Мариэль не поняла, как это произошло, но она вдруг оказалась в чьих-то объятиях. Мужские тяжёлые руки сжали её так крепко, что выдохнуть не получилось. Зажмурив глаза, она опасалась смотреть на своего обожателя, ведь это мог быть тот самый эльф, который разглядывал её из-за тенистых ветвей.
— Мариэль, внученька моя! — произнес чей-то мужской голос и смачно поцеловал её в губы.
Приоткрыв один глаз, эльфийка увидела перед собой большое лицо, испещренное морщинами. Седая борода и усы, ровно уложенные эльфийским цирюльником, почти не кололись и не причиняли неудобств. Принюхавшись, Мариэль поняла, что от длинных вьющихся волос, как и от кожи на лице пахнет розовой водой, смешанной с диким шафраном.
— Дедушка? — Тихо произнесла Мариэль. — Дедушка Друлаван! Какой ты оказывается большой! — Мариэль все ещё находилась в объятиях короля деревни эльфов и чувствовала себя крайне не уютно. — Может быть, ты поставишь меня на землю?
Дедушка рассмеялся глубоким басом и аккуратно отпустил внучку. Вмиг став серьезным, он откашлялся и произнес:
— Пойдёмте в дом. Все уже заждались вас. — Друлаван посмотрел на дочь Иелению, потупил глаза и ничего более не сказав, пошёл по лестнице наверх, в королевский шалаш. — Глиндменель, не заставляй всех ждать тебя и твою дочь. Этикет для того и нужен, чтобы его соблюдать, и никак иначе. — Хлопнув дверью, мужчина скрылся за ней, оставив трех эльфиек стоять у винтовой лестницы.
Глиндменель отмахнулась от мужа и подошла к Мариэль. Потрогав её длинные каштановые волосы, и взяв руки в свои, она прошептала какое-то эльфийское заклинание. Затем встала на цыпочки и поцеловала внучку в лоб.
— Ты моя девочка, моя! Ничего не бойся в нашем лесу, тебе ведь не страшно?
— Нет… эм-м-м… даже не знаю? — Мариэль посмотрела на мать, а потом на старшую эльфийку. — Бабушка Глиндменель, ты меня научишь эльфийским заклинаниям и песням. Я очень хочу.
— Всему, что знаю и умею, научу. Не переживай о том, чего не достигла, просто тебе это было не нужно. Всему свое время! А теперь пойдёмте наверх, пока дедушка Друлаван не рассвирепел окончательно. Возраст давит на его характер… или все наоборот. — Засмеявшись, она повернулась к лестнице и начала подниматься наверх.
Иеления тревожно посмотрела на Мариэль, вздохнула от нахлынувших чувств и, смахнув слезинки, взяла дочь за руку.
— Пойдем дорогая, нас уже ожидают. — Грустно произнесла Иеления и шагнула наверх.
— Подожди мам, так дело не пойдёт. — Повернув мать к себе, она заправила волосы за уши и потрепала ей щеки до образования розового румянца. Достав из своего мешочка пузырек с огуречной водой, смочила хлопковую подушечку тоником и протерла ей лицо. Затем помахала перед ней ладошками, призвав теплый ветер, и только после этого взглянула на свою работу. — Так-то лучше! Не надо, чтобы тебя видели заплаканной.
— Спасибо родная. Ты права, слухи и разговоры нам сейчас ни к чему. А поплакать мы ещё успеем, у нас вся ночь впереди.
— О чем ты мама? — Мариэль напряглась и прикоснулась к рукам, чтобы убрать набежавшие мурашки.
— Скоро все увидишь и поймёшь. Хотя я бы предпочла, чтобы ты этого никогда не знала. Но, к сожалению, я ничего не могу сделать с течением нашей жизни, мне такая магия не подвластна. Да и никому из нас… — резко замолчав, она встряхнула длинные белые волосы и, прихватив подол платья, начала подниматься в дом.
Мариэль поспешила за матерью, но вдруг остановилась. Чувствуя спиной взгляд, пронзающий ее сущность и не оставляющий в покое, эльфийка резко обернулась в сторону дерева и заметила тень, внезапно скользнувшую по ветвям.
— Nadorhuan (трусливый пес, эльф.)! — Крикнула Мариэль в воздух, напугав мелких птиц, вспорхнувших в небо. Не оглядываясь и не останавливаясь, девушка вздернула подбородок и догнала мать у самого входа в королевский шалаш. Так вместе они открыли дверь.
