Читать интересную книгу В тени старой шелковицы - Мария Дубнова

Уважающий Вас С. Хоц

25 июля 1952 года

Неудачи Раскина в данный момент вполне естественны, так как ему приходится выносить на себе результаты бездеятельности на прошлом суде пьяницы и предателя адвоката Киселева. До сентября месяца никаких жалоб я никуда посылать не буду, за это время я надеюсь увидеться с Фимой, и мы посоветуемся, что делать. На следующей неделе я вышлю тебе два заказных пакета:

1) в первом пакете – проект моей жалобы на имя председателя Верховного суда Союза ССР;

2) во втором пакете – все приложения.

Жалобы на имя тт. Булганина Н. А. и Кагановича Л. М. будут с небольшими изменениями идентичны жалобе в Верхсуд Союза. Попрошу тебя ознакомить с ними

1) Фиму – как механика;

2) Яшу – как юриста;

3) папу – как талмудиста.

Ты над этим не смейся, потому что родоначальником всей юриспруденции является талмуд – раздел «Юредея», откуда и происходит слово «Юридия».

31 июля 1952 года

Я нахожусь в отличных условиях. Я нахожусь в стационаре, в небольшой и очень уютной палате, сплю у открытого окна, выходящего в сад, уход врачей замечательный.

Должен тебе сказать, что я, несмотря на строгий стационарный режим, работаю очень много и сегодня закончил проект моей жалобы в Верховный суд Союза. Местные мои друзья – специалисты считают, что это целый юридический трактат.

6 августа 1952 года

Здравствуйте, мои дорогие! Олечка, родная! Что случилось? Сегодня уже 6.08, а от тебя я имею письмо только за 27.07, причем в письме за 27.07 ты пишешь, что через пару дней ты будешь в Москве и мне напишешь. Что же случилось с тобой?

Меня это очень беспокоит, тем более что нога у тебя больная, да и общее состояние вряд ли хорошее. Еще раз, Олечка, родная, умоляю тебя – выполни мою просьбу – регулярно один раз в пятидневку писать мне. Установи такой график писать мне шесть писем в месяц по графику, а именно: 5, 10, 15, 20, 25 и 30, и это сразу внесет успокоение в мое сердечко. Нет писем около десяти дней. И я уже не сплю ночами и думаю, что же случилось с моей родной, многострадальной Олечкой. Неужели ты не можешь из уважения ко мне перейти на писание писем строго по графику?

Вчера я отправил тебе заказной пакет-проект мой жалобы на имя Председателя Верховного суда Союза ССР Волина А. А. Над жалобой-проектом я поработал около месяца и посылаю его вот для каких целей:

1) пусть его посмотрят все наши: Фима, Яша, Иосиф и папаша, и я хочу знать их мнения и замечания;

2) пусть его посмотрит и изучит адвокат Борис Семенович и официально сообщит мне (непосредственно или через тебя) свои замечания по каждому разделу;

3) я поручаю папе обратиться только за консультацией к всемирно и всесоюзно известному московскому адвокату Брауде. Когда я прощался с папашей перед отъездом в Липецк, он мне сказал, что если будет надобность, то он через своих знакомых евреев обеспечит мне помощь Брауде.

8 августа 1952 года

Здравствуй, мой родной и дорогой Боренька!

Как ты, миленький, проводишь время и отдыхаешь в пионерлагере? Почему ты не написал об этом маме? Прошу тебя, мой родной, не увлекайся слишком игрой в шахматы. Ты еще успеешь, подрастешь, а я скоро приеду домой, и мы с тобой вместе тогда займемся игрой в шахматы так, чтобы, когда ты вырастешь, ты стал таким же гроссмейстером, как Керес и Геллер.

Здравствуй, мой родной и миленький Мишенька! Что это ты последнее время не пишешь мне ни слова? Я очень соскучился по тебе, мой родной! Прошу тебя, Мишенька, подготовься как следует к поступлению в школу. Через три недели ты уже станешь большим, ты уже будешь учеником первого класса школы. Тебе надо учиться лучше всех и быть первым учеником в первом классе.

Бобров, 18 августа 1952 года

Я являюсь одним из местных «адвокатов», и, помогая товарищам, я добился следующих результатов: из десяти дел, которые я вел за это время, шесть человек вышли на волю, двум – снижены наказания более чем наполовину и только по двум жалобам (делам) я получил отказ, причем по всем этим делам были отказы (до того как я за них принялся) кассационных инстанций. За свою работу я получаю натурой (продуктами), причем не обходится без курьезов: один помощник начальника станции напился пьян, исколотил жену (но это в порядке вещей) и явился пьяным на станцию. Устроил дебош и получил за это по второй части 74-ой статьи (хулиганство) 5 лет. В снижении наказания ему было отказано Воронежским облсудом и Верхсудом РСФСР. Моя жалоба по его делу попала в Верхсуд Союза ССР, и ему снижено наказание до 1 года (по 1-й части). Так как он отбыл уже 11 месяцев, то через месяц он вышел на волю.

