Ирина Потанина
Блюз осенней Ялты
«И не было на этом свете места, куда бы не просочились снежинки. Пушистые, разляпистые, неистово кружились они в своем предсмертном танце, послушно ложились одна за другой на темную гладь неумолимого асфальта и умирали, оставляя в память о себе лишь прозрачные капельки своей снежной крови. Оставалось только надеяться, что кто-то из их последователей одолеет, наконец, серого монстра, и тогда город из мрачно-грязного превратится в праздничный и нарядный». Миниатюрные пальцы с по-детски остриженными ногтями оторвались от аккордов печатной машинки и нервно схватились за сигарету. Владислава тяжело вздохнула и, отбросив с глаз непослушный черный локон челки, неприлично выругалась. Девушка чувствовала себя отъявленной графоманкой. Чем-то фальшиво-траурным пахли написанные строки.
Раньше Влада была другой. Жизнелюбивой до безрассудства, до готовности отдать все за пару захватывающих приключений и ярких сюжетов для своих произведений… Теперь, после смерти отца, что-то сломалось. Девушке больше ничего не хотелось. Владислава перестала доверять происходящим событиям. В малейшем соприкосновении с реальностью ей чудилась угроза.
— Правильнее было остаться в клинике, — сказала Влада сама себе, наблюдая как огромный черный силуэт комода готовится прыгнуть на нее и…
— Ну и что? Что ты со мной сделаешь? — комод тактично промолчал, — Чего я боюсь? — девушка говорила уже сама с собой, — Смерти? Нет. Боли?
«Мы, детка, из породы тех, кто выживает», — вспомнились Владе слова отца, — «Мы целеустремленны — и потому неуправляемы. Мы необычны — и тем сильны. Мы живучие и могущественные». Увы, он ошибался. Ибо теперь он мертв и бессилен.
— Мертв! Мертв! Мертв! — почти закричала Владислава, — Почему же я не могу произносить эти слова? Мой отец мертв!!!
Хрупкая, прямая как струнка, девушка сидела на ковре в собственной комнате и, дрожа всем телом, пыталась заставить себя успокоиться.
— Лад, если ты не спишь, возьми трубку, — автоответчик неожиданно вспорол уединение Владиславы, — Лад, это я.
— Привет, — чуть хрипловатый голос Влады звучал крайне уныло, — я не сплю.
— А чего к телефону не подходишь? Я уже третий раз тебя набираю, — Костик пытался хоть как-то расшевелить подругу.
— Я не слышала звонков, — еще более монотонно отвечала девушка, — ты же знаешь, я больна…
— Начинаю сомневаться в правильности диагноза. У тебя, похоже, не с нервами беда, а с ушами.
Влада слегка улыбнулась.
— Коть, не ехидничай, а? Чего надо?
— Просто звоню сказать, что я с тобой… Ты знаешь?
Синева миндалевидных глаз девушки стала зеркальной от слез. «Какое же все-таки это счастье — знать, что ты не одна. Что в этом мире есть люди, которые с тобой. Которые не подведут, не бросят, всегда поймут и помогут. Какое счастье… И как больно терять этих людей. Невыносимо больно…»
— Эй, ты меня слышишь? Я у тебя есть. Ты помнишь об этом?
— Еще бы, — Влада, наконец, вышла из оцепенения, — ты у меня не только есть, но и пить, — Константин заходил к Владе всего несколько часов назад, поздравлял с выпиской из психиатрической клиники, — тем и живем.
— Что делаешь?
— Пишу… Точнее, пытаюсь это делать. Коть, это какой-то ужас. Я боюсь собственной печатной машинки. Мне кажется, все написанное мною будет нести в реальный мир одни разрушения…
— Классический бред сумасшедшего. Тебя рано выписали из больницы.
— Ты, как всегда, до крайности галантен.
— Слушай, я ведь завтра уезжаю. Дико хочу тебя увидеть до тех пор.
— Зачем? Ты ж видел меня только что…
— Ну… Ты мне сегодня, честно говоря, не очень понравилась. Думаю, стоит тебя куда-нибудь выгулять. Хочу посвятить день твоей психологической реабилитации.
— Господи, где ты уже успел набраться таких умных слов?
Владислава с Костиком знали друг друга тысячу лет, еще со школы, со времен радостного и беззаботного детства. Светлый и легкий юношеский роман был прерван вынужденным отъездом Константина на постоянное проживание в Москву. Последние несколько лет отношения между молодыми людьми переросли в странную игру на грани фола. Шаг влево повлек бы за собой бурную страсть, шаг вправо — самые что ни на есть невинные отношения, сводящиеся к банальным перезваниваниям старых приятелей. Но никакие шаги пока не предпринимались. Влада боялась разрушить гармонию установившейся дружбы, а Костик, видимо, считал себя не вполне подходящей кандидатурой.
— Слушай, я думаю, мне стоит приехать сейчас. Не нужно оставлять тебя одну, если ты в таком состоянии.
Владиславе вдруг захотелось закричать: «Костик, милый, приезжай скорее. Мне страшно. Я не могу больше сама!!!» Но пора было бороться с собственными слабостями.