Темнота медленно расступилась и эльфийки увидели, что попали в большую залу, где внушительное количество приглашенных гостей, сидело за большим резным столом. Помимо него, были и другие предметы интерьера. Не настолько внушительные, и не на так привлекающие внимание, но все же заслуживающие их упоминания.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Средних размеров окна, были не только на всех видимых стенах, но также на потолке. Они позволяли днем, не зажигать свечи, а ночью наблюдать за луной и разговаривать со звездами.
По углам залы стояли дубовые этажерки, в два метра ростом, на полочках которых пристроились внушительные канделябры. Несколько десятков свечей одновременно горели, освещая залу, и позволяли гостям наблюдать все происходящие действия за столом.
На стенах висели ароматные веники с растениями и цветами. Высушенные бабушкой Глиндменель они представляли унылое зрелище, но тонкий аромат когда-то живых растений напоминал, приходящим сюда гостям, об уходящем лете.
— Иеления, Мариэль проходите сюда, ближе! — Друлаван Второй звал девушек, где уже подготовил им два стула возле себя.
Королева Глиндменель сидела по правую сторону от мужа и внимательно наблюдала за дочерью и внучкой.
Больше не мешкая, Иеления выпрямила спину и, все ещё держа руку дочери в своей, направилась к суровому отцу.
Тишина оглушала и спертый воздух из-за закрытых окон и непрерывно горящих свечей, давил на глаза и плечи. Своей тяжестью, он заполнял все свободное пространство и мешал думать.
Перестав, есть, и пить, гости смотрели на двух эльфиек, медленно приближающихся к королю. Ничего не было слышно, кроме тихого шороха платьев по дощатому полу.
Присев рядом с отцом, Иеления посмотрела ему в глаза и, прижав ладонь к горлу, произнесла: «Я понимаю, что нам предстоит серьезный разговор, но прошу тебя, не трави мне душу. Мне сейчас очень тяжело соблюдать достоинство и этикет, зная, что совсем рядом находится моя Лариэль».
— Только ради младшей внучки. — Друлаван с усилием сглотнул. — Только ради нее! — Отвернувшись от Иелении, он посмотрел на пришедших гостей и произнес: «Кушайте, господа! Ночь будет долгой, нам всем необходимо подкрепиться перед важной церемонией!»
Нарастающие звуки тамтамов были слышны по всей деревне Фьоре. Созвучные с ритмом сердца они будили того, кто уже уснул; выгоняли из дома тех, кто медленно и неохотно собирался; заставляли вздрагивать немногих, кто забыл, что сегодня особенная ночь.
Оглушающим эхом барабанные раскаты грома призывали всех жителей собираться на церемонию прощания с принцессой Лариэль. Той самой девочкой, которая прибыла в деревню эльфов не сама, не по своей воле, но именно это место станет ее последним пристанищем и отсюда начнется ее другая жизнь. Лучшая, прекрасная, куда мечтает попасть каждый эльф и эльфийка.
“Прозрачные стеклянные ладьи с белоснежными парусами ходят по тихим рекам, перевозя эльфов с одного берега на другой. Каждый берег уникальный и непохож на предыдущий. Если присмотреться, можно увидеть, что на берегу Rhun (восток) — эльфы высаживают самые красивые цветы и деревья. На берегу For (север) — взрослые учат маленьких эльфиков любви и заботе друг о друге. На берегу Har (юг) — готовят вкуснейшие лакомства из выращенных фруктов и овощей. На берегу Numen (запад) — стоят дома под звездами, а на травяных крышах сидят божественной красоты эльфы и пьют ароматный сироп из цветов. Вечерами они расчесывают друг другу волосы золотыми гребнями и рассказывают истории из своей прошлой жизни. А когда солнце уходит за горы, они предаются любви — безудержной и ненасытной”.
Берег озера, на котором собирались жители деревни Фьоре, был освещен принесенными сюда факелами. Через каждые два метра, словно выросшие за несколько часов деревья, стояли высокие горящие столбы. Вершина была покрыта высушенным мхом, обильно политым сосновой смолой и щедро посыпанным солью. Горящие факелы являлись важной частью сегодняшнего ритуала, поэтому выполняли свою работу тщательно и по возможности бездымно.
Друлаван Второй сел на одно колено возле небольшого плота, украшенного свежими цветами и растениями. Тело внучки лежало как будто в колыбели и, казалось, невероятно маленьким и хрупким. Видимо, болезнь долгое время не щадила ее бедное тельце. Оглядев Лариэль с головы до ног, заметил, что белизна ее кожи сейчас напоминала цвет волос ее матери.