— Что ты хочешь сказать?
О, я хотела бы и могла бы многое сказать. Но и не могла одновременно. И всё же он ждал ответа, а почти интимная атмосфера замкнутого пространства экипажа способствовала откровенности, о которой, особенно в свете последнего разговора с леди Альтастен, уверена, скоро мне придётся пожалеть.
— Не ваша стихия. Не близкие вам люди. Не ваше призвание. Не ваша… — я осеклась, потому что хотела сказать — "невеста".
Кристем хмыкнул.
— Родных не выбирают. А с водой ты действительно угадала, двадцать шесть. Это была первая стихия, отозвавшаяся на мою магию, и долгие тринадцать лет я считал, что этого достаточно. Но потом… Мой отец любил путешествовать. Он всегда уезжал один, но в тот последний раз взял меня с собой. Мы попали в переделку, я остался хромым, а он погиб. С тех пор я не люблю воду, очень не люблю, двадцать шесть. Но при этом я всё же не смог отказаться от магии. Тебе, наверное, не понять этого, к моему огромному сожалению.
Он вдруг протянул руку и заправил за ухо серебристую прядь моих волос.
— Мне так жаль тебя, двадцать шесть. Но иногда… иногда я очень тебе завидую.
— Вы… мне? — может быть, с ума он всё же тоже сошел, и недуг Кристины заразен? Я при всём желании не могла найти, чему в моей ситуации можно позавидовать.
— Тебе, — Кристем не убирал руку, тихонько гладя меня по голове, волосам, скулам, и я сдалась и прижалась к нему, доверчиво, словно прирученное животное, привыкшее к ласке. — Потому что ты — чудо.
И вроде я понимала, что Кристем не делает никаких комплиментов, для него чудо — лишь констатация факта. Чудо — то, чего быть не может, то, чего не бывает. Но всё равно… Мне так не хотелось, чтобы поездка заканчивалась, чтобы он убирал руку, большую, тяжелую и такую ласковую ладонь.
Глава 23.
Столица Корина Митрак оказалась совершенно другой, нежели маленький городок Гирон, куда мы ездили с лордом Мэграном за магическими артефактами. Шумный, многолюдный, немного грязный, слишком многообразный город, чтобы как-то воспринять его единым целым, почувствовать дух и единообразие целого. То тут, то там новые двух- и трехэтажные каменные дома сочетались со старыми деревянными развалюхами, на крышах которых по-хозяйски восседали различные деревянные животные: рогатые, горбатые, с осмысленными, ехидно ухмыляющимися мордами, и исполинские птицы с когтистыми лапами — духи-хранители Корина по древним поверьям, как сказал Кристем. Среди нарядных разодетых горожан и горожанок попадались ободранные нищие, на ровные мостовые иногда забредала какая-нибудь остервенелая беглая корова, и тогда налаженный строгий столичный уклад, красивый отутюженный фасад рушился, и вылезал какой-то будничный деревенский неприглядный задник. На особо оживлённых и широких улицах экипажи создавали заторы, сонные хмурые возницы вяло переругивались друг с другом. Кристем откинул для меня шторку с небольшого экипажного окошка, и я смотрела в окно с искренним интересом и подспудной надеждой, что что-нибудь да вспомнится, какой-то случайный увиденный образ где-нибудь зацепится и вытащит из памяти хотя бы тонкую ниточку, за которую я смогу размотать весь клубок. Но — нет. Ни один из бесчисленных домиков, переулков, фонтанов, ни одна из торговых лавок, уличных статуй, резных деревенных скамеек — ничего не вызывало воспоминаний, ничего не тренькало внутри, не призывало и не тянуло.
— Смотри, двадцать шесть. Это Коринский Лицей искусств и наук.
Я чуть ли не высунулась из окна, забыв про этикет и субординацию, слегка мазнув хозяина крылом по лицу, в попытке получше разглядеть массивное и тёмное каменное изваяние причудливой формы, чем-то напоминающее огромный рояль. Экипаж тряхнуло, и я почти упала на колени Кристема, тут же торопливо сползла обратно на сидение, кляня себя за несдержанность и неуклюжесть, румянец на щеках и холодок в животе.
