так много. Кланы. Поколения. Теперь же у нас почти нет детей. Ирины, которые до сих пор живы, скрываются и сердятся на нас за то, что бросили их на произвол судьбы. Они сердятся за потерю сестёр и детей. И кто может их винить?
— И григори знают, кто я.
Его руки сжались ещё сильней.
— Они тебя не получат. Я этого не допущу. Никто из нас не допустит.
Она ещё сильней прижалась к его коже и блаженно вздохнула. На мгновение позволила себе помечтать о том, что для неё возможно будущее без одиночества и тоски.
— Ава.
Она услышала в голосе сомнения. Малахай стал отодвигаться, и она обхватила его плечи.
— Просто дай мне пару минут.
Его плечи напряглись, а потом расслабились, и Ава почувствовала, как он глубоко вздохнул и обнял её, ещё крепче прижимая к груди. Услышала приятный гул его безмолвного голоса. Малахай снова начал гладить её волосы, проведя пальцами по шее и за ухом.
— Пару минут.
И сейчас, также как тогда в коридоре, когда её захватило горе, Ава поняла, что, несмотря на причудливый поворот судьбы… это её народ.
И пусть Малахай пытался отрицать, он принадлежал ей.
Глава 11
С каждой минутой становилось все труднее избегать Аву. Малахай сидел в углу библиотеки и наблюдал, как Рис и Эрвен снова расспрашивают её о семье. Он доверил брату заботу о ней, хотя поведение Риса вывело его из себя: не нужно было доводить Аву до нервного срыва. Рису следовало следить за языком. Книжники ирин до сих пор с трудом говорили о Рассечении, ведь оно затронуло большинство семей. Какой реакции он ждал от Авы?
Так или иначе, Малахай вернулся, чтобы ещё тщательнее охранять Аву, на этот раз от собственного народа. Было тяжело объяснить, но теперь Малахай лучше других понимал чувства Авы. После проведённого с ней времени, он схватывал каждый её взгляд и жест. Она хорошо справлялась с новой реальностью, но все же оставалась немного напряжённой. К примеру, ей не особо нравились вопросы о родных.
— Послушайте... у меня куча двоюродных сестёр по маминой линии,— произнесла она резким голосом, сжав кулаки. — Но насколько я знаю, никто из них не слышит голосов. Ни мама, ни бабушка. И почему до вас это не доходит? В нашем роду не было психически больных...
— Это не психическое заболевание, — пробормотал Малахай, глядя на неё с дальнего конца стола. — Прекрати это так называть. Ты не сумасшедшая, Ава.
Она закатила глаза.
— Хорошо, проехали. Кровь ангела. Кровь ирин. Называй, как хочешь. Я одна такая, понятно? По маминой линии целая куча девчонок, и никто из них не слышит голоса, души. Да не важно, что это.
Остальной мир словно испарился. Они впились друг в друга взглядами.
— Ты всегда такая язвочка?
— А ты всегда такой неразговорчивый?
Он взял книгу и притворился, что читает.
— Молчание — знак согласия, — сказала Ава и повернулась к Эрвену. — Хорошо, следующий вопрос.
Эрвен откашлялся.
— Не верю, что спрашиваю, но давай поговорим о родословной твоего отца.
— А вот тут могут возникнуть проблемы.
— Из-за чего?
— Я едва его знаю.
Её биологический отец — известный музыкант Джаспер Рид. Они с Леной Мэтисон никогда не состояли в браке. Ава появилась на свет после непродолжительного романа, и как только Лена забеременела, Рид с ней порвал. Малахай знал, что отец сохранил приятельские отношения с Леной, хотя и не принимал участия в воспитании дочери. Несмотря на то, что в мире людей Рид считался музыкальной легендой, Малахай не нашёл в нем ничего особенного.
Дети — редкость для ирин. У пары может быть один, максимум двое детей за сотни лет. Никто не знал, почему так происходит. Возможно, это была божья воля, плата за неестественно долгую жизнь. Ирины холили и лелеяли своих детей. До тринадцати лет Малахай буквально купался в любви, и только когда дело дошло до изучения магии он узнал, что такое дисциплина и строгость.
Ему казалась неслыханной сама мысль зачать, а потом бросить ребёнка.
Эрвен тщательно подбирал вопросы, но Малахай с уверенностью мог сказать, что с каждым ответом Ава расстраивалась все больше. Она нервно крутила колечко на пальце. У Малахая появился странный порыв отпихнуть Риса, сесть с ней рядом, взять за руку и успокоить. Он подавил соблазн. Предупреждение Дамиана все ещё звенело в ушах. Ава — не обычная ирина, воспитанная любящей семьёй. Её всю жизнь изводили эмоции и голоса окружающих людей, но от них её может уберечь любой ирин. Это не означало, что между Малахаем и Авой особая связь, даже если его тянуло к ней.
Но...
Может, это больше чем простое притяжение. Там в коридоре она не позволила Рису к себе прикоснуться, а потянулась к Малахаю. Почувствовала его даже с закрытыми глазами. Почти как пара.
«Решон». Это слово постоянно нашёптывал разум.
В её объятиях он обрёл покой. Утешая её, он сам находил утешение. И это не говоря об опьяняющем соприкосновении кожи. А если вспомнить об их поцелуе на острове...
— Заткнись!
У Малахая округлись глаза. Ава сверлила его взглядом, и Малахай нахмурился.
— Я же ничего не говорил!
— Не вслух. Ты забыл, что я могу тебя слышать? Когда ты рядом, остальные голоса исчезают, и я слышу только тебя. Эту странную смесь гордости, разочарования и желания... — Её голос сорвался. — Вины, гнева, я не могу это больше выносить, Малахай. Мне и так тяжело, а тут ещё ты. Прошу, уйди.
Если бы она подошла и врезала ему, эффект от пощёчины был бы меньше.
— Ава...
— Уйди.
Он увидел блеск в её глазах.
— Я не могу одновременно отвечать на вопросы и разгребать твои переживания. Мне нужно, чтобы ты ушёл.
Рис хотел встать, но Малахай одним взглядом пригвоздил его к месту.
Малахай отложил книгу в сторону.
— Хорошо.
Он вышел из комнаты, игнорируя внутренний голос, который практически умолял забрать Аву с собой. Он не будет там, где ему не рады, хотя душа и сердце кричали, что они с Авой принадлежат друг другу.
***
Он позвонил Дамиану из сада. В Каппадокии паршивая связь, но в этом уголке можно вполне нормально поговорить.
— Как женщина? — спросил хранитель вместо приветствия.
— Привыкает. — От кипевших эмоций Малахай стал расхаживать взад-вперед. Его убивала неделя безделья, проведённая в доме книжников. — Узнал что-нибудь о Сэдике?
— Похоже, он взял отпуск. В