Не прошло двух недель, как я получил от него передачу – белых деревенских пирогов и 200 штук сырых яиц. Ты не представляешь себе, как я измучился с этими яйцами: чемодана нет, хранить негде. Я их превращал в яичницы, всмятку, крутые мне есть нельзя, так как они скрепляют желудок. Больше двух недель мучился, пока я одолел эти «бейцим» [яйца].

Я выиграл восемь дел из десяти. Из десяти дел, которые я вел за это время, шесть человек вышли на волю, двум снижено наказание и только по двум получен вновь отказ.

Даже сейчас, в стационаре, играю, не глядя, на пяти досках в шахматы.

24 августа 1951 года

Здравствуй, мой дорогой проказник, сыночек родной Боренька!

Зачем же ты, мой милый, так огорчаешь своего папашу? Целый месяц я от тебя не имею никаких писем, и ты не представляешь себе, сколько я переживал из-за тебя. Разве так можно? Мое письмо уже, наверное, застанет тебя дома. Так вот, прошу, напиши мне, миленький, подробное письмо о своем житье-бытье в пионерлагере, как ты проводил время, какие у тебя были успехи и неудачи на шахматных турнирах? Как ты переживаешь игру наших замечательных советских мастеров на Всемирной шахматной олимпиаде в Хельсинки? Очень прошу тебя, Боренька, помогай нашему новому школьнику Мишеньке освоить учебу. Пиши мне часто.

12 сентября 1952 года

Я решил немедленно в сентябре (23—25 числа) перейти в решительное наступление на обвинение. Дремать больше и надеяться на адвоката нечего. Меня задерживает только:

1) внесение редакционных поправок и исправлений в проект моей жалобы;

2) получение от Иосифа Григорьевича дополнительных документов, в которых я ему несколько раз писал. Жду специально заказного письма с рецензиями и коррективами в проект моей жалобы и дополнительными документами.

Я ни в чем не нуждаюсь и нахожусь в отличных стационарных условиях. Деньги, которые вы предполагаете из своих заработков потратить на меня, лучше потратьте на дорогих деточек. Сейчас осень, скоро наступит слякоть, все ли в порядке у детей с обувью и галошами, все ли в порядке с осенними пальто, я же ни в чем не нуждаюсь. Единственно, что мне хочется, – это видеть родного человека, чтобы можно было узнать более подробно про ваше житье-бытье и кроме того обсудить вопросы моего полного оправдания, чтобы можно было в кратчайший срок добиться полной реабилитации.

17 сентября 1952 года

Горячо поздравляю вас с наступающим праздником – еврейским Новым годом. Пусть наступающий Новый год будет годом радости и счастья, благополучия и здоровья для всей нашей семьи.

Теперь о поправках к проекту моей жалобы. Редакционные поправки существенные, и я их все принял. Что касается принципиальных поправок, то я не могу их принять и вот по какой причине. Дело в том, что я освещаю три принципиальных вопроса:

1) вопрос ремонта машин,

2) имеет ли место ущерб,

3) имеет ли место хищение.

Поскольку на суде не было квалифицированной технической экспертизы, а бухгалтер-эксперт оказался несведущим человеком, то все судебные инстанции запутались в элементарных экономических вопросах. Доказывая свою полную невиновность, я ставлю теперь вопрос о полном прекращении моего дела.

Итак, на сегодняшний день я закончил на 99 % жалобы на имя Верхсуда СССР, тт. Булганина и Кагановича. Параллельно я готовлю жалобы на имя тт. Молотова В. М. и Берия Л. П. Первые жалобы я намерен отправить между 23 и 25 сентября.

Дорогие Боренька и Мишенька!

Прежде всего горячо поздравляю вас с праздником – еврейским Новым годом. От всей души желаю вам здоровья, счастья и успехов в учебе в новом году. Учитесь на отлично, и вы станете достойными гражданами и высококвалифицированными специалистами. Очень хотел бы, чтобы вы по-серьезному занимались древней и мудрой шахматной игрой, о которой Вл. Ильич Ленин говорил, что «на квадрате шахматной доски выковывается упорная воля к победе». Равняйтесь по талантливому комсомольцу, а теперь международному гроссмейстеру Геллеру.

17 сентября 1952 года

Дорогие дядя Муня и тетя Анюта, а также дорогая тетушка, имя которой я забыл! Прежде всего, от всей души поздравляю вас с наступающим праздником – еврейским Новым годом, – и от всей души желаю вам здоровья и счастья, благополучия и радости за все то хорошее, что вы сделали мне в минуту жизни трудную и, несомненно, делаете моей многострадальной семье. Обо мне совершенно не беспокойтесь. Я нахожусь в хороших условиях, и хотя мое сердечко иногда пошаливает, врачи здесь хорошие и я чувствую себя неплохо. Даже здесь я не теряю ни одной минуты и усиленно повышаю свою квалификацию. Я поставил себе задачей (на основании моего тридцатилетнего опыта работы) написать книгу по обобщению опыта моей работы на крупнейших заводах – гигантах страны, и это даст мне право завоевать в 1953 году звание «лауреата Сталинской премии». В настоящее время я усиленно работаю над вопросами моего полного оправдания.