Читать интересную книгу Крестовый поход против Грааля - Отто Ран

К собравшимся инквизитор сначала обращался с проповедью об истинной вере, распространение которой население должно всеми силами поддерживать. Затем он требовал, чтобы все жители в течение двух дней предстали перед ним и рассказали без утайки, что они знают или слышали о ком-либо, подозреваемом в ереси, а также на чем основано такое подозрение. Если кто-то не выполнял этот приказ, его отлучали от Церкви ipso facto, т. е. всего лишь за ослушание. Послушных же, напротив, премировали индульгенцией, действующей в течение трех лет.

Можно представить себе, в какой ужас повергалась каждая община после известия о неожиданном прибытии инквизитора, объявившего свои требования. Никто не знал точно, какие наветы о нем «приобщены к делу». Как сказал однажды папа Григорий IX, «…в конечном итоге родители будут вынуждены предавать своих детей, дети — родителей, мужья — своих жен, а жены — мужей».

На допросе, кроме инквизитора и вызванного в суд, обязательно присутствует ведущий протокол, записывающий все переговоры во время разбирательства, которые ему диктует инквизитор и «которые лучше всего отражают истину». Давайте же послушаем пример такого диалога, который как образец искусства допроса донес до нас тулузский инквизитор Бернард Ги, добавивший необходимые комментарии.

«Когда еретика приводят в первый раз, его лицо принимает такое уверенное выражение, будто бы он абсолютно невиновен. Я же обычно спрашиваю, на каком основании, по его собственному мнению, он вызван на суд инквизиции.

Обвиняемый: Господин, я был бы рад узнать от Вас об этих причинах.

Я: Вы обвиняетесь в том, что являетесь еретиком, а Ваша вера и учение не такие, как у Святой церкви.

Обвиняемый (который, услышав этот вопрос, обращает глаза к небу и придает своему лицу набожное выражение): Господь Бог, ты один знаешь, что я невиновен и что я никогда не обращался ни к какой другой вере, кроме истинного христианства.

Я: Вы называете Вашу веру христианской, поскольку считаете нашу веру ложной и еретической. Цоэтому я спрашиваю Вас: утверждали ли Вы когда-нибудь, что истинной является другая вера, кроме той, которую объявляет истинной Римская церковь.

Обвиняемый: Я убежден, что истинна та вера, которую исповедует Римская церковь.

Я: Возможно, некоторые члены Вашей секты живут в Риме. И это Вы называете Римской церковью. Как следует из моих проповедей, вполне может случиться так, что некоторые из вещей, о которых я говорю, одинаковы и в моей и в Вашей вере. Например, что есть только один Бог. Поэтому Вы верите в нечто из того, что проповедую я. И все же это не мешает Вам быть еретиком, поскольку в других отношениях Ваша и моя вера расходятся.

Обвиняемый: Я верю во все то, во что должен верить христианин.

Я: Мне известны Ваши уловки. Во что верит Ваша секта — в то, по-вашему, и должен верить христианин. Но мы только теряем время, занимаясь словесной перебранкой. Скажете прямо: Вы верите в единого Бога — Отца, Сына и Святого Духа?

Обвиняемый: Да!

Я: Верите ли Вы в Иисуса Христа, рожденного Девой Марией, страдавшего на кресте, воскресшего и вознесшегося на небо?

Обвиняемый (радостно и поспешно): Да!

Я: Верите ли Вы в то, что во время исполняемого священником обряда причастия хлеб и вино с помощью Божественной силы превращаются в тело и кровь Иисуса Христа?

Обвиняемый: Почему я не должен верить в это?

Я: Я не спрашиваю, почему Вы не должны верить в это, я спрашиваю, верители ли Вы в это.

Обвиняемый: Я верю во все, во что мне прописали верить Вы и другие хорошие доктора.

Я: Эти «хорошие доктора» — учителя Вашей секты. И если моя вера в чем-то совпадает с их, то Вы верите и мне.

Обвиняемый: Вы наставляете меня так, что я должен верить, как Вы, если это пойдет мне на пользу.

Я: Вы считаете нечто хорошим, если я утверждаю то же, чему учат и Ваши наставники. Итак, скажите: верите Вы, что на алтаре находится тело Господа нашего Иисуса Христа?

Обвиняемый (поспешно): Да!

Я: Вам известно, что все тела берут начало от нашего Господа. Поэтому я спрашиваю Вас, действительно ли тело, находящееся на алтаре, — тело нашего Господа, рожденного от Девы Марии, распятого на кресте, восставшего из мертвых и вознесшегося на небо?

