— У меня есть кое-что, что я хотел бы сказать. — Он придвигается ближе ко мне. — Я знаю, что разрушил твое доверие ко мне. Знаю, что разрушил то, что у нас было. Я солгал тебе, действовал за твоей спиной и подверг тебя опасности. Не знаю, что бы сделал, если бы с тобой что-то случилось той ночью, если бы мой отец…
Он крепко зажмуривается и трясет головой, как будто хочет выбросить эту мысль из головы. Когда он снова открывает их, то фокусирует на мне, и чувствую каждое его слово в своей душе.
— Ты прекрасна и совершенна как внутри, так и снаружи. У тебя большое сердце, чем я когда-либо знал в существовании, и ты заслуживаешь всего самого прекрасного в этом мире. Я никогда не прощу себя за то, что причинил тебе боль. Не проходит и дня, чтобы я не думал о совершенных мною ошибках, и каждую ночь я представляю себе все способы, которыми я мог бы поступить по-другому. Во снах снова и снова повторяют твое имя, умоляя вернуться.
— Ты сказала мне, что тебе нужно время, и я тебя услышал. Я уважал твое желание. Я отпустил тебя, даже несмотря на то, что это выпотрошило меня, несмотря на то что хотел побежать за тобой и убедить тебя остаться. Наблюдал за тобой издалека в течение последнего года, наблюдал, как ты растешь, расцветаешь и борешься за то, чтобы преодолеть всю душевную боль в своей жизни.
Он делает еще один шаг ближе и протягивает руку, чтобы погладить мое лицо, его пальцы обводят изгиб моей скулы.
— Ты поражаешь меня, Эва. Никто не сравнится с тобой. Ты изменила меня, заставляешь меня хотеть быть лучше. Но это ни хрена не значит, если не со мной. Правда в том, что я не хочу жить своей жизнью без тебя. Пожалуйста, Эва. Дай мне еще один шанс. На этот раз я все сделаю правильно. Я не был готов к встрече с тобой, когда мы встретились, и все было так неправильно, но обещаю тебе, я отдам тебе все, что во мне есть, если ты скажешь, что будешь моей.
Еще больше слез катятся по щекам, моя нижняя губа дрожит, когда я пытаюсь держать себя в руках.
— Ты следил за мной?
Его гигантское плечо поднимается и опускается.
— Я должен был убедиться, что с тобой все в порядке.
У меня вырывается тихий смешок.
— У тебя всегда хорошо получалось выслеживать меня.
Один уголок его рта приподнимается.
— Я люблю тебя, Эва. Я твой, если ты хочешь меня. — Его голос срывается, и он сжимает мое лицо в своих огромных ладонях. — Пожалуйста, избавь меня от этих страданий и скажи, что ты тоже все еще любишь меня. Скажи мне, что мы можем начать все сначала.
Страсть в его глазах, правдивость его слов, эмоции в его голосе… это поглощает меня.
— Я не был уверен, удастся ли простить тебя, — говорю я. — Мне потребовалось много времени, чтобы перестать злиться, осмыслить то, что ты сделал. Предательство причинило боль, и это исказило все мои любимые моменты, которые мы провели вместе. Мне казалось, что у меня не было ни одного настоящего момента, за который можно было бы уцепиться. Я чувствовала себя использованной.
Лицо Грэма вытягивается, он готовится к тому, что, по его мнению, я собираюсь сказать дальше.
— Но в конце концов я кое-что поняла. Ты нашел письма Эрика и принес их мне. Знал, что это разоблачит тебя, что все изменится в ту секунду, когда передашь мне этот конверт, и все же ты рискнул всем этим, чтобы я могла получить последнюю частичку моего брата. Знал, что это значило для меня, и ставил это превыше всего остального. Ты пожертвовал собой ради меня.
Приподнимаюсь на цыпочки и позволяю своим рукам скользить вверх по его рукам, плечам, по знакомому рельефу его тела, останавливаясь на затылке. Я касаюсь его губ своими, и его тело вздрагивает.
— Я все еще люблю тебя, Здоровяк. И никогда не переставала. Пришлось сшивать каждый кусочек собственного чертова сердца, и оно изрезано и в синяках, но оно принадлежит тебе. Только тебе.
Долгий выдох срывается с его приоткрытых губ, затем его руки обнимают меня, окутывая своим знакомым теплом. Облегчение обрушивается на нас, окутывая комфортом и ободрением.
