Читать интересную книгу Русская красавица. Анатомия текста - Ирина Потанина

— Не обижайся. Мне важно вычленить, что ты помнишь на самом деле, а что придумало твое напуганное воображение. — сообщил Александров после повторения первого своего вопроса в другой формулировке…

Я отвечаю старательно. Будто принимаю лекарства — четко, вдумчиво, с чувством ответственности. На какой-то момент, мне даже кажется, что пришло просветление. Ощущаю, как глупы все мои терзания, как мелки и бессмысленны. — Совпадения, все это просто совпадения! — говорю сама себе. И тут же вспоминанию дикий хохот маленькой Бесфамильной и чувствую, как ужас овладевает каждой моею клеткою…

— Не бывает в жизни таких совпадений, — Александров окончательно ломает все мое просветление.

Смотрю на него, как на больного. Нашла к кому обратиться! Да он же сумасшедший! Врач, ученый, а несет такую ерунду!!!

— Сафо, пойми, если отрицать какую-то возможность мистики, то вся твоя болезнь — сплошное притворство. Попей успокоительного, поживи в санатории, пройди процедуры. О, все современные дамы обожают такое времяпровождение. Это приятно, это лечит нервы… Это полезно людям с диагнозом…. Но ты — другое дело. Ты не раздражительна, а раздражена конкретными фактами, ты не агрессивна, а злишься на вполне определенное стечение обстоятельств. Навязчивая идея? Возможно. Но столь же возможно и то, что твои наблюдения верны, а опасения не напрасны. В общем, или лечись от переутомления, убеждай себя в том, что все происшедшее — случайные совпадения, или борись с потусторонними силами. — начинает вдруг он.

— Ты издеваешься?

— Нет, всего лишь раскладываю ситуацию по полочкам. В этом и заключается моя работа. Советую тебе не сбрасывать со счетов возможность…

— Чего? Возможность чего? Того, что Марина поднялась с того света и теперь преследует меня? Или того, что, подержавшись за ее записи, я обязалась прожить ее жизнь? Да мало ли людей, которые смотрели эти записи, да мало ли тех, кто глядел в зеркала в те дни…

— Видишь, ты уже выздоравливаешь, — Александров довольно потирает ладони. — Выходит, никакое перетягивание судьбы невозможно. Выходит, вы и раньше были с твоей подругой очень похожи… Нет? Ну, значит, дело в чем-то другом. Например, в ее последней просьбе. История знает множество примеров, когда человек, не выполнивший последнюю просьбу покойного, мучался странными мыслями и терзался воспоминаниями об умершем… Власть последней воли над тем, кому она была адресована — ныне научно доказанный, но необъяснимый факт…

— То есть Марина мучает меня нарочно? Чтобы я не сидела, сложа руки, а вспомнила о ее просьбе разыскать Артура? — я почувствовала, как меня начала бить дрожь.

— Именно. Именно, Сафо. Только вряд ли это делает Марина. Ведь она — мертва. Скорее, оставшаяся от нее энергия или еще что-то такое метафизическое, но не слишком невероятное… Знаешь, я знаком с представителями школы духовного развития, которые специализируются как раз на таких случаях. Может, тебе стоит походить на семинары? Я организую скидочку… И много еще полезного узнаешь. Что есть Бог, почему мы созданы такими, роль женщины в мироздании… Да там много таких глубоких, философских тем… Многие мои пациенты ходят в эту школу и значительно больше понимают о том, что раньше им казалось навязчивыми идеями или пустыми страхами. Невыполнение последнего желания покойного — это серьезная тема, она будет преследовать, если в ней не разобраться… А в нашей школе…

Вот тогда-то я и подумала, что эта встреча ничем хорошим не закончится. Точнее, я даже знаю чем — прыгну, вцеплюсь ногтями в морду, насмерть зацарапаю. Он не сумасшедший — я же вижу, он просто ищет клиентов для своей школы…

— Знаешь, мне пора, — стараюсь произнести эту фразу как можно беззаботнее, стараюсь выглядеть смелее, чем я есть, стараюсь не довести себя до окончательного свихивания и ничего не повредить вокруг… — Да нет же, не в страхе дело. Я слишком неразумна, чтоб бояться тебя, ты помнишь. Просто мне действительно нужно бежать. Спасибо-спасибо, поговорим позже. Увы, обеда я не дождусь. Но ты ведь даже не спросил, заказывать обед или нет… Ах, оставь уговоры, меня ждут! — кажется, мне удалось скрыться не рассекреченной.

— Это была редкая глупость, пойти к врачу, — шепчу себе яростно. — В руках любого человека чужие болезненные темы делаются страшным оружием. Он чуть не свел меня с ума своими попытками рассуждать. Мне — болезнь, ему — коммерция… Хватит! Долой поиски помощи! Я найду выход сама. Я найду…

* * *

«Повторяю еще раз. Мы серьезные люди, и к нам стоит прислушиваться. К нам, а не к тем, к кому пытаешься прислушиваться ты. Бедная девочка! Твой Александров — натуральный шарлатан. Имеет солидный процент от прибыли этой его школы духовного развития. Если хочешь, назову точные цифры… Еще раз напоминаю о нашем предложении. Это хорошая работа, правильная… Лиличка».

