Читать интересную книгу Прогнозист - Борис Яроцкий

Об этом , конечно, Фидель Михайлович скоро и не узнал бы, не будь с ним рядом Антонины Леонидовны, не чувствуя её горячего дыхания. Она питала его только точными данными, а до всего остального он доходил уже своим умом. Ведь капитал, солнечный он или теневой, обязательно преломляется в головах президентских советников.

Самым перспективным - не на президентское кресло, чуточку пониже - они считают Пузырева-Суркиса. Он и никто другой, по оценкам западных советников, способен заменить коряво говорящего премьера.

А премьера с его капиталами можно только столкнуть, но сталкивать должны не соратники, а противники. Противникам же было не до премьера. Когда-то они состояли в одной партии, а премьер был даже членом ЦК, теперь же их разделяла бездонная пропасть и к ней они даже не приближались - а вдруг кто столкнет? Противники премьера отошли от пропасти на безопасное расстояние и уже который год между собой выясняют, кто из них умней, кто весомей.

А ум, как и глупость, на вес не определяются. Пока они взвешивали в митинговых баталиях, их сторонников растаскивали по мелочевским партиям, среди которых не последнее место занимала Партия Дураков. Лидеры этой партии предложили: все левые силы объединить в единый союз, сохранив прежнее название.

И об этом, оказывается, Антонина Леонидовна была хорошо осведомлена. Руководители партии каким-то хитроумным способом помогали премьеру держаться на плаву и это очень злило Януария Денисовича. Но когда она растолковала Фиделю Михайловичу, что деятели противоположных классов по-прежнему общаются друг с другом, на банкетах сидят за одним столом, из одних бутылок пьют коньяки, рассказывают друг другу анекдоты, она ждала, что Фидель Михайлович рассмеется, дескать, ничего себе враги, а он вдруг посуровел, с нескрываемой грустью произнес: "Жаль отца. По себе судил о партийцах".

Фиделю Михайловичу не довелось быть в партии, хотя и было желание. Не пустили, объяснив: на совслужащих - лимит. Становитесь к станку или поступайте в армию - там лимита нет. В те годы - сразу же после окончания университета - он увлекся математическим прогнозированием социалистической экономики. Считал и считал, не поднимая головы, а когда понял, убедился: а с державы-то крыша съехала! Он прогнозирует обвальную экономику. Работа не скучная. Много неожиданностей и много крови. Любой предприниматель он в потенциале и бандит, а любой бандит - он же в перспективе и предприниматель.

Все - дело случая. Представился и ему случай стать предпринимателем. Не получилось. Сам шеф, Ананий Денисович, подбадривал: Предпринимательство - это как женщина: далеко не каждая отдается с первого раза.

Кажется, подбодрил. Обнадежил. И - вроде бы успокоил: не всем суждено быть с большими деньгами, абсолютное большинство довольствуется малыми, радуется, что хоть такие да есть, а запротестуешь, что мало платят работодатель тебя под зад коленкой, и никакой суд не восстановит в должности: судьи тоже что-то имеют от работодателя.

Успокоить-то успокоил. Но внутренний голос время от времени напоминал: "Тебе нужны большие деньги - ровно миллион".

На неподатливую женщину можно махнуть рукой: эта не отдалась - другая отдастся. А вот заполучить недвижимость, чтоб она посулила миллион прибыли - тут соблазнишься и на вторую и на третью попытку...Коль есть цель, к ней стремятся, тогда она будет достижимой.

Печально, что цель навязана державным паскудством: разве раньше детей воровали для выкупа? Было: выкрадывали, чтоб усыновить, удочерить. Теперь воруют, чтоб от здорового ребенка отстегнуть, например, почку или вырезать глаз и подороже продать забугорному предпринимателю.

"Только бы Олежку не разрезали на части"...

В океане человеческих подлостей Фиделю Михайловичу казалось: он суденышко, которое буря гонит на скалы, и уцелеть возможно, если волею случая тебя вынесет в открытое море: там - спасение.

Свое спасение Фидель Михайлович видел в общении с нужными людьми: они его признали своим, а это значит, в чем-то и помогут.

С надеждой на помощь он в сопровождении Антонины Леонидовны переступил порог городской квартиры Лозинских.

Их встречала хозяйка, вся сверкающая и сияющая, одета со вкусом в соответствием с комплекцией и возрастом. На ней было бордовое платье и оно ей очень шло. Глаза её, как спелые, умытые дождем маслины, молодо блестели, выдавали трудно скрываемую радость.

Антонина Леонидовна давно изучила свою подругу, знала причину радости - подруга очень надеялась провести ночь с Фиделем Михайловичем. "И ты соскучилась", - ревниво подумала она, переступая порог квартиры. - А вот и мы!

