— Так было до того, как мы нашли тебя. Только с тобой мы можем не просто обуздать магию, а истребить ее вовсе.
Странник задумался.
— Ты хочешь сказать, что истребить всю магию на земле возможно?
— Абсолютно. Вместе с тем и мы с тобой лишимся способностей раз и навсегда.
Мысли странника спутались. Шанс избавить мир от магии во имя добра казался настоящим и завораживающим.
Как только Сарвилл думал о волшебстве, то сразу вспоминал, как паладины погибли под горой недалеко от башни, как Люция, читающая мысли, отдала приказ убить принцессу, как Ронар Инстад обдурил его и едва сам не погиб из-за своей неосторожности и… магии. Все неудачи и смерти, которые сейчас лезли ему в голову, все, так или иначе, были связаны с вероломной магией мертвым узлом, не способным распутаться никогда. Лишь сейчас он осознал это и понял, почему король так ненавидит его.
Чтобы не принимать поспешных решений, странник стал думать, чем ему помогает его дар. Как служит он на благо человечества? А в ответ мысли лишь притуплялись и тонули в пучине пустоты, которая царила сейчас в его голове.
— Я знаю, Сарвилл. Ты не найдешь ни одной причины, почему магия должна жить, а существа, которые с ней сталкиваются, — умирать. Потому, что и мне не удалось успокоить себя после осознания этого.
Но медведь больше не желал говорить. Цели, которые двигали им до этого дня, разрушились от удара неоспоримых фактов магистра, словно истлевшие поленья в жерле камина. Сейчас он отдал бы все, чтобы избавиться от своих способностей и вернуться мальчишкой на дастгардский рынок, вновь шарить по карманам и заботиться только о благополучии своей семьи.
— Зачем ты учил меня всему этому, магистр?! — вдруг вспылил медведь. — Разве недостаточно в тебе было мудрости, чтобы словами остановить меня раньше?
— Сейчас ты все осознал. Скажи тебе я это в начале пути, ты бы не понял. При этом чем сильнее ты становишься, тем лучше продвигаются наши дела в изучении магии. Еще какое-то время мы будем вынуждены продолжать обучение, чтобы использовать твою силу, но совсем скоро это закончится, Сарвилл.
Странник ничего не ответил.
***
— Сарвилл. Сарвилл, — звучал голос из ниоткуда в никуда.
Зов, словно назойливая муха посреди спокойствия, надоедал, раздражал и вызывал неконтролируемую злобу.
Какое-то время никто не реагировал на навязчивое упоминание, пытаясь терпением побороть упрямство, но в конце концов другой голос ответил.
— Проваливай, жрец. Мне нет дела до того, что ты хочешь сказать.
Голос, зовущий до этого упорно и неумолимо, дрогнул и какое-то время молчал.
— В наш первый разговор я был резок, — сказал жрец. — Прошу, дай мне второй шанс. Я уйду и больше не вернусь после этой беседы. Обещаю.
— Тогда выкладывай все как на духу, а, что с этим делать, я решу сам.
— Я слышал, что сказал тебе магистр. И это правда. Однако я также слышал, чего он тебе не сказал.
Пустота помедлила.
— Избавить мир от магии — действительно его главная цель. Но те последствия, которых ждешь ты и которых хочет он, такие же разные, как небо и земля.
Сарвилл молчал.
— Магия, кажется тебе сейчас, — истинное зло. И ты готов пожертвовать собой ради того, чтобы уничтожить это зло навсегда. Такая жертвенность достойна похвалы. Но… Но, уничтожив магию, ты просто выбьешь оружие из рук у властелинов. Понимаешь? Войны за престол, плодородные земли, сокровища и женщины были задолго до появления магии. И после истребления ее они не денутся никуда. Да и Боги с этими войнами! Цель магистра только в одном. Пока Дордония взращивала армию воинов, Творс обогащался магами, и если уничтожить чары, то падет Творс. Тысячи невинных жизней будут порабощены Рогаром. Быть может, и неплохо магию изгнать из нашего мира, но не такой ценой. Король Дордонии убьет всех творсийцев.
— Если на этом все, ты можешь убираться из моей головы, жрец. Я выслушал тебя. Этого ты просил. Теперь прощай.
