его собственный отец является отцом ребенка. «Он бросит тебя!» — кричал внутренний голос. «Отвернется!» — подсказывала трезвость ума. «Когда-нибудь настанет предел его терпения!» — поддакивало сердце.
И все же… Я мечтала теперь избавиться от Владимира, как от опухоли на сердце. Он спал со своей женой, держал меня за комнатного пса! Собирался запереть в квартире, отнять ребенка, если не соглашусь. Не такой жизни я хотела. Не на такое отвечала «да» у алтаря!
— Я пойму тебя и поддержу во всем, — обняв меня до хруста костей, парень трепетно погладил по голове, — мы ведь семья, малыш.
— Ты прав, — кивнула я, дрожа от стягивающего изнутри панического ужаса, — мы семья.
Я собиралась рассказать ему все. Про свою зависимость, беременность и даже секс на кухне ранним утром! Моя душа жаждала реанимирования. Она верила, что кто-то ее возродит, и делала ставку на Марка.
Я хотела верить, что мой муж спасет меня!
— ВОТ ВЫ ГДЕ?! — писклявый голос Валентины принес ветер лишь тогда, когда они с Владимиром замерли буквально за спиной. — А мы вас ищем, ищем… Забрались далеко, конечно…
Я подняла взгляд, оставаясь в объятиях парня, и махнула взглядом по Валентине в экстремально тонком купальнике, из бра едва соски не выпадали, а заниженные трусики буквально подчеркивали каждый изгиб ее половых губ. Смутившись, я неосознанно перевела внимания на Владимира.
Он был в бешенстве. Вокруг него искрился воздух, адским пламенем пылал.
— Чем вы тут занимаетесь второй час? — ледяной тон, словно айсберг потопивший Титаник, заставил перестать дышать и отшатнуться назад.
— Отдыхаем, — выдохнул мой муж вместо меня устало, похлопав меня по голой части бедра. — Могу я хоть раз в день побыть наедине со своей женой?
Владимир приспустил очки, в его темных глубинах, обращенных к сыну, я видела ад. Он уничтожал его, заставлял склонить голову. Со сжатыми губами и каменным лицом мужчина рыкнул:
— Нет.
— Что «нет»? — застопорилась Валентина, недоуменно приподнимая бровь. — Разве они не?..
— Если рядом живут родители, — вовремя опомнился Владимир, каждое слово будто давалось ему с адским трудом, — то нет, Марк.
— Так не надо нас преследовать! — Марк буквально вскочил с места, чем удивил меня с Валентиной. Глядя на отца волком, он пытался повторить его уничижительный взгляд. Получалось с трудом, но задатки были отличными.
Владимир был не из тех мужчин, кому требуется кричать для достижения цели. Он лишь холодно хохотнул, опасно вздернув бровь. Ошеломительная реакция! Все вокруг замлели от бурлящего в крови страха.
— Что ты хочешь этим сказать? — чеканя каждое слово, Владимир вдруг глянул на меня. Как на предательницу, изменившую ему прямо на глазах. Чудовище воплоти! Я потеряла дар речь от шока, замирая с распахнутыми губами.
Марк мялся пару секунд, сражаясь с собой, а после осел с опущенным взглядом, бормоча себе под нос:
— Ничего, папа. Прости меня. Присаживайтесь. Мы вам очень рады!
Сев обратно на лежак, я обняла себя руками, снова глядя перед собой. Досада смешалась с обидой, когда в голове промелькнул вопрос: «Сможет ли Марк спасти меня, если не может защитить сам себя?»
Мы провели в тишине около получаса, когда Марк переплел наши пальцы. Владимир расположился рядом с Валентиной довольно далеко, и все же я ощутила его злость, смешанную с раздражением. Напряжение длилось нескончаемо долго, когда он с грохотом вскочил с места:
— Мне нужно позвонить по работе.
С каждым шагом в сторону дома я чувствовала внутреннее облегчение, огромный камень падал с плеч, как вдруг вслед за мужем поднялась и Валентина:
— Пойду посмотрю, все ли в порядке.
Присев на месте, я посмотрела на брошенные лежаки, на них оставались вещи семейной пары.
— Хочется пить, — простонал Марк. — Вода кончилась. Надо сходить на кухню.
Встав с места, я прошла по горячему песку к лежаку Валентины, где лежала полная бутылка чего-то темно-вишневого. Откупорив, мне в нос ударил свежий запах свежевываренного брусничного морса:
— Мой любимый, — удивилась я.
— Дай мне, — парень протянул руку и буквально за раз опустошил содержимое, оставляя лишь пару глотков на дне. — Будешь допивать? — я помотала головой, с задумчивостью глядя вслед Валентине. Смакуя морс на языке, Марк покачал головой: — Странно, мама такой не любит. Никто из нас. Может, вспомнила, как я рассказывал ей о твоих предпочтениях, и хотела угодить?
Если секунду до этого я лишь размышляла над тем, чтобы догнать Валентину, то сейчас была уверена: «Это правильное решение!» Если она и не любила мужа, то ценила институт брака. Рассказать ей правду о Владимире — не самое плохое из всех возможных решений. В лучшем случае она увезет подальше своего мужа и никогда больше не потревожит нас с Марком, а в худшем… Разведет с сыном.
Но я готова была рискнуть. На кону стоял статус безвольной любовницы или отобранный ребенок.
— Мне нужно в туалет, — бросила я Марку на прощание. — Скоро буду.
На носочках забежав в дом, я удивилась стоящей гробовой тишине в каждой комнате. Медленно поднявшись наверх, застопорилась на шорохе из спальни и вошла в наши с Марком временные покои.
— КАКОГО ЧЕРТА, ВАЛЯ! — крик Владимира, слово из преисподней, едва ли не лишил меня жизни.
Схватившись за сердце, я спряталась за шкафом и заглянула в спальню родителей мужа. Увидеть удалось немного,