Антонина Леонидовна великодушно разрешила Дарьяне Манукяновне обнять и поцеловать найденыша.

30

В палате, куда пригласили Аркадия Семеновича, Сузик лежал один. Большое в полстены окно выходило на широкое озеро. За озером цепочкой бежали огни - там проходила магистраль.

Рядом с койкой Сузика стояла такая же койка - ждала очередного бедолагу. Сузик, весь в бинтах, как спеленатый, - одни глаза до предела распахнутые после пережитого ужаса, свидетельствовали, что человек в сознании. А подключенная аппаратура напоминала, что под бинтами бьется сердце - на голубом экране синусоида вычерчивала волнистую дорожку.

Аркадий Семенович взглянул на Сузика и по его распахнутым глазам понял - узнал. - Сузик, привет! Я тебя забираю в Москву, - нарочито бодро заговорил профессор.

Сузик застонал, забормотал, но слова застряли в толще бинтов. Молодой бородатый врач с узким мальчишечьим лицом, не намного старше Сузика, пояснил:

- Он говорит, что его без Кати не увозите. - Кто такая Катя? - Его девушка. Невеста. - У него есть невеста? - Есть. Хорошая девчушка. Наша, поселковая. Кстати, моя соседка. Она, если вы слышали, из той самой династии Коноваловых. - К сожалению, слышать не доводилось. - Ну как же! Это её дедушка и братья дедушки начинали наш Комбинат.

О династии Коноваловых Аркадий Семенович слышал впервые. Подобных династий в России тысячи, и каждая что-то строила, восстанавливала, реконструировала если не комбинат, то завод или фабрику - не по-щучьему же велению Россия стала великой державой.

Пока санитары комбинатовской больницы готовили Сузика к транспортировке, - по их движеньям было видно, работают грамотно, - врач рассказывал о Коноваловых, не забыл напомнить, что отец Кати, словом, будущий тесть Сузика, дожидается в коридоре. - Может, вы его утешите? предложил юный бородач.

Аркадий Семенович следил за действиями санитаров - как бы чего не упустили, но обращение врача услышал. А утешить... не видя характера ожогов... - Я не специалист... - Но вы же профессор? Они уже знают, что вы профессор, притом, из Москвы. Они так на вас надеются! И разговоры о вас самые добрые: ещё пожар не потушен, а вы - быстрее "скорой помощи".

Аркадий Семенович хотел уточнить, что он спешил сюда, не зная ничего о Сузике. Ведь Сузика следовало искать за сотни километров отсюда, среди учеников лесотехнической школы.

А судьба - вот как она распоряжается... Безалаберный Сузик, сын известного миллионера и племянник олигарха, более того, внук швейцарского банкира - мало кто ведал, что отец Дарьяны Манукяновны в армянской диаспоре звезда чуть ли не первой величины, - этот безалаберный Сузик, внезапно исчезнувший студент МИМО, объявится в далеком рабочем поселке, окажется окружен таким вниманием.

Рабочие наверняка не знают, где он воспитывался и какая денежная у него родня, а Тюлев, хозяин комбината, не стал о нем распространяться. Видимо, Сузик уже крепко дружит с головой. Впрочем, Аркадий Семенович замечал и раньше, что парнишка он не глупый, но атмосфера семьи делала его негодным для жизни.

"Был бы он прежним, Тюлев не поставил бы его мастером", - подумал Аркадий Семенович. Покидая палату, он спросил у врача: - Как его имя-отчество? - Коновалова? Егор Донатович.

В просторном вестибюле у роскошного фикуса стояла группа рабочих. Они что-то оживленно обсуждали. Когда увидели спускавшегося по ступенькам незнакомого посетителя с кейсом в руке, враз замолкли, повернулись к незнакомцу, явно намереваясь вступить с ним в разговор.

Первым обратился к ним Аркадий Семенович, даже не ко всем, а к неказистому на вид пожилому мужчине в синей форменной куртке: - Вы - Егор Донатович? - Да. Ну как там, профессор, будет Сережка жить?

Времени на обстоятельный ответ не было, и Аркадий Семенович буднично произнес:

- Будет, - и уточнил: - Если вовремя успеем в ожоговый центр.

- В Питер?

- В Москву. Из Питера постараемся ближайшим рейсом.

- Постарайтесь, пожалуйста...

На волевом лице Егора Донатовича - глубокие складки, в них гнездилась печаль. Аркадий Семенович обратил внимание, что Сузика он назвал Сережкой, а вовсе не Сузиком. И чтоб крепче поселить в нем надежду, сказал: Сережкин отец - мой коллега. - А про себя подумал: "Какой он - мне коллега? Он - работодатель, хозяин". - Мы постараемся сделать все возможное. Но многое будет зависеть и от потерпевшего.