— Получается, представителя тринадцатого замка на королевской встрече не будет? — я спросила только для того, чтобы отвлечься от непристойных мыслей. Кристем никогда не ругал меня за вопросы и излишне любопытство, но его благодушием злоупотребляла я редко.
— Будет. Король назначил нового владельца, но я еще не знаю, кто это. Вероятно, его как раз представят остальным.
— А разве так можно? — я покрутила рукой в воздухе, пытаясь выразить мысль.
— Он король. Кто ему запретит? Хотя… прецедентов до этого не было. Посмотрим. Замков должно быть тринадцать.
Путь продолжался в молчании. Здание Лицея так же не вызвало никаких, просто ни малейших ассоциаций. Вот если бы попасть внутрь, может быть, тогда… Но экипаж неумолимо вёз нас дальше, к королевскому дворцу. А я так и не смогла подобрать нужных слов для того, чтобы намекнуть Кристему о его долге перед семьёй и королевством, о загадочном отряде посвящения, а также о том, что невесту давно пора бы перевести в статус жены. Особенно о последнем.
Королевский замок, как ни парадоксально это звучит, во многом уступал замку Альтастен. Если фамильное гнездо Кристема напоминало большую богатую деревню с полями, кузницами и мастерскими, деревенскими домами и лавками, то столичная резиденция Его Величества Митаса являлась именно дворцом. Ограда вокруг была номинальная, возведённая, если так можно выразиться, для эстетики. Перед самим дворцом парк и пруд. Кроме того, не знаю, что там было построено раньше, но архитектура двух величественных, каждое по-своему, зданий существенно различалась. Исполинская обитель Альтастенов угрожающе устремляла к небу остроконечные узкие башни, тогда как дворец был приземист, основателен и ниже раза в полтора, не меньше. Впрочем, дворец мне понравился. Хотя бы по внешнему виду он был далёк от праздности и навивал мысли не о легкомысленных балах и прожигающих молодость в опьянительном кутеже повесах, а о серьезных государственных мужах, восседающих за массивными деревянными столами среди кип документов и отчётов.
Впрочем, балы, возможно — тоже государственная необходимость. Где, как не на балах, завязывать полезные политические и дипломатические знакомства? Где еще в непринуждённой обстановке танцев, пиршеств и музыки решать щекотливые вопросы внешней и внутренней политики? Интересно, к чему более склонен нынешний король: к балам или делам?
Внутреннее убранство дворца, как и положено, было роскошным, резко дисгармонировавшим со строгим деловитым фасадом. Однако это роскошь, немного вульгарная в силу явного переизбытка украшений, предметов искусства и мебели, насыщенных контрастных цветов — серебряного и алого — всё же мне импонировала. Здесь было ярко, богато и… интересно. Как в живом музее. Насколько я знала, все немногочисленные коринские музеи располагались именно в столице. Была ли я там хоть раз в своей прошлой жизни? По крайней мере, слово такое я знала. И множество других заумных и сложных слов…
В немагическую Академию попасть необходимо. Дождусь, когда завершится королевская встреча, ведь это очень важно, и прежде всего — для леди Далилы, столь умело поманившей меня иноземными магами. Вот только стоит ли ей доверять?
А почему бы и нет?
Впрочем, что мешает ей избавиться от меня, после того, как ловко направленный в нужное русло сын пройдёт таинственный обряд и обзаведется детьми, тем самым обеспечив наследников рода Альтастен? Совершенно ничего. Наша договоренность — устная и неформальная. И об этом тоже стоит подумать.
Параллельно своим невесёлым мыслям я жадно глазела по сторонам, стараясь делать это незаметно и прижимая топорщащееся крыло к боку.
Гулкие коридоры с каменными полами плавно перетекали в просторные залы с огромными прямоугольными окнами, занавешенными тяжелыми кроваво-алыми шторами, мягкие складки которых подчёркивали ощущение застывших кровавых водопадов. Небольшие уютные диванчики, обитые алым или серебристым бархатом, стулья и мягкие пуфики, музыкальные инструменты и даже настольные игры — я узнала шахматы, ковровые дорожки, картины на стенах в тяжелых рамах — портреты, пейзажи, сцены сражений, статуи, изображавшие всё тех же животных или птиц, тяжелые напольные вазы… По идее, Кристему должно было быть интересно здесь — но ему, совершенно очевидно, интересно не было. Хозяина привлекали вещи с историей.