Он здесь.
Он вернулся.
Он мой.
— Останься со мной сегодня вечером, — шепчет он. — Мы можем не торопиться. Можем двигаться медленно, если ты этого хочешь. Но мне нужно обнять тебя, нужно, чтобы ты спала рядом со мной этой ночью.
— Жизнь слишком коротка, и мы потратили впустую слишком много времени. — Вздергиваю подбородок, чтобы убедиться, что он видит настойчивость в моих глазах. — Я прощаю тебя, Грэм. Все, что произошло, привело нас сюда, именно к этому моменту, и этот момент абсолютно идеален. Я бы прошла через все это снова, если бы знала, что в конце концов мы будем стоять прямо здесь, вот так.
— То есть…
— Я не хочу медлить.
Он завладевает моим ртом, мои слова — шанс для нашего нового начала. Опустошает меня, его губы горячие и отчаянные. Это мощно, ошеломляюще и неконтролируемо. Мы вкладываем все друг в друга, наши тела и души сливаются воедино, прошлое уступает место нашему будущему.
Я хватаюсь за его рубашку, и он снимает одним рывком над головой, прежде чем сделать то же самое с моей. Мы лихорадочно срываем с себя одежду, наши рты снова сливаются после того, как каждая вещь падает на пол, пока мы не оказываемся обжигающе горячими, кожа к коже.
Грэм поднимает меня, и мои ноги обвиваются вокруг его талии, когда он несет меня к своей кровати большими быстрыми шагами. Мы падаем на кровать, одеяло надувается вокруг нас, как облако, на котором мы плывем. Мир исчезает, и я отпускаю все на самотек. Сдаюсь.
Рамки стерты.
Это что-то новое.
Грэм стонет, когда его язык скользит глубоко в мой рот в поисках моего, от вибрации у меня мурашки пробегают по пальцам ног. Мы лижем, сосем и кусаем, пожирая друг друга до тех пор, пока не перестаем дышать.
— Ты нужна мне, — выдыхает он.
— Я здесь. Возьми меня.
Он прижимается ко мне бедрами, скользя по моей влажности. Его веки закрываются, и он впивается зубами в мою губу.
— Презерватив, — ворчит он.
— Я принимаю таблетки.
Ну же, Здоровяк. Перестань сдерживаться.
— Ты уверена? Мы не двигаемся слишком быстро?
— Давай, Грэм. Сделай это, больше никаких ожиданий.
Он протягивает руку между нами и проникает внутрь меня. Его мышцы дрожат, когда он полностью выходит и вталкивается обратно. Я извиваюсь под ним, вращая бедрами, запуская пальцы в его густые волосы и хватая их в кулак.
Он снова входит в меня, глубже, но по-прежнему медленно и контролируемо.
— Посмотри на меня, Грэм.
Смотрит на меня своими прекрасными зелеными глазами, и я прижимаю его лицо к своему.
— Отдай мне все. Я хочу всего этого. Хочу тебя.
Его последние остатки сдержанности рассеиваются, и он в ярости захватывает мой рот, вколачиваясь в меня без остатка. Одной сильной рукой он опирается рядом со мной на матрас, чтобы приподняться, другая скользит вниз по моему телу, его пальцы впиваются в мое бедро, сжимая его, пока он входит и выходит, входит и выходит. Его наказывающий ритм жесткий, быстрый и грубый, и именно такой, какой мне нужен.
— Грэм… — Стону его имя, снова и снова, по одному за каждый день, что мы не были вместе, за каждый раз, когда думала о нем, за каждый удар моего сердца в его отсутствие.
— Я чертовски сильно люблю тебя, Эва. Очень. Блядь. Сильно.
Агония, благоговение и потребность кружатся в его глазах, когда он смотрит на меня сверху вниз. Он задыхается, кожа блестит от пота, мышцы подрагивают и сокращаются. Самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела.
Он подтягивает мои ноги к груди, погружаясь так глубоко, как только может, и я кричу, умоляя о большем, умоляя его, умоляя о вечности.
— Всегда, — обещает он. — Ты моя. Мы больше никогда не расстанемся.
И когда я кончаю, Грэм падает за край вместе со мной, мы оба взываем друг к другу, мое естество сжимается вокруг него, когда он наполняет меня своим освобождением.