«Маман в состоянии крайнего мегеризма. Звонит, жалуется, что тебя два дня уже нет ни на работе, ни на сотовом… Я пытался утешить, объяснял, что бывает с тобой такое. И потом, если б что плохое, я бы обязательно почувствовал… Но она стоит на своем: «Не верю я в твои чувствования, разыщи мне ее немедленно, и пусть извинится…» Короче, позвони ей. Да и мне тоже. Нехорошо. Какие-никакие, а мы твои родители и все переживаем…»

«Ну, разумеется, автоответчик!» — это очень нервно и голосом маман.

И еще несколько неопределимых молчаливых звонящих.

Сижу на кухне, с ногами на подоконнике, выслушиваю телефонное недовольство последнего времени, бросаю завистливые взгляды огромным контрастным тучам, лениво проплывающим над моим домом, и страстно хочу полететь… Мне часто снится, что желание это сбывается и я тихонько плачу по утрам, возвращаясь в реальность, потому что понимаю невоплотимость этих снов. Такое ощущение легкости, свободы и окончательной гармонии возможно только в полете, а полет — во сне, а я настоящая, осознающая, действующая — увы, вне сна… И это очень обидно.

Что делала я прошедшие трое суток, заперевшись в комнате и вышвырнув из нее все умеющие связывать с внешним миром предметы? Разбиралась. Скрупулезно копалась в происходящем и выздоравливала. То часами записывала минувшие события, синхронно с горбатой настольной лампой склонившись над листами. То перечитывала написанное и пыталась оценить все со стороны, то — прямо тут же, подставив локти под лоб — проваливалась в небытие, засыпая, то снова приходила в себя и писала, писала, писала…

Не раз сотрясало мысли понимание, что Марина — она рассказывала когда-то нам с Карпиком — тоже так лечилась от непонятностей. Запиралась от внешнего мира и строчила автобиографические зарисовочки.

— Нет! — успокаивала я сама себя, хрипло посмеиваясь, потому что разобралась уже во всех этих «перетягиваниях покойничей доли». — Она писала читателям. Воображаемым полчищам господ, заинтересованно исследующих завихрения ее психики. Я же — только себе. Исключительно в медицинских целях: с листа виднее, где факты, а где домыслы…

Забавная все же штука — человеческая психика. Имея свои цели, она использует для их реализации любые, даже самые абсурдные проявления окружающего мира. Вот, например, я. Запуталась, устала, болтаясь между Боренькой и Павликом, измучилась от неподходящей и бессмысленной работы, растеряла себя начисто, за всеми этими попытками стать серьезной и осмотрительной… Впору бросать все и начинать с нуля. Но нет, страшно и неоправданно глупо. Без уважительной причины как-то неправильно… Вот тут моя психика и проявила себя. Услужливо подбросила эту самую причину. Услышала что-то от сумасшедшей старухи и давай меня накручивать. Все совпадения — себе на пользу оборачивать, все неувязки — скрывать и не афишировать. И вот результат. Я свободна и чиста, как белый лист. С мужиками своими обоими разругалась, в могуществе бывших любовников — разуверилась, в возможности измениться и стать ответственной — разочаровалась, работу свою у маман множественными прогулами сделала невозможной. То есть расправилась со всеми, тяготившими меня, фактами.

И тут же все бредни о Бесфамильной ушли куда-то в сторону. Уступили место проблемам более насущным. Начинать с нуля, это интересно, конечно, но хлопотно… Впору бы опомниться, но я ощущаю себя такой освобожденной, что не боюсь никаких проблем уже. В любом случае новый день и новая жизнь принесут с собой нечто интересное и за то спасибо тебе огромное, Марина Бесфамильная, невольно перевернувшая мою навострившуюся уже на ясную финишную прямую жизнь…

Объективный взгляд

Вечереет. Обняв колени, на подоконнике сидит улыбающаяся женщина, с улицы она не видна — видны те, кто уже жжет электричество. Дом, украшенный нессиметрично разбросанными по поверхности светящимися окнами, сливается с полчищем таких же домов района. Районы смыкаются в празднично мигающий город, кажущийся сказочным тем, кто глядит с самолета. Много-много окошек — горящих и нет, в каждом — своя жизнь, в каждом — своя судьба, похожая на все, но все же своя собственная… И оттого, что их так много, жить совсем не страшно и даже скучно немного. Что ни скажи — уже кем-то говорено, что ни сделай — уже делалось. Лично ты — один маленький клочок мира — не способен ничего сильно нарушить и это награждает невероятной свободой и приятным чувством легкости, почти как в полете…