— Ты герой или вор, — неожиданно хмыкнул уан, когда до цели осталось совсем немного.
Хин вздрогнул, и тут же земля ушла у него из под ног, но даже закричать от страха он не успел. Удивлённый, мальчишка воззрился на свои колени, окутанные белым дымом. Поднял руки к лицу, и те, не встречая сопротивления, зачерпнули полные ладони голубоватого тумана. Тогда Хин с недоверчивой улыбкой посмотрел вокруг и беззвучно рассмеялся: он плыл в полутора айрер над землёй верхом на настоящем облаке. Вокруг, насколько хватало глаз, простирался белый песок; неровными пятнами — точно заплатки — желтели высохшие травы. Чёрные кусты, унизанные иглами, казались одинокими сгорбленными странниками. Проворные ящерицы блестели глазами из норок или грелись на песке, хвастая крапчатым окрасом. В воздухе стоял вездесущий запах пыли.
Келеф держался справа. Мальчишка мог бы протянуть руку и дотронуться до его лица. В глазах уана отражалось Солнце, он редко опускал ресницы. Хин смотрел на него, завороженный, и пытался понять, где уже видел этот взгляд. Будто сжалившись над недогадливым мальчишкой, одна из ящериц подняла голову и уставилась на облако яркими глазами.
Водная гладь разделяла два мира: сухую саванну, покрытую невысокими травами, и сказочный лес. Мальчишка, приоткрыв рот, смотрел на высокие чёрные колонны, подпиравшие небеса, на их сияющий под ярким Солнцем голубой и синий лиственный убор.
— Они же выше крепости! — шёпотом воскликнул он, наклоняясь к уану.
Тот отвёл голову назад, не желая ощутить тепло дыхания человека.
— Первый раз… зрение деревья. Это вопрос.
Не удержавшись, Хин поправил:
— Видишь деревья! — и тотчас пробормотал, смутившись под пристальным взглядом: — Извините.
Лес раздавался в обе стороны, открывая сочный синий луг и маленький дом, больше похожий на пару комнат из каменной крепости, чем на хижины в деревне. Он был обнесён невысокой изгородью, за которой в отдельном загоне важно вышагивали по земле и переговаривались визгливыми голосами толстые птицы.
Твари отпустили облако и что-то пролаяли. Хин отчётливо различил в их речи знакомое «зар-ы» и, задумчиво улыбнувшись, пробормотал:
— Это вопрос.
Келеф оглянулся на него, но ответил тварям на своём языке. Те довольно разинули клювы, расправили крылья и, подпрыгнув, полетели над рекой. Мальчишка засопел, глядя им вслед.
Он чувствовал, что Сил'ан пристально рассматривает его. Молчание быстро становилось пугающим, и Хин сказал осторожно, точно ступал по канату над пропастью:
— Я больше не буду вас поправлять. Извините меня.
— Вы — люди — одержимы извинениями, — отозвался уан. — Кому от них легче? — он неуверенно изобразил вопросительную интонацию.
Мальчишка важно поднял нос.
— Мне, — весело сообщил он. — Вы заговорили.
— Хитрая уловка.
Хин довольно засмеялся.
— Вообще-то, — признался он, — я бы хотел быть хитрым, но у меня не выходит. Ларан хитрый, и все его любят, даже больше чем Лодака, хотя тот умнее. Когда он мне грубил, то улыбался вот так, — мальчишка сделал невинные глаза и растянул губы в, как он думал, доброжелательной улыбке.
— Жуткое зрелище, — обнадёжил его Сил'ан.
Хин насупился.
— У него было не жуткое. Я слышал, как мать говорила с Тадонгом: она хочет, чтобы я был похож на Ларана. Тот никогда не огорчает своего отца, — мальчишка помрачнел. — Если бы у меня был отец, я бы его тоже не огорчал!
— Дэа лииа-тет ша даэебьях, кто такой отец, — попросил Сил'ан.
Юный Одезри изумлённо уставился на него.
— Отец — это самый важный человек на свете, — серьёзно объяснил он. — Человек, который всегда может рассудить кто прав, кто виноват. Он сильный и его все уважают, а он не боится старейшины из деревни и не метит в благородные.
Произвести впечатление на уана мальчишке не удалось.
— Что плохого в благородной крови, — только и сказал тот с интересом
— Это вопрос, — добавил Хин. — А что хорошего? Благородные придумали войну и там убили моего отца.
Твари, вдоволь покувыркавшись в воздухе, спланировали на противоположный берег и чинно потопали к изгороди. Келеф открыл рот, но тут же поджал губы и хмыкнул. Мальчишка напрасно ждал ответа.
— Что? — сам спросил он, наконец.
— Детёныш, — с тихим смехом сказал ему уан.
— Я?! — возмутился Хин.
Келеф наклонил голову, позволив волосам завесить лицо, а юный Одезри недовольно скрестил руки на груди: он не видел в своих словах ничего смешного.
— Что с вами разговаривать! — в сердцах буркнул он. — Прямо как Вирра — она тоже всегда надо мною смеётся!
Блестящие губы Сил'ан улыбались — маска не умела быть серьёзной. Хин вздохнул и, насупившись, стал наблюдать за тварями. Те уже перескочили через изгородь и катились к дому. Уступая любопытству, повелитель облака сменил гнев на милость.
— Кто там живёт?
Завидев в коридоре Надани, Тадонг с облегчением улыбнулся. Женщина встретила его недовольным взглядом.
— Ты не видел Хина? — спросила она.
— Нет, — откликнулся летень. — Но я могу поискать, — предложил он с готовностью.
— Уж будь добр, — бросила женщина, убедилась, что дверь, перед которой она стояла, заперта и направилась дальше по коридору.
Тадонг пошёл за ней следом:
— Вы играете в прятки? — спросил он.
— Ха! — бросила Надани. — Я попросила Меми привести его ко мне уже двадцать минут назад, а её всё нет. И мне это не нравится. Ты точно ничего не знаешь?
Она оглянулась, но мужчина отвёл взгляд.
— Нет, — пробормотал он.
— Толку от тебя, — раздражённо бросила госпожа Одезри, проверяя следующую дверь. — Я запретила выпускать его во двор, но, похоже, на слуг в этом доме уже нельзя положиться.
Тадонг смолчал.
— Что ты всё ходишь за мной?! — не выдержала женщина.
Летень отступил на шаг.
— Там люди из деревни внизу, — сказал он.
— Где? Во дворе? — Надани озадаченно нахмурилась. — Я не звала их. Что они делают?
— Они пришли и разбрелись весьма свободно. Ну, как бы слишком уверенно, и я подумал: что-то тут нечисто.
— Ты — подумал? — женщина недобро улыбнулась. — Не смеши меня Тадонг. Ищи Хина, а я разберусь.
Летень заулыбался, будто освобождённый от непосильного груза, а Надани, шурша платьем, торопливо направилась к лестнице.
Из окна кабинета было прекрасно видно, как суетятся люди во дворе. Тадонг оказался прав: Орур явился сам и привёл с собою всех мужчин, бывших в деревне. Стража спустилась со стен и выслушивала его указания. Предчувствуя дурное, женщина торопливо спустилась вниз и распахнула дверь. Она рассчитывала смутить летней внезапным появлением, но старейшина, завидев её, даже не переменился в лице, сделал стражникам знак обождать и неторопливо пошёл ей навстречу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});