Читать интересную книгу Авантюристы - Н. Северин

— Постараюсь объяснить ему, что пока Углова в России нет, нам невозможно поднимать против него дело. Очень может быть, что это заставит барона принять со своей стороны меры, чтобы разыскать его, — сказал канцлер.

— Да, да, ему именно на это и надо намекнуть! — воскликнула царица.

Отчаяние влюбленной девочки она с каждой минутой принимала к сердцу все ближе и ближе. Как Фаина успокоила ее тогда свом чистосердечным признанием! Как ей утешительно было сознавать, чго Углов всем рискнул не для того, чтобы услужить великой княгине, а чтобы преследовать личного врага, ставшего между ним и счастьем. Тронуло государыню также и доверие девушки, и отважность, с которой она позволила себе прервать ее беседу с теткой, чтобы вступиться за своего милого. Да, эта девочка умеет любить, жаль было бы дать ей погибнуть. А она — из тех, которые не примиряются со злой долей: она и в ненависти, как в любви, на все пойдет, если её выведут из терпения. Надо заняться ее судьбой, пусть хоть это молодое, чистое существо искренне поплачет о своей государыне, когда ее не будет, пусть она вступиться за нее, когда будут поносить ее память! Время терять нельзя, она уже без того слишком долго забывала про Фаину.

Государыня позвала своего любимого камердинера, как только канцлер вышел из кабинета.

— Сейчас садись в карету и поезжай в дом сенатора Чарушина, — приказала она ему, — скажи сенатору и супруге его, что государыня прислала за их старшей дочерью Фаиной, чтобы немедленно отпустили ее с тобой во дворец. Тебя ведь там знают?

— Как, матушка, меня там не знать! Кто же меня в городе, по твоей милости, не знает? — возразил с гордостью старик.

— Значит, с тобой ее не посмеют не отпустить. Поезжай скорее! Да смотри у меня, чтобы Марфа не догадалась, куда и зачем я тебе посылаю!

— Об этом, матушка, не беспокойся, не в первый раз мне твой секретные поручения исполнять.

— И прямо ее, через фрейлинский подъезд, в маленькую уборную, рядом со спальней, проведи и тотчас же мне доложи… Ну, поезжай же скорее! Поезжай! — нетерпеливо закричала императрица вслед поспешно удалявшемуся старику.

Государыня вовремя вспомнила про свою протеже.

Когда ее посланец приехал к Чарушиным, то нашел весь дом в переполохе по случаю отъезда старшей барышни, которую провожали в дальнюю деревню с верными слугами и приживалкой из мелкопоместных дворян, пользовавшейся неограниченным доверием госпожи Чарушиной. Можно себе представить, в какое недоумение и смущение повергло всех известие о желании императрицы видеть Фаину!

Приказав мужу скорее переодеться и надеть парик, Анна Ивановна, скрыла свое волнение под напускным спокойствием, вышла в зал навстречу почетному гостю, пригласив его в гостиную и заискивающей улыбкой спросила: чем они обязаны высокой чести, которой удостаивает их государыня?

— Этого вы у меня, сударыня, и не спрашивайте, ничего не знаю, кроме того, что должен, не мешкая ни минуты, привезти во дворец вашу старшую дочку, — ответил Василий Иванович очень учтиво, но тем не менее сенаторша поняла, что настаивать не стоит.

«Этот упрямый старикашка — такая же придворная штука, как и наша Марфа Андреевна: как ни пытай его, лишнего не скажет», — решила про себя Анна Ивановна и, скрепя сердце, заговорила о другом.

— А вы, сударь, кстати изволили пожаловать; опоздай ваша милость часика на два, за нашей Фаинушкой пришлось бы в погоню верхового посылать. Мы ее в деревню снаряжаем. Петербургский воздух вредно влияет на ее здоровье, совсем извелась она за эту зиму, а нам с Василием Андреевичем на беду нынешнее лето в деревню невозможно ехать, ну, вот мы и решили ее с доброй нашей знакомой отправить…

— Я попросил бы вашу милость распорядиться, чтобы ваша барышня меня не задерживала, — прервал ее гость, — как я уже имел честь докладывать вам, государыня изволила приказать немедленно привезти ее во дворец.

— Да уж не знаю, право, сударь, как и быть! Мы в дальний путь ее собрали, наряды ее все уложены…

— Наряжать ее не для чего, пусть едет в чем есть, государыня не взыщет…

— Извините меня, сударь, но вы изволите требовать невозможного, — надменно выпрямляясь, возразила Анна Андреевна. — Я хоть и не удостоилась быть принятой ко двору, но правила благопристойности мне хорошо известны, и ни за что не позволю я себе послать мою дочь в домашнем платье к государыне императрице. Удостойте нас честью минутку здесь повременить; сейчас распоряжусь, чтобы Фаинушка вас долго не задерживала.

