самое безопасное место в городе. А пока нужно встретиться с Юргеном. В его надушенной «любовной» записочке говорилось, что он будет меня ждать на берегу сегодня вечером. Вечер понятие растяжимое, да и берег тоже. Для безопасности время он не обозначил конкретное, понадеялся на мою смекалку. Я прикинул, что скорее всего вечер — это конец рабочего дня в комендатуре. Я освобождаюсь (если без задержек) согласно штатному распорядку в восемнадцати часам. Значит и идти на бережок нужно сразу после работы. Только где его там искать? Набережная в довоенном Пскове не сказать, что большая, но и не маленькая. Но влюбленные назначают встречи, наверное, возле мест примечательных и красивых. Например, возле моста, который совсем недалеко от моего дома. Туда и пойду.
Без пяти минут шесть я засобирался. Марта подошла к моему рабочему месту и картинно над ним склонилась, чуть ли ни сложив свою грудь мне на стол, отклячила попку.
— Куда-то торопишься? — девушка прищурилась.
— Да. Мне надо… Э-э… Мне надо успеть купить кое-каких продуктов, пока не наступил комендантский час, расплатиться за квартиру с Марфой и еще накопилась куча дел по мелочи.
— Ты можешь переехать ко мне, — вдруг прямо заявила девушка.
Хм… Предложение конечно заманчивое, не надо париться на счет оплаты жилья, продуктов и готовки, а то в последнее время исхудал, как медведь после зимовки, но есть большое «НО». Даже два «но». Во-первых, я тогда не смогу ночью проворачивать делишки Верфольфа, во-вторых — после недавней встречи с Наташей, я почувствовал себя немного не в своей тарелке. Будто бы я ей изменяю с Мартой. Хотя, тут наоборот. Я изменяю Марте с Наташей. С Мартой у меня, типа официальные отношения. Ночевки у нее на квартире, секс и даже на вечеринку фашистскую вместе ходили. А с Наташей… С ней все по-другому. Мы даже не обсуждали с ней «нас». Как-то не было ни времени, ни возможности. Но прикасаясь к ней, я чувствую приливы какой-то трепетной радости. Такого даже хороший трах с Мартой не дает ощутить. Уж не влюбился ли я часом на старости лет? Черт его знает, дальше будем посмотреть. Но и Марту отшивать никак нельзя. Граф ей бесконечно доверяет, да и она чудесным образом всегда оказывается в курсе того, что происходит не только в комендатуре, но и за ее пределами. Ценный информатор. Жаль, что не на моей стороне. Но, возможно, в будущем мне удастся ее завербовать, но не сейчас. Сейчас она твердо уверена в идеалистических устремлениях фашистской машины, в ее непобедимости.
— Алекс? Ты почему молчишь? — Марта взяла меня за подбородок и притянула лицо к своим губам.
Я ответил на поцелуй без особого энтузиазма. Не узнаю себя. Будто ушел по возрасту из «большого секса». Но нет. Дело явно не в этом. Я тряхнул головой, выгоняя из мыслей образ Наташи, мол, не мешай работать. Поднял глаза на Марту и улыбнулся:
— Жить вместе? У нас не принято так вот быстро… Понимаешь?
— Брось, Алекс! — фыркнула девушка, тряхнув белокурой гривой. — Ты уже большой мальчик. Неужели тебе надо спросить разрешения мамочки?
— Просто, я должен быть уверен в нас.
Неужели это говорю я? Веду себя как примерная пионерка, но в этот момент ничего другого в голову не пришло. Марта со своим предложением «руки и сердца» по-граждански застала меня врасплох.
— Ну, решай, Алекс, думай. Смотри, как бы кто другой не оказался более решительным.
Марта скривила губы и нахмурилась, перебирала пуговицы на жакете, будто хотела их оторвать. Черт! Отшил я ее знатно, надо как-то реабилитироваться.
— Я приду к тебе завтра, — заверил я.
— А почему не сегодня?
— Боюсь, до наступления комендантского часа не успею все дела сделать.
Девушка дернула за ручку выдвижного ящика стола и вытащила оттуда пачку бланков одноразовых пропусков, которые выдал мне граф:
— Впиши дату и время.
— Что ты? — вытаращил я глаза. — Это же только по поручению графа, когда я задерживаюсь на работе.
— А мы ему не скажем, — хитро улыбнулась белокурая бестия.
— Я не могу обманывать своего начальника. И это незаконно.
— О, боже, Алекс! Какой же ты… Иногда, нужно думать не только о работе, но и о себе. Марта взяла бланк, вписала туда дату и время своей рукой, расписалась за графа и протянула мне пропуск:
— Держи! Вечером жду тебя.
Развернулась, подхватила со спинки стула сумочку, сняла с вешалки плащ и решительно вышла. Я положил пропуска в карман, где уже лежал один с такой же датой и временем на сегодня. Блин колбасный! Не удалось отмазаться от нее на сегодня. Неизвестно сколько встреча с Юргеном займет. Не спроста же он так с письмом заморочился, может, мне после разговора с ним придется что-то еще сделать, а возможно, в этот же самый вечер. Ну, ладно, посмотрим.
Я выждал еще двадцать минут, чтобы Марта точно ушла, а то может стоит и курит на крылечке. Закрыл кабинет на ключ и вышел из комендатуры.
Птички щебечут, бабье лето в разгаре, самое-то для «свиданий» на бережке. Шел прогулочным шагом, чтобы не привлекать внимания, будто действительно отправился на променад.
Вот и набережная. Прошел вдоль берега. Понтонного моста уже нет, вместо него фрицы оперативно возвели стационарный. По нему бесконечно идут колонных грузовиков с пехотой в кузове и тентованные машины с вооружением. Мостик этот не мешало бы взорвать. Уж слишком много он пропускает через себя живой силы и техники. Как к себе домой прут, гады.
Вот и Юрген. Выправка, как у оловянного солдатика, только ноги две и вместо винтовки со штыком, на поясе пистолет. Стоит и бросает семечки голубям. Смотрит мечтательно вдаль, будто на прогулке философскими измышлизмами занимается.
Я огляделся. Рядом гуляют парочки. Фашики под ручку с дамами. С русскими конечно. Вот сучки… Кто мордой и фигурой вышел, устроили свою жизнь в оккупации. Ну, да ладно, каждый выживает как может. Бог им судья.
Подошел к Юргену со спины. Он стоял чуть в отдалении от натоптанной «прогулочной» части набережной, выбрал позицию подальше от посторонних ушей.
— Добрый вечер, — я даже кепку снял и чуть поклонился на публику.
Меня из прохожих, конечно, никто не слышал, но жест почтения явно разглядели.
Юрген обернулся и изобразил ответное надменное приветствие лишь пренебрежительным кивком головы.
Мы инсценировали случайную встречу и стояли болтали будто ни о чем. Но в полголоса и иногда с мимолетной оглядкой. Изъяснялись все же на немецком.
— Алекс, у меня к тебе просьба. Нужно выручить одного человека. Он в плену, но его повезут завтра из Пскова.
— Что за человек?
— Сержант Акинфеев, пятый мотострелковый полк. Попал в плен. Возможно не