с тобой друзья. Моё имя — Виктор. Друзья говорят друг другу правду, и ты мне тоже будешь говорить только правду. Потому что, если ты соврёшь я очень рассержусь. В моей голове, — полицейский ей подмигнул, постучал пальцем себе по лбу, — живут демоны, страшные и жестокие, и они очень хотят, чтобы ты прямо сейчас умерла. Если ты ответишь на наши вопросы, то поживёшь ещё немного, дорогая Ава. Ты ведь такая красивая. Очень красивая.
Он снова приложил ладонь к её бедру, Ава зажмурилась, ожидая новый приступ боли, но когда мучитель отнял руку, на месте обожжённой кожи осталось только небольшое красное пятно. Послышался шум, по лестнице, ведущей на следующий этаж, спустилась женщина в накидке, закрывающей голову и почти всё тело. В руках она держала планшет.
— Приступим, — незнакомка остановилась перед Авой, полицейский услужливо подтащил к ней кресло, — расскажи мне о своих коллегах по работе. Кто как выглядит, что говорит, как ты с ними разговариваешь. И не думай долго, у меня ещё очень много вопросов.
Вопросов действительно было много, Ава описала почти каждую минуту своего завтрашнего рабочего дня — именно он интересовал похитителей, назвала имена охранников, мастера воскресной смены, подумав, уточнила, что самая тупая в этой смене Глория Уотенбиш, к ней мастер придирается чаще всего. Она рассказывала и о тех вещах, которые делала порой не задумываясь, автоматически — замена наименования в терминале, выбор еды на завтрак, расположение предметов на рабочем столе. Незнакомка допрашивала так, что практически всю душу наизнанку вывернула, Ава рассказала даже такое, в чём себе старалась не признаваться.
Несколько раз боль возвращалась, с каждым приступом всё сильнее и сильнее, первый раз — когда Ава попыталась соврать, затем — когда ответы становились слишком короткими или чем-то не устраивали похитителей. Виктор со временем всё больше нервничал, и женщине в повязке пришлось сделать ему укол. Только после этого он снова успокоился.
Когда вопросы закончились, её отвели в подвал, и заперли в камере с толстой стеклянной дверью.
Здесь она была не одна, на грязном полу сидел мужчина в майке и шортах, и ел руками из деревянной миски. Ещё одна, такая же, только полная, стояла рядом.
— Садись, — сказал мужчина, — сегодня на ужин лапша, очень вкусная. Поешь.
Ава уселась напротив, скрестив ноги, потянулась к миске. Есть не хотелось. Ей ничего не хотелось, её не смущало даже то, что она, голая, сидит напротив незнакомого мужчины.
— Вы здесь давно? — спросила она.
— О да, — мужчина хохотнул. — Но ты-то здесь не задержишься, как и другие.
Женщина пригляделась повнимательнее, с собеседником явно было не всё в порядке, глаза у него бегали, а мышца возле носа подёргивалась.
— А другие, где они? — спросила она.
— Где? — мужчина задумался. — Они появляются здесь и исчезают, в основном женщины. Возможно, кого-то из них ты сейчас ешь.
Самойлова тупо посмотрела на миску, там действительно были кусочки мяса, жёсткие и волокнистые. Она подавила позыв рвоты.
— Ты не отказывайся, всё равно ничего другого не будет. Нет, не хочешь? Ну и правильно, мне больше достанется, — мужчина отобрал у неё еду, запустил пальцы в самую гущу. — Тебя как зовут?
— Ава, — едва слышно сказала женщина, она начала отодвигаться подальше от сокамерника.
— Лука. Сержант Лука Муньехо.
Он доскрёб пальцем содержимое, срыгнул, поднялся, потягиваясь. Потом подошёл к Аве, схватил за волосы, приподнял, глядя прямо в глаза.
— Мы здесь, — почти разумно сказал он, — все мертвецы, кто-то раньше, кто-то позже. Поверь, детка, с тобой сделают такое, о чём ты сейчас не захочешь знать, а я это видел, мне иногда показывают, чтобы я делал всё, что они пожелают. Но если ты им нужен, жить можно. Он делится со мной такими, как ты, потому что я пока что полезен, всё еще полезен.
Мужчина приблизил свое лицо к лицу женщины почти вплотную, она почувствовала отвратительную вонь у него изо рта.
— А когда перестану, я тоже превращусь в скулящий кусок мяса, — в голосе сержанта прорезались истеричные нотки, — так что будь умницей, встань на колени. И сделай так, чтобы мне хоть в этот чёртов раз было приятно.
8 июля 335 года от Разделения, воскресенье
— Мой клиент — житель Свободных территорий, — Ломакс был непреклонен.
Лейтенант Фогель, начальник портового полицейского участка протектората Ньюпорт, смотрел на него с ненавистью. Адвокат был молод и самоуверен, отлично разбирался в том, что делал — отмазывал преступников от наказания. А главное, держал в руках распоряжение судьи Ньюпорта, Адама Сбышека. Судья Сбышек был человеком суровым и злопамятным, а ещё он очень не любил свою бывшую жену, капитана полиции Ньюпорта Елену Сбышек, а вместе с ней и всех её подчинённых.
— Я вызову патруль из округа Саус-Лейк, — сказал лейтенант, вытерев лоб салфеткой. — Возможно, они приедут завтра, или во вторник, тут я ничего сделать не могу, полицейские со Свободных территорий нам не подчиняются.
— Патрульная машина из ближайшего отделения в Фотралеза уже выехала, и будет здесь через двадцать минут, — Ломакс положил лист пластика с голограммой суда на стол, поднялся, — а теперь проводите меня к подзащитному, и если я выясню, что ему задали хоть один вопрос без меня, лейтенант, вы поселитесь в зале суда до конца года. Хоть сейчас покупайте палатку.
Лейтенант очень хотел, чтобы этот Ломакс хоть в чём-то нарушил правила — бросил салфетку на улице мимо утилизатора, или припарковал свой пижонский Корвет в неположенном месте, и тогда бы он, Макс Фогель, отыгрался. Но не в этот раз — адвокат не оставил ему ни единого шанса, он был вежлив и исключительно законопослушен.
— Не надо мне угрожать, — Фогель тоже поднялся, — забирай своего Веласкеса. Но если мы решим, что его присутствие необходимо…
— Конечно, лейтенант, — адвокат широко улыбнулся, — вы всегда сможете обратиться в местное отделение Бюро спецопераций.
Фогель чуть не споткнулся.
— При чём тут Бюро? — спросил он.
— Вы меня ненавидите сейчас, лейтенант, считаете, что я увожу у вас из-под носа вероятного убийцу.
— У меня три трупа, их кровь на руках вашего клиента. Веласкес — убийца, и мы это докажем, — попытался возразить Фогель.
— Только делаете это совершенно зря, — серьёзно сказал Ломакс, — я вас и весь ваш участок избавляю