— Не сразу. Есть еще кое-что. Я знаю, что сейчас я тычу пальцем в небо, пытаясь всеми доводами убедить тебя не служить магистру, но если один из них попадет в цель… Ну, хорошо. Лиана жива, Сарвилл.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Сначала пустота была спокойна и безмятежна, но после этих слов, казалось, абсолютное ничто взволновалось, задрожало и похолодело.
— Что ты сказал?
— Принцесса Лиана жива. Ты видел смерть иллюзии Ронара Инстада, странствующего циркача. Не более того.
Бездна помутнела, помедлила с ответом и застыла. Голос жреца продолжал:
— Не хочешь пойти против жреца ради Творса, тогда пойди ради принцессы. Без своих способностей она легкая добыча для любого разбойника на дороге.
— Я не верю тебе! Проваливай из моей головы! — гремел голос Сарвилла, которому было невыносимо вспоминать об убитой чародейке.
Странник метался по пустоте в надежде встретить хоть что-нибудь на своем пути, чтобы выместить на этом всю свою злобу и скорбь. Когда силы закончились, он хриплым голосом спросил:
— Но как? Ведь я был там. Почему я не понял, что это иллюзия? Ведь я же говорил с ними!
— Ты уверен? Или их мыслями говорила королевская чародейка?
Снова наступило молчание.
— Иллайа? Седрик? — с надеждой в голосе произнес медведь.
— Они живы.
Вся пустота выдохнула ничем.
— Магия опасна, — продолжил жрец. — И если она когда-нибудь исчезнет, — это пойдет лишь на пользу миру. Но каким образом ее не станет, — решать тебе. Сейчас ты можешь выбрать. Я лишь прошу не торопиться.
Странник тяжело дышал от эмоций, наполняющих его грудь.
— Под кроватью есть для тебя подарок, Сарвилл. А теперь прощай, — произнес жрец, и голос затих.
***
Занятия магией продолжались еще долго. Сарвилл развивал свои способности, а после уроков размышлял о том, как правильно поступить.
Узнав новые подробности, все вновь перевернулось в его голове. Теперь он знал наверняка, что любит Ноэми. Любит Лиану. Любит Иллайю и Седрика, но всем сердцем ненавидит только короля Дордонии, который заставил его думать о смерти близких и убил его родных.
Под кроватью он нашел меч, подаренный ему когда-то дриадами, и теперь тренировался с ним в свободное время, все же держа в голове мысль, что уничтожит магию и тогда придется мстить королю голыми руками. Другой раз он отбрасывал Зойу и играл с огнем, совершенствуя свои способности, на время решив, наоборот, оставить магию существовать и использовать ее для мести.
Медведь фантазировал, что будет делать дальше, если решит освободиться и уйти. Броситься на поиски Лианы и друзей или отправиться искать Ноэми? В конце концов он решил отдаться на волю судьбы и сначала выбраться из заточения.
День, а может, ночь, или, быть может, вечер, начинался в большом зале, увешанном различными картинами, заставленным высокими канделябрами и письменными столами, где во главе четырех жрецов стоял магистр в ожидании своего ученика.
— Ты опоздал, — приглушенным низким голосом сказал он. — Я был уверен, что после стольких занятий ты избавился от самой мерзкой и низменной привычки.
Сарвилл снял капюшон. Из-за спины странника сверкнуло миниатюрное солнце.
— Где ты взял меч? — уже другим голосом произнес властелин башни.
— Что ты имеешь против того, чтобы я носил оружие, щедро отданное мне в дар дриадами?
Жрецы за спиной Магистра Стихий стояли неподвижно. Хоть Сарвилл и не видел лица мага, но знал, что тот растерян.
— Оружие не понадобится тебе в стенах этой башни, медведь. Здесь тебе не грозит опасность. Мы уже говорили об этом.
— И я тебе поверил. Но я поменял свое решение. Сегодня я уйду отсюда.
— Ты же понимаешь, что я не отпущу тебя?
— Тогда придется драться.
— Не вынуждай меня, медведь, вновь браться за магию. Я столько сил вложил в твои способности за это время не для того, чтобы убить тебя, глупец. Опомнись! Осознай, что ты хочешь сделать сейчас!
— Я осознал, — холодно ответил ученик.
— Неужели все то, что я рассказал, не остановит тебя от дурных поступков? Неужели один из нас должен умереть во имя магии?