С этими словами сенаторша величественно поднялась с места и неторопливо вышла из комнаты, притворив за собою дверь, чтобы гость не видел, как поспешно побежала в комнату дочерей, где застала их в горячей беседе с горничными девками и девчонками о причине приезда Царского посланца.

— Где Фаина? — спросила она.

— У себя наверху…

— Зовите ее сюда скорее!

Несколько девчонок кинулись исполнять приказание.

— А вы все марш отсюда! — обратилась Анна Ивановна к меньшим дочерям, которые поспешили скрыться. — Позвать Игнашку, чтобы мигом причесал барышню а линосанс! И в белое платье ее одеть, с кружевным фишю! — приказала она горничным, выглядывавшим в щелку двери.

Между тем из другой двери входила виновница переполоха, которой ничего еще не было известно. Ей только сказали, что маменька дожидается ее в детской, и она не задумываясь сбежала вниз.

— За тобой императрица прислала. Что это значит? Говори сейчас! Для чего ты государыне понадобилась? — накинулась на нее мать, хватая ее за руку и обдавая грозным взглядом. — Просила верно тетку на нас царице насплетничать? От тебя станется! Волком смотришь с тех пор, как дурь на себя напустила! Всякого злого подвоха от тебя можно ждать! Хуже злейшего врага с родителями поступаешь, негодница!

— Я ничего не знаю, маменька! — чуть слышно проговорила побледневшими губами девушка.

Сердце у нее так билось, точно выскочить хотело из груди, а в уме кружились мысли одна неожиданнее другой. Государыня за нею прислала. Неужели вспомнила наконец свое обещание взять ее под свою защиту? Может быть, что-нибудь недоброе про «него» узналось, и ей прикажут разлюбить его, забыть про него…

А мать между тем, не спуская с нее пытливого, подозрительного взгляда, продолжала:

— Не знаешь? Ну, мы это увидим! Увидим! Ступай одеваться! поговорим, когда вернешься!.. Долго там тебя не продержат. Да помни, что никто, слышишь ли, никто, даже сама императрица не может отнять у нас над тобою власть!.. Ты — нам дочь, и сам Господь Бог не может сделать, чтобы этого не было, помни это! — прибавила Анна Ивановна, возвышая голос.

— Я знаю, маменька, — прошептала бледнея Фаина.

— Хорошо, ступай! И не забудь хорошенько нарумяниться, на тебе лица нет! И без того тетка Марфа по всему городу трубит, что мы тебя истязуем. Наверно она и государыне на нас нажаловалась, и мы через тебя, негодяйку, в опалу попадем… Ну, ступай, ступай, некогда мне с тобой разговаривать!

Вытолкав в дверь трепетавшую от волнения и страха девушку, сенаторша прошла в буфетную распорядиться угощением гостя, которого тем временем занимал, как умел, разговорами сенатор.

Отказаться от угощения значило бы смертельно оскорбить хозяев, и Василий Иванович слишком хорошо знал это, чтобы не выпить стакана вина, налитого сенатором и поднесенного сенаторшей, но от закуски отказался и позволил себе напомнить приказание государыни — немедленно явиться назад с девицей Чарушиной.

— Сейчас, сударь, сейчас, дайте ей от испуга и радости хоть немножко опомниться, — возразила Анна Андреевна. — Дочери у меня в невинности воспитаны и о придворном этикете понятия не имеют. Как сказала я ей, что государыня за нею прислала, совсем девка одурела, расплакалась, застыдилась, насилу я ее успокоила.

— Напрасно она робеет, — заметил Чулков, — добрее да ласковее нашей царицы разве только ангелы не небесах, а на земле равной ей нет.

— Знаем мы это, сударь, и детям нашим внушаем сызмальства любовь и преданность всему царскому дому… Так ли я говорю, друг мой, Алексей Андреевич? — обратилась сенаторша к мужу, и он поспешил промычать что-то в подтверждение ее слов. — Я даже говорю, что если бы приближенные матушки государыни имели хоть сотую долю ее доброжелательности к людям, царство небесное наступило бы на земле, — продолжала между тем Анна Ивановна, крепко державшаяся мудрого правила, что никогда не следует упускать удобный случай словом и делом повредить врагу. — К сожалению самые близкие к ней особы этого не понимают. Я не на ваш счет это говорю, сударь, — добродетель ваша достаточно по всему государству нашему известна; я веду речь про нашу родственницу Марфу Андреевну…

— Марфе Андреевне неизвестно про желание государыни повидать вашу дочку, сударыня, и я буду вас покорнейше просить продержать от нее это до поры до времени в секрете, — поспешил гость прервать щекотливые излияния сенаторши. — Ведь почтеннейшая ваша родственница, насколько мне известно, так занята при императрице, что не имеет времени часто навещать вас!