Обвиняемый: А Вы, господин, разве не верите в это?

Я: Я верю во все это.

Обвиняемый: Тогда я тоже верю в это.

Я: Вы верите, что я верю в это. Но об этом я не спрашиваю Вас. Я спрашиваю Вас о большем: верители Вы сами в это?

Обвиняемый: Когда Вы переиначиваете мои слова, я уже действительно больше не понимаю, что именно я должен сказать. Я простой и малознающий человек. Я прошу Вас, господин, не вить мне веревку для петли из моих собственных слов.

Я: Если Вы простой человек, то и отвечайте мне просто, без уловок.

Обвиняемый: Охотно.

Я: Можете ли Вы поклясться, что Вы не познали ничего такого, что бы противоречило вере, которую мы считаем правильной?

Обвиняемый (побледнев): Если я должен поклясться, то я это сделаю.

Я: Я не спрашиваю, должны ли Вы поклясться, а спрашиваю, хотите ли дать клятву.

Обвиняемый: Если вы прикажете мне поклясться, то я дам клятву.

Я: Я не хочу принуждать Вас к клятве, Вы могли бы присягнуть ради греха, а потом оправдаться тем, что я принудил Вас к этому. Если же Вы сами хотите присягнуть, то я приму Вашу клятву.

Обвиняемый: Почему же я должен присягнуть, если Вы мне этого не приказываете?

Я: Почему? Ну хотя бы для того, чтобы снять с Вас подозрение в причастности к еретикам.

Обвиняемый: Господин, я не знаю, как я должен поклясться, поскольку Вы не учили меня этому.

Я: Если бы присягал я сам, то поднял бы вверх палец и сказал: я никогда не имел ничего общего с ересью, не верил ни во что, противоречащее истинной вере, да поможет мне Бог!

После этого обвиняемый начинает заикаться, чтобы клятва не была произнесена дословно и правильно, но тем не менее создалось впечатление, что он присягнул. Некоторые обвиняемые переставляют слова так, что кажется, что суть клятвы не меняется, или даже превращают клятву в форму молитвы, например: «Господи, помоги мне, чтобы я не был еретиком!» Если спросить обвиняемого, поклялся ли он, то он ответит: «Разве Вы не слышали, как я поклялся?» Если же продолжать настаивать, то он наверняка начнет взывать к состраданию судьи: «Господин, если я сделал что-то неправильное, то готов покаяться; только помогите мне снять с себя обвинение, которое бросает меня, невиновного, на произвол судьбы».

Деятельный инквизитор никогда не должен допускать подобного давления на себя. Он должен действовать намного решительнее, пока не принудит таких людей к уступке и к публичному отречению от своих заблуждений, чтобы они — если позднее будет установлено, что их клятва была ложной — без дальнейшего разбирательства могли быть переданы «Мировой руке». Если же некто готов поклясться, что он не еретик, то я говорю ему: «Если Вы хотите присягнуть, только чтобы избежать костра, то ни десяти, ни сотни, ни тысячи клятв не будет достаточно, поскольку Вы рассчитываете освободиться от обязательств присяги, данной Вами под принуждением. И поскольку у меня есть неоспоримые доказательства вашей причастности к ереси, Ваша клятва не спасет Вас от смерти на костре. Вы только усилите муки Вашей совести, но не сможете спасти Вашу жизнь. Но если Вы признаете свои заблуждения, то к Вам, отчасти, будет проявлено милосердие».

И мне доводилось видеть людей, которые в конце концов делали признание, после того, как на них оказывалось такое давление».

До нас дошли слова клятвы, которые должен был произнести небезызвестный Жан Тесьер из Тулузы, обвиненный в ереси:

«Я не еретик, поскольку у меня есть жена, с которой я сплю, у меня есть дети и я ем мясо, бывает, что я лгу, и я клянусь, что я верующий христианин, да поможет мне Бог!»

Если «верующие» еретики не препятствуют своему обращению, дают клятву, громко заявляя о чистой истине, и предают своих наставников, то они отделываются сравнительно легким наказанием: бичеванием, паломничеством или денежным штрафом.

Бичевание заключалось в том, что каждое воскресенье во время проповеди и чтения Евангелия, каявшийся, с обнаженным торсом и палкой, должен был являться перед священником, который бил его в присутствии всей общины. В первое воскресенье каждого месяца, после богослужения, еретик должен был посетить каждый из домов, в которых он хотя бы однажды общался с другими еретиками, и там вытерпеть побои священника. При прохождении процессий его должны были бить во время каждой остановки,