— Какой же ты хорошенький! — невольно вырвалось у нее. — А почему ты один здесь?
Линда наклонилась и взяла на руки этот пищащий комочек, который оказался пушистым щенком пока еще непонятной породы.
— Маленький… голодный, наверное. Ничего, сейчас по дороге зайдем в аптеку и купим бутылочку, а потом я напою тебя теплым молоком.
Линда слышала, что щенкам дают молоко, а чем еще их можно кормить, не знала. Но это узнать несложно. Она прижала к себе маленькое беззащитное существо, почувствовала его тепло и невольно подумала, что в ней тоже живет малыш… Ее малыш. На убийство которого она взяла сегодня разрешение.
— Кто это появился в нашем доме? — Эллис присела на корточки и погладила маленького. — Линда, откуда он взялся?
— Сидел один в сквере и скулил. Я не смогла пройти мимо.
— Симпатичный. Похож на ньюфаундленда. Знаешь, — оживилась Эллис, — мне подруга на днях сказала, что это очень здорово, когда ребенок и щенок растут вместе. Я как раз думала о том, чтобы завести какую-нибудь животинку, когда малыш родится. Хотя, может, это и хорошо, что щенок подрастет немного к тому времени.
— Да, — согласилась Линда, — наверное.
Знала бы мама, что эти разговоры для нее — словно раскаленный нож в сердце. Но она обо всем расскажет ей потом, когда дело будет сделано, зачем расстраивать раньше времени?
— А как мы его назовем? — продолжила тему Эллис.
— Кого? — испугалась Линда.
— Щенка.
— Может… Пушистик?
— Не-ет, — возразила Эллис. — Вырастет большим и грозным, смешно будет. Надо какое-нибудь звучное имя.
В этот момент зазвонил телефон.
— Эллис Марлоу. Кто… кто это? — переспросила Эллис, побледнев, и присела на кушетку. — Да, здесь…
Собеседник что-то ей говорил, она слушала молча. Но, похоже, не потому, что нечего было сказать, а потому, что была потрясена.
Лишь по окончании разговора, вернее монолога, вымолвила:
— Хорошо.
Она еще долго держала трубку в руке, застыв в одной позе, и не замечала удивленного взгляда дочери. Наконец опомнилась, поставила телефон на базу.
— Это был твой отец.
— Что?! — воскликнула Линда. — Как он нашел тебя?
Не отвечая на вопрос, Эллис продолжила:
— Завтра он будет здесь.
Линда лишь покачала головой. Совершенно некстати был его приезд, да еще именно завтра. С другой стороны, может, проще будет объясняться с мамой? Отец расскажет ей сам, в чем дело.
Остаток дня Эллис посвятила уборке дома и двора. Линда помогала ей. Похоже, Эллис решила переплюнуть саму миссис Кочер. Та несколько раз удивленно поглядывала в их сторону, поражаясь такому рвению к чистоте в отдельно взятый день. Но Эллис лишь весело подмигивала ей.
Сквозь жалюзи в комнату проник луч солнечного света. Он заставил Линду открыть глаза. Снова наступило утро. Может быть, утро самого важного в ее жизни дня.
Эллис работала сегодня до четырех, а Линда должна явиться в клинику в полдень. Отец приедет после обеда, так что встретятся они без нее. Девушка спустила ноги с постели и тут же почувствовала, как в них уткнулось что-то теплое и мягкое.
— Пушистик! — вспомнила она. Пока ему так и не придумали другую кличку, так что пусть побудет Пушистиком.
Она выпустила его во двор, а сама тем временем подогрела в микроволновке молоко. Щенок сбегал по своим делам и тут же вернулся.
— Ты что так быстро? — спросила Линда. — Гулять не хочешь? Или проголодался? Ну иди ко мне.
Она устроилась в гостиной на кушетке, подняла маленького себе на колени и стала его поить. Насытившись, он беспорядочно стал тыкаться мокрым носом в ее руки.
— Я знаю, я знаю… — шептала Линда сквозь слезы, поглаживая пушистый комочек. — Ты меня осуждаешь. Но у меня нет другого выхода, понимаешь?
Она подняла щенка на уровень своей груди. И ей показалось, что и в его глазах она увидела слезы.
Кабинет, где Линде предстояло оставить частичку себя, сверкал стерильной белизной. Белый халат медсестры, белая каталка с белыми простынями, белые полотенца, белые стены и жалюзи на окнах… От этого было почему-то не по себе. А может, не только от этого. С самого утра ее душу заполнила щемящая тоска. И эта тоска останется с ней навсегда, до последнего ее часа, до последнего вздоха — это Линда точно знала. Потому что она никогда не простит себя. А значит, жить ей с вечной болью.
Процесс подготовки к операции затянулся. Потому что сначала она никак не могла найти полученное вчера направление. Она точно помнила, что положила его в карман пальто, но странным образом его там не оказалось. Обнаружила это она только в клинике, хотя помнила, как перед выходом из дома вытаскивала из кармана эту бумажку и положила ее обратно. Пока дублировали документ, врача срочно вызвали к больной, у которой началось кровотечение. И Линде пришлось ждать в общей сложности часа полтора. Но вот теперь, кажется, скоро… Она уже переоделась и полностью готова. Сейчас она ляжет на каталку, ей сделают укол — и, когда проснется, все будет позади.
Линда легла и следила глазами за медсестрой, которая стояла у стола с медицинскими инструментами и препаратами справа от двери. Вот она вскрывает ампулу. Вот набирает раствор. Вот поднимает шприц кверху иголкой, слегка нажимает на поршень и идет к ней, будто в замедленной съемке. Линда закрыла глаза.
Вдруг раздался какой-то шум, и она, почувствовав только, как что-то царапнуло ее по руке, открыла глаза. Перед ней, тяжело дыша, стоял Джек. Или это уже видения, вызванные действием наркоза? Линда ущипнула себя и поняла, что это не сон. Она посмотрела на внутренний сгиб локтя, увидела царапину и несколько капелек крови, а шприц вместе с раствором валялся на полу. Ясно: Джек помешал сестре вколоть ей анестезию. Все это произошло в считаные секунды.
Она села, прикрываясь полами халата, а медсестра испуганно попятилась к двери видимо, решила, что это бандитское нападение. Еще бы: разъяренный вид Джека испугал бы кого угодно. Тут в дверном проеме появился Рэймонд, а за ним и Эллис.
— Что здесь происходит? — дрожащим голосом спросила медсестра.
— Не волнуйтесь, — успокоила ее Эллис. — Произошло недоразумение. Эта девушка не будет делать аборт.
Тем временем Джек поднял Линду на руки и вынес в коридор, попутно целуя ей лицо и шею — везде, где мог дотянуться. Она отворачивалась, уклонялась, упершись руками в его плечи.
— Что ты делаешь, Джек? Нельзя.
Но он не обращал на это никакого внимания, повторяя:
— Какая же ты глупенькая… Какая же ты у меня глупенькая…
Он принес ее к дивану в холле и аккуратно усадил, не обращая ни малейшего внимания на остальных посетителей. Потом присел на корточки и обхватил руками ее колени, целуя их:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});