— Возникли неожиданные сложности. — Реана кивком показала на Иргана. — Пришлось долго ждать, пока он выйдет. Почему-то сегодня он сопротивлялся моему зову.
— Слабеешь? — Ольгетта ухмыльнулась, даже не пытаясь скрыть презрения в голосе. — Сдается, саэра Алисандра оказалась не для твоих зубок. Тебе понадобилось полгода, чтобы восстановиться после первого неудачного покушения на нее. Второй раз ты случайно вместо нее убила Ималию. Что скрывать, старуха меня бесила, так что я даже рада этой смерти, но все равно — ошибка есть ошибка. Как это ни печально осознавать, но ты проигрывала своей заклятой сопернице дважды.
— Третий раз — волшебный, — огрызнулась Реана. Перевела взгляд на Иргана, все так же молча стоящего рядом и покорно держащего на руках Ельгию, и улыбнулась. — Теперь эта тварь получит по заслугам, уж будь уверена. Больше никаких случайностей или оплошностей!
— А что насчет одного из Шаоррашей, который ошивается где-то рядом? — Ольгетта невольно поежилась, словно ее пробила холодная дрожь от одного упоминания рода, к которому принадлежал Фабион. — Не боишься, что ты отправишься на костер?
— Думаю, Алисандра уже разобралась с этой проблемой. — Реана хищно оскалилась, продемонстрировав ровный ряд мелких остреньких зубок. — Недаром он куда-то пропал. А с ним исчезла и Катарина. Вот ее мне жалко, если честно. Наверняка уже зарыта под каким-нибудь из этих деревьев и гниет себе потихоньку. Недаром я ее больше не чувствую в этом мире.
— Полагаешь, Алисандра убила свою дочь? — Ольгетта с чуть заметным интересом выгнула тонкую бровь.
— Не сомневаюсь в этом. — Реана кивнула. — Ведьминскую сущность не победить. От силы невозможно отказаться, когда она настолько близка, что жжет кончики пальцев. Алисандра знает, что я за ней приду. Знает, что я не отступлюсь. И должна была что-нибудь сделать, чтобы сравняться со мной в могуществе. Самый верный способ для этого — положить на алтарь собственную дочь.
— Логично, — нехотя подтвердила Ольгетта. — Наверное, поэтому она сегодня не выходила из комнаты. Побоялась, что не сумеет убедительно сыграть роль больной, а настолько резкое и полное выздоровление покажется остальным слишком подозрительным. Но ты уверена, что убийство Ельгии даст тебе достаточно энергии для расправы с саэрой?
— Я же не сама ее буду убивать. — Реана пожала плечами. Кивком указала на Иргана. — Столь почетную обязанность исполнит он как отец еще не рожденного ребенка. Темный близнец придет в настоящий восторг от такого щедрого подношения. А у меня хватит способностей, чтобы перехватить поток энергии.
Я с такой силой стиснула кулаки, что ногти до крови вонзились в кожу. Опомнившись от боли, чуть разжала пальцы. Вот ведь дрянь! Как она может так спокойно рассуждать об убийстве? Ладно, предположим, мою мать она имеет право ненавидеть, учитывая все случившееся между ними. И меня не обязана любить, поскольку я дочь ее соперницы в любовных делах. Но что дурного ей сделала Ельгия? Напротив, одно время они чуть ли не лучшими подругами считались. Постоянно шушукались. Помню, как Ельгия переживала, когда Реану сочли мертвой. Плакала целыми днями. Хотя… Возможно, в этом имеется некая извращенная логика. Чем ближе к тебе человек, чем сильнее ты его любишь — тем больше энергии получишь с его смертью. Так ведь сказал Фабион? Получается, Реана в данной ситуации добивается выполнения сразу нескольких целей. Умна, ведьма! Не думала я, что столько лет жила рядом с такой гадиной. Ведь я знаю Реану с самого раннего детства. Сколько себя помню — столько она находилась рядом. Вроде бы она была дочерью одной из служанок, которая умерла во время родов. Матушка сжалилась над ребенком и позволила оставить ее при доме, не желая отдавать в королевский приют для сирот. И вот какой черной неблагодарностью она вздумала отплатить нашей семье!
Я тряхнула головой, отгоняя эти мысли. Они вызывали у меня слишком много опасных вопросов о прошлом Реаны. Опять шевельнулись смутные подозрения, которые я боялась озвучить даже самой себе.
— Ну, будем надеяться, на этот раз тебе повезет. — Ольгетта презрительно скривила пухлые губки и наконец-то спрыгнула с камня. — Приступай.
Реана скинула на траву потрепанную куртку, явно с чужого плеча. Медленно закатала рукава простой свободной рубахи, обнажив тонкие руки, покрытые светлой вязью многочисленных неглубоких шрамов, уже полностью заживших. Я недоуменно нахмурилась. Это еще что такое? Такое чувство, будто она специально резала себя ножом. Но для чего? Обычно телесной болью пытаются вытеснить боль душевную. Или же я не права и на самом деле ее кто-то мучил подобным образом?
Ольгетта тем временем принялась расставлять на ровной поверхности камня в особом порядке тонкие свечки черного цвета, постоянно сверяясь с каким-то рисунком, видимо вырванным из книги. Реана не обращала никакого внимания на действия своей сообщницы. Она прищелкнула пальцами, и Ирган послушно подошел к ней. Аккуратно положил бесчувственную Ельгию на траву, выпрямился и опять замер, уставившись перед собой.
Почему-то меня особенно напугал его взгляд. Мертвый, без проблеска какой-либо эмоции. Неужели Реана настолько поработила его волю, что он собственноручно заколет Ельгию? Он ведь любит ее, если не врал, конечно, прошлой ночью.
— Молодец, — мимолетом похвалила его Реана, и на лице конюха расцвела робкая улыбка, убивая мою надежду на то, что он сумеет сопротивляться чарам ведьмы.
Ольгетта закончила расставлять свечи. Отошла на шаг, любуясь творением своих рук, и встревоженно задрала голову, глядя в ночное небо. Луна наконец-то завершила свое торжественное восхождение и сейчас сияла прямо над нами, окутывая полянку тончайшей вуалью серебряного света. Внизу живота все тревожно заныло. Неужели пора? Но где Фабион и почему он медлит?
— Пора? — вопросительно протянула Ольгетта, переведя взгляд на подругу.
— Еще рано, — ответила она. Опустилась на колени и с силой рванула платье на Ельгии. Оно разошлось с противным треском рвущейся материи, обнажив молочно-бледную кожу и высокую грудь.
Я почувствовала, как краснею. Неужели Фабион тоже видит это бесстыдное безобразие? Ну да, вряд ли он отвернется в такой момент, опасаясь пропустить момент удара. Бедная Ельгия! Я бы такого позора точно не пережила.
«Не о том волнуешься, Катарина, — насмешливо шепнул внутренний голос. — Перед ликом смерти как-то глупо думать о соблюдении приличий, разве нет? Тем более что Ельгия все равно сейчас ничего не чувствует и вряд ли вспомнит о произошедшем. Если, конечно, переживет эту ночь».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});