— Ты же знаешь, — наигранно бодро произнесла девушка, — когда рядом я и печатная машинка, третий — лишний. Лучше подкинь мне какую-нибудь идею.
— О чем? — Костик быстро перестроился на рабочий лад.
— Пытаюсь настрочить одну новеллку на конкурс… Для твоего, между прочим, журнала. Я же знаю, что им там нужно: красивые пейзажи, утонченные персонажи и прочая любовь-морковь… А достойной фишки для сюжета придумать не могу.
Костик нахмурился. Он терпеть не мог, когда талантливые люди халтурили.
— Не пиши про то, что тебе не интересно, попсовой новеллы ты все равно не напишешь — как-то слишком резко выпалил он.
— Не буду, — покорно согласилась Влада, и Костик понял, что подруга действительно больна, в любом другом случае она радостно кинулась бы спорить.
— Лад, извини, ради Бога, — он понял, что переборщил с грубостью тона, — просто ты достаточно хороший литератор, чтобы не снисходить до мыльных опер. Поверь, журнал объявлял конкурс в расчете на действительно интересные вещи. Не пиши попсы…
— Ты не понимаешь… Лучше писать о том, что с нормальной жизнью никак не пересекается, а то начинают твориться всякие ужасные вещи…
— Успокойся, ладно?
Влада почувствовала, как ее мысли нежно обволакивает апатия.
— Спокойна, как пульс покойника…
— Ладно, тогда доброй ночи, — свое обычное «приятных кошмаров» Костя изречь не решился.
— Спи, Котечка, спи, — Владислава взяла с друга обещание заехать завтра попрощаться и положила трубку.
Девушка медленно вышла на балкон. Вцепившись в перила, она ждала, когда наступит рассвет. Тогда — она знала — все пройдет… Ночь заберет с собой страхи. Слеза осторожно скатилась по гладкой щеке Владиславы, потом задержалась в ямочке подбородка, и, ловко спрыгнув на тонкую шею, исчезла. Маленькая женщина, вопросительно глядящая в вечность огромного крымского неба и не подозревала, что вскоре сквозь задернутые шторы соседнего дома за каждым ее шагом будет пристально наблюдать наемный убийца.
* * *
В лучших традициях Голливуда она носила угловатое каре и очень ярко красилась. Не оставляющая ни малейших шансов двигаться вне рок-н-рольного ритма мелодия заводила и наполняла энергией. Девушка пьяно улыбнулась своему двойнику в зеркале. Белоснежный порошок был бережно высыпан на тонкую полоску бумаги. Умопомрачительным светом умопомрачительно блеснули умопомрачительные глаза в предвкушении кайфа.
Александр Палыч поморщился и отвернулся от телеэкрана. В жизни были удовольствия и похлеще двадцать пятого просмотра фильма «Криминальное чтиво». Подмигнув гостям, Александр Палыч эффектным жестом снял пиджак. Многозначительно улыбаясь и слегка подтанцовывая, он закатил рукав рубашки. Неистово пульсирующая вена жадно выделялась на полной, покрытой мелкими волосками руке. Александр Палыч бережно высыпал белоснежный порошок на согнутый локоть. Умопомрачительным светом умопомрачительно блеснули помраченные алкоголем глаза в предвкушении кайфа. В лучших традициях празднования перед распитием текиллы необходимо было слизать с локтя белоснежную соль, политую соком лимона.
Александр Палыч поморщился и отвернулся от телеэкрана. Видеозапись своего Дня Рождения он просматривал уже несколько раз. Нализывающийся в одиночку именинник и тупо уставившиеся в телевизор гости никакой радости при повторном просмотре не приносили. Александр Палыч бережно достал прозрачный пакетик с белоснежным порошком. Умопомрачительным светом умопомраченно блеснули помраченные жизненным опытом глаза…
Александр Палыч поморщился и выключил видеомагнитофон. Но, стоп, это уже другая история…
Итак, наличие прозрачного пакетика с белоснежным порошком радовало Александра Палыча необычайно. Это была отрава от насекомых, изготовленная специально для него симферопольскими друзьями-биологами. Каждый раз, переезжая в новое помещение, Александр Палыч рассыпал порошок под плинтусами в твердой уверенности, что всевозможные вредители разбегутся от одного вида белых гранул. Александр Палыч был до крайности брезглив и чистоплотен, а ближайший месяц ему предстояло прожить в Ялте, которую просто обожали москиты, тараканы и прочие малоприятные вещи. Комната была уже почти обработана, когда дверь резко распахнулась и врезала Андрею Палычу по лбу. Макс всегда появлялся шумно и неожиданно. Александр Палыч грузно опустился в рабочее кресло и, приняв позу самого главного шефа, зло отшвырнул почти пустой пакетик порошка в угол. Самые судьбоносные вещи человек обычно совершает, совершенно не подозревая о том, что они таковыми являются.
![Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](https://cdn.coollib.biz/s20/1/3/5/8/9/6/135896.jpg)