Расчет производился уже не в складе. а в маленькой конторе, пристроенной к нему сбоку, самой настоящей будке, куда влез только железный сейф, открывавшийся со скрипом и лязгом, и стоячая конторка, на которой подсчет монет и производился. Принимал и считал деньги сам хозяин, приказчикам такого дела не доверяя, видать. А может тут просто принято так.
Когда закончили, хозяин – среднего роста худой мужичок в черной шляпе, с бородой как у Солженицына и таким же постным лицом, взял старинного вида ручку с острым пером, и часто макая ее в чернильницу с черной тушью, быстро написал расписку на листочке гербовой бумаги, помахал ей в воздухе, чтобы буквы просохли, а затем отдал бумагу Вере со словами:
– Пожалуйте, барышня. Как эту телегу выгрузят на «Окуня», так и вам соберем заказ. До пяти вечера все на судне будет.
– Спасибо, Фома Сергеевич, будем ждать. – солидно ответила девочка.
На этом мы торговца сидром покинули. Кстати, сидр я оценил – очень он тут хорош, прямо живой яблочный вкус, и хмельной он едва-едва. И что вчера успел заметить, пока в кабаки местные заглядывали – крепких напитков нет. Даже в рюмочной, где народ уже в стельку напивался, пили все больше вино какое-то. Или что-то в этом духе. Надо будет спросить, гонят тут водку или что другое крепкое, только не у Веры. У шкипа спрошу, он у нас профессионал настоящий. По всем делам.
Городской рынок ожил, было людно, шумно, суетно. В самую его середину мы не полезли – там ряды все больше с едой, а пошли по краю площади, где на первых этажах домов разместились лавки. Прошли мимо оружейного магазина, где я вчера так удачно закупился, затем Вера зашла в аптеку, сказав, что надо для судна запас лекарств и прочего пополнить – большая часть медицинского припаса погибла вместе с караваном.
Аптека занимала небольшое помещение с высоким потолком, полутемное, насквозь пропитанное тем самым запахом, про который говорят «аптекой пахнет». Капитальный, на века выстроенный прилавок из потемневшего от времени дуба, и такие же шкафы с маленькими ящичками вдоль двух стен. За прилавком стояла пожилая худенькая женщина с прямыми седыми волосами, аккуратно убранными в конский хвост. Покрытое сеткой мелких морщинок лицо было приятным, и в другое время должно было быть улыбчивым, но сейчас оно скорее выражало сочувствие и какую-то осторожность, словно она не была уверена в том, что нужно говорить своей посетительнице.
– Верочка, – сказала женщина. – Прими мои соболезнования, не знаю, что еще сказать можно.
– Евдокия Павловна, спасибо, – кивнула девочка. – Не надо ничего говорить, что тут изменишь?
– Преподобный Симон в субботу отслужит литанию по невинно убиенным. Я его вчера вечером видела, он мне и сказал, что случилось.
– Мы с «Чайкой» уйдем до субботы. Но преподобному спасибо скажем, нам все равно к нему заходить.
– Зайдите обязательно. А я чем могу помочь?
– Походную аптечку собрать надо, наша неграм досталась, – ответила Вера. Евдокия Павловна присмотрелась к моему лицу, затем спросила девочку:
– А чем ты так хорошо швы наложила? Твоя же работа?
– Это моя собственная сумка, ее на что серьезное не хватит. – ответила девочка. – А Игнатий сегодня экипаж уже нанять обещал.
– А полковник что говорит?
– А что он может говорить? – вздохнула девочка. – Ополчение он собирать не будет, а по-другому племя Горы не побьешь.
– Думаю, что будет, – сказал появившийся из задней комнаты лысоватый мужчина с седой бородкой, зеленой «профессорской» шапочке и в маленьких круглых очках. – Просто не сейчас. У рыбаков сейчас путина, тунец идет, у фермеров тоже урожай и сезон сидра. Да и племя после таких набегов прячется, настороже живет.
– И что? – спросила девочка, обернувшись к новому собеседнику.
– Я полковника вчера видел, говорил с ним, – пояснил седобородый. – Племя это много бед чинить стало, так оставлять нельзя, говорит. Совсем обнаглели. Но с самих негров что возьмешь? Дети природы. Турки их мутят, надо так выступить, чтобы у дикарей охоту нападать отбить, и главное – прихватить тех, кто им ружья возит и на безобразия подбивает.
– Правда?
В голосе Веры послышалась надежда. Пусть отца не вернешь, так хоть отомстить надо, лично я идею со «второй щекой» тоже никогда не поддерживал. И если есть вероятность того, что неграм дадут по шапке и черепу под ней – я бы только рад был.
– Око за око, зуб за зуб. – сказал собеседник. – Сейчас их не накажи, вообще дороги непроезжими станут. А к походу будет неплохо, если с рудника охрана придет, а раньше чем через месяц их не ждут.
Дальше разговор у них перешел на дело, седой, имени которого я так и не узнал, начал собирать по списку то, что Вере требовалось, а я бестолково перетаптывался на месте, почти ничего не понимая из того, о чем они говорят. Правда, один раз оживился и ввел себя в расход, обнаружив, что здесь торгуют самыми настоящими ИПП в плотных обертках из толстой бумаги. Такая штука всегда может пригодиться, боец без перевязочного пакета и не боец вовсе. А заодно и жгут купил, самый настоящий, резиновый, только вместо пластикового замка на нем хитрая латунная петля была. Но это ничего, главное, чтобы случись чего, можно было конечность перетянуть.
Сумка с медикаментами и прочим получилась здоровенная, но к радости моей, тащить ее не пришлось, аптекарь обещал прислать ее с посыльным прямо на «Чайку». Мы же собирались еще побродить по рынку.
– К букинисту зайдем? – спросил я, напомнив о своей цели похода.
– Обязательно. Вон лавка, в следующем доме.
Действительно, над маленьким магазинчиком висела жестяная вывеска в виде раскрытой книги, а на окне белой краской было написано «Букинист». Дверь была скрипучая, да еще и колокольчик над ней звякал. Зашли, огляделись. Магазин, к моему удивлению, был двухэтажным, точнее даже «в два света» – первый этаж полноценный, а второй – антресоль, идущая вдоль стены, на которую вела деревянная лестница с деревянными же перилами. Такой, английский в чем-то даже интерьер, викторианский.
Полки темного дерева были плотно уставлены корешками книг, горизонтально на них лежали папки с какими-то листами, в специальных корзинах стояли свернутые рулонами карты, стопками лежали альбомы. Книг было действительно много, а напомнило это все мне букинистический отдел антикварного магазина. И запах был такой же – пыли и чего-то еще, чем всегда пахнут именно книги. То ли типографской краски, то ли клея.
За конторкой продавца никого не было, но со второго этажа доносилась какая-то возня. Затем через перила показалось лицо невысокого человечка с растрепанной седой бородой и красноватой лысиной, частично покрытой маленькой шапочкой. Уже у второго магазинщика такую вижу, подозреваю, что в шляпе с полями в полутемном помещении неудобно, вот и носят нечто подобное – ни два, ни полтора. Я такие шапочки видел на старых портретах академиков.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});