— В этом нет ничего дурного, — ответил Роберт. — Просто я хочу заниматься другими вещами. Я не желаю проводить свою жизнь, расхаживая с ведром в руке, готовить болтушку для кур и собирать яйца. Я не считаю это подходящей работой для мужчины. Я хочу заниматься другими делами.
— Мужская работа! — воскликнула Линн. — Ты говоришь это в присутствии своего деда?! Ты что, считаешь себя более умным, чем твой дед?
— Меня сюда не вмешивай, — сказал Джек. — Я — старый человек, и у меня все уже в прошлом. Я могу теперь работать только на такой маленькой ферме. Но у Роберта впереди вся жизнь. Вполне естественно, что ему хочется попробовать все. Так же было и со мной в его возрасте, и ты не имеешь права мешать ему.
Линн опустила глаза. Она смотрела на воду в мойке, ее рука пыталась отыскать там тряпку. Наконец она ее нашла и начала выкручивать.
— Я не стану ему мешать, — наконец сказала она. — Если он действительно пришел к такому решению, то тут говорить больше не о чем. Все, что нужно было сказать, сказано. Давай прекратим обсуждать эту тему!
— Аминь! — заключил Джек.
— Я просто расстроена, вот и все! Я не понимаю, почему его не интересует судьба нашей фермы? Мне казалось, когда я ее купила…
— Ты же сказала, что больше говорить не о чем.
— Ладно. Все. Я молчу!
И Линн с грохотом поставила ведро на камни.
Когда Чарли пришел домой и ему сообщили новость, он с упреком посмотрел на Роберта.
— Я думал, что ты как минимум проработаешь здесь год, пока мать не встанет на ноги.
Роберт пожал плечами.
— Я ей здесь не нужен. Она и дед вполне смогут справиться сами.
— Ему вообще все равно, справимся мы или нет! — Линн разрезала горячую картофельную запеканку и раскладывала ее по тарелкам. — Наши соображения не имеют для него никакого значения. Это правда!
— Ферма Пигготтс — это хорошая ферма, — сказал Джек, когда Роберт сел за стол. — Тебя там научат многому.
— Это самая хорошая ферма по соседству, поэтому я выбрал ее, — сказал Роберт. — Мне повезло, что они взяли меня туда работать.
— Нашему Роберту давай все самое лучшее, — ласково заметил Чарли и осторожно взглянул на Линн. — Ты, наверное, произвел на них хорошее впечатление, поэтому они сразу взяли тебя на работу.
Линн молчала, подавая на стол.
— Твоя мать расстроена, — сказал Чарли. — Она не ожидала этого. Ты так неожиданно поступил на работу.
— Я не расстроена, — ответила Линн. — Я уже пришла в себя.
Она придвинула свой стул к столу.
— Роберту все равно, расстроена я или нет.
Роберт не отводил взгляда от тарелки. Злость матери давила на него. Он был, как в темном тумане.
— Прости меня, если ты расстроена, — сказал он. — Но я считаю, что у меня есть право работать там, где я считаю нужным.
— Значит, тебе этого так сильно хотелось, что ты потихоньку пошел к мистеру Меджу, не сказав никому ни слова! Ты разозлился на меня, потому что я попросила тебя разнести карточки по домам, — сказала Линн.
— Дело не только в этом, — ответил Роберт.
— В чем же тогда дело?
— Во многом.
— Ну, расскажи нам…
— Черт побери! — взорвался Джек. — Парень тебе уже все объяснил. Хватит перемалывать все сначала! Когда, наконец, ты успокоишься?!
Линн поразила вспышка отца. Она замолчала и поджала губы. Чарли налил себе чай. Роберт снова взял в руки нож и вилку.
После ужина Роб вопросительно посмотрел на мать.
— Мне пойти закрыть кур?
— Делай, что хочешь, — сказала она. — Но это же не работа для настоящего мужчины!
Роберт пошел к курятникам. Спустя некоторое время за ним последовал Чарли. Они вместе закрыли кур и потом постояли недолго у калитки. В долине прошел поезд. Чарли посмотрел на светящиеся стрелки часов.
— Это последний поезд в Бакстри, — сказал он.
— Хотел бы я оказаться на нем! — воскликнул Роберт.
— Ну, ты же так не думаешь!
— Может, и нет, но мать подняла такой шум…
— Все произошло для нее слишком неожиданно. Почему ты не сказал ей обо всем заранее?
— Тогда она отговорила бы меня… Она умеет играть на моем отношении к ней и манипулировать мной!
Чарли не мог с ним спорить. Он слишком часто наблюдал за действиями Линн. Но парень рос, он становился более уверенным, жестким и старался утвердиться в жизни.
— Мать все время командует мной. Дед все это знает и понимает. Он мне давно говорил, что мне нужно постоять за себя, и сегодня я понял, что он был прав.
— Но если ты станешь работать у мистера Меджа, то увидишь, что тобой все равно кто-то станет командовать.
— Это другое дело, — ответил Роберт. — Я не знаю, как это правильно выразить, но мне это кажется нормальным…
— Твоя мать тебя очень любит.
— Я это знаю.
Роберт переступил с ноги на ногу.
— Но если я стану ей слишком уступать, она все время будет вить из меня веревки. Мне лучше начать освобождаться от ее излишней опеки сейчас, пока не стало слишком поздно.
— Ну, ладно, — сказал Чарли. — Ты же не уходишь из дома! Твоя мать постепенно привыкнет.
Иногда, работая в полях Пигготтса, Роберт останавливался и обменивался приветствиями с дедом, работавшим на полях фермы Стент. Сначала его одолевало чувство вины, когда он видел, как старик трудится один. Но это чувство у него вскоре исчезло, потому что он понимал, что принял правильное решение, и знал, что дед его понимает.
Потом он совсем успокоился и был очарован этими огромными полями, где он работал днем и где летом, казалось, ложилось ночевать солнце. Каждое утро, отправляясь на работу, он испытывал возбуждение. Между пятью и шестью часами утра на ферме уже кипела работа, и Роберту это нравилось. Он гордился тем, что работал там. Ему нравилось кормить лошадей и запрягать их. Нравилось наблюдать, как бригадиры распределяли работу и возглавляли рабочие бригады. Он с нетерпением ждал, когда настанет время и он сможет занять это место и распределять работу в поле между работниками.
Но сейчас он был новеньким, и к тому же совсем молодым, и ему поручали работу попроще. День за днем он ломал спину, работая мотыгой в поле, где рос турнепс. Более опытные, старые работники время от времени выпрямлялись и массировали себе спину и даже могли поболтать минутку-другую, но Роберт не мог себе позволить этого, иначе он бы не угнался за ними. Он работал без остановки, и ни на секунду не отрывал глаз от ряда, потому что боялся, что может срубить нежные растения вместе с сорняками.
После такой работы ему казалось, что у него сейчас сломается спина. Мышцы рук дрожали. Когда он возвращался домой вечером, сил хватало лишь на то, чтобы помыться на дворе под насосом.