Алекс снова прислонился к двери.
— Джесс, подобные разговоры попахивают государственной изменой, — предупредил он, глядя на ее изящную шею.
— Какая же это измена, если мы освободимся от англичан и станем самостоятельной страной? Это патриотизм.
Он протянул ей бутылку:
— Выпей еще, и мы поговорим.
— Ха! И я должна тебе доверять? Такому трусу?
Он подался вперед, так что их носы почти соприкоснулись.
— Хотелось бы напомнить, что именно я спас тебя от Питмана, что я выручил Абигейл из тюрьмы, а сегодня скорее всего не дал тебя повесить. По-моему, это не такие уж трусливые деяния.
Джессика потерла ноющие руки.
— Мне не слишком нравятся твои методы.
— Не все же могут быть такими романтиками, как твой Мститель! Кстати, ты еще недавно была убеждена, что он мертв.
— Не смей так говорить! Пойдем ко мне домой. И…
— Ни за что на свете. Сегодня ты шагу не сделаешь за порог этой комнаты. Тебе хватит ума отправиться к адмиралу и вызвать его на кулачный бой. А я хочу любой ценой сохранить тебе жизнь. А теперь объясни, что ты понимаешь под патриотизмом.
Но как он ни старался, Джессика не пожелала с ним откровенничать.
Джессика проснулась с больным животом, ноющей головой и языком, словно покрытым щетиной. Ее мучила тошнота.
Первая мысль была об Алексе. Опять он ее перехитрил! Он вовсе не собирался рассуждать о патриотизме! Просто умудрился напоить ее, чтобы лишить всякого стремления бороться.
Медленно, стараясь не шевелить головой, она откинула покрывало и сползла с кровати. Чудо еще, что он не спит под розовым шелком!
— Доброе утро, — окликнул Алекс с порога.
— Ничего не вижу доброго. И твой камзол отвратителен! — простонала она.
— Зато новый! — ухмыльнулся он. — И узор интересный — ананасы и цветные спирали. Хочешь есть?
— Где мои башмаки?
— Вот они. Но я думаю, что ты должна сегодня отдыхать.
— Ну да, валяться в постели целыми днями! Как дети?
— Элинор прекрасно с ними справляется. Мы снова совершили набег на кладовую, и у них полно еды.
— Таггерты не…
— Берут милостыню. Я знаю. Помощь нужна?
Джессика натянула второй башмак.
— Мне пора ловить рыбу. Нужно…
Она неожиданно запнулась, вспомнив, что лодки больше нет.
— Они сожгли ее?
Алекс сел рядом с ней и взял за руку.
— Сожгли, Джесс. Я встретил адмирала Уэстморленда — он и десять его офицеров предпочли жить в доме Уэнтуортов — и, кажется, сумел убедить его, что ты ни в чем не виновата.
— Этим мою лодку не вернешь! — крикнула она.
— Нет, но если будешь держаться подальше от Мстителя, останешься жива.
Джесс вскочила, хватаясь попеременно за голову и за живот, и яростно прошипела:
— Да что ты понимаешь? Только и твердишь о дурацких ананасах и спиралях. А Мститель скорее всего мертв. Он умер, мою лодку сожгли, и я…
Она остановилась и отвернулась. Только бы не заплакать перед этим человеком, который выглядит как целая стая светлячков!
— Джесс. — Алекс придвинулся поближе.
— Не смей до меня дотрагиваться!
Она отодвинулась, отворила дверь и направилась прямиком в общую комнату. Там она не задержалась, только позвала Натаниела. Мальчик послушно побежал следом.
Выйдя на улицу, Джесс отказывалась смотреть на людей, которые то и дело останавливались и глазели на нее. Теперь они боялись иметь с ней дело, словно беда, в которую она попала, — нечто вроде заразной болезни и каким-то образом может перекинуться на них.
Она на секунду остановилась у кузницы. Этан Ледбеттер, чьи голые руки блестели от пота, а мокрая рубашка прилипла к мышцам спины, орудовал молотом, куя подкову. Немного подальше, в тени, стояла Абигейл, глядя на него, как голодный ребенок — на рождественское пиршество.
Жаркие слезы навернулись на глаза Джессики. Может, Мститель и не появляется, потому что теперь у Этана есть Абигейл?
— Джесси, — прошептал Нат, — мистер Александр идет.
— Тогда мы уходим! — сердито прошипела Джесс и потащила мальчика прочь.
Следующие четыре дня она работала до изнеможения. В конце первого дня Элинор высказала все, что думает о сестре.
— Можешь убивать себя, если хочешь, но Натаниела оставь в покое! — крикнула она, уводя измученного ребенка наверх.
Поэтому Джесс пришлось трудиться одной. Она забрасывала сети в море, вытаскивала жалкий улов и, починив старую тачку, развозила в ней рыбу по городу. Многие боялись покупать ее товар. Теперь ее имя было запятнано, а адмирал и его люди ухитрились запугать всех местных жителей.
Адмирал бродил по улицам Уорбрука с рассвета до заката. Его солдаты реагировали на каждый звук. Один из них застрелил щенка маленькой девочки, неожиданно бросившегося ему под ноги. Портовые кабачки были закрыты.
В городе был введен комендантский час.
Джесс трижды пыталась заговаривать с людьми о свободе, о необходимости протеста против такой несправедливости, но никто не желал ее слушать.
В конце четвертого дня она едва добрела до маленькой бухточки к северу от дома. Руки были в мозолях и волдырях. Она замерзла и хотела есть. Но все же, вспомнив о голодных детях, приготовилась в последний раз забросить сеть.
— Джесси…
Сначала ей показалось, что это шумит ветер.
— Джесси.
Обернувшись, она стала вглядываться в темноту, туда, где сбоку от пещеры находилась небольшая земляная насыпь. Сначала она ничего не увидела, но тут из мрака к ней протянулась рука, ладонью вверх.
Она метнулась к нему. Мститель обнял ее так крепко, что ребра едва не треснули.
— Джесси, Джесси, — шептал он, зарывшись лицом в ее волосы.
— Ты здесь. Ты жив! — всхлипнула Джесс. — Покажи… покажи свою рану!
Она принялась лихорадочно вытаскивать рубашку из его штанов.
— Позволь тебе помочь, — хмыкнул Мститель, расстегивая рубашку.
— Но здесь слишком темно. — Она готова была разрыдаться. Она не плакала, когда ее лодку сожгли, не пролила ни слезинки, когда люди отворачивались от нее, но теперь становилось все труднее сдержаться.
— Тогда воспользуйся руками, — тихо посоветовал Мститель. — И не плачь. Я этого не стою.
Он отстранился и повернулся к ней спиной.
— При взрыве в меня полетели камешки и острые щепки. Ощущаешь шрамы? Ранки уже зажили.
Она провела ладонями по его сильной спине, ощупывая шрамы. Слишком хорошо Джесс помнила, что эти раны он получил, оберегая ее.
И давно копившиеся слезы хлынули рекой. Она зарылась лицом в его спину, терлась носом о позвоночник, заливая слезами все вокруг. Ее руки кольцом обхватили его талию.