Он сжал руки в кулаки, не отпуская ее волос, и она поморщилась от боли.
— Я хочу…
— Да, — выдохнула Маргред, не обращая внимания на боль.
Калеб поцеловал ее снова, на этот раз еще крепче.
Извиваясь всем телом, она теснее прильнула к нему, стремясь слиться с ним и стать одним целым. Он застонал — от удовольствия или от боли? — и покачнулся. Сквозь мокрое платье она ощущала его всего. Жесткое царапанье пуговиц, холодное прикосновение пряжки ремня… Она чувствовала его. Горячего и напряженного, прижавшегося к ней. Она поерзала, устраиваясь поудобнее, теряя голову от наслаждения, и забросила руки ему на шею.
Спотыкаясь на каждом шагу, Калеб пронес ее несколько ярдов до укромного уголка в тени скал. Прижав Маргред спиной к выемке в камне, не отрываясь от жарких, ищущих губ, он навалился на нее всем своим крупным и крепким телом.
Ощущение было очень похоже на то, которое испытываешь при нырянии, — погружение в наслаждение, в чувственную глубину. Она вцепилась руками в его плечи. Сейчас она получит это. Сейчас она может получить его.
— Потрогай меня, — требовательно прошептала она.
Калеб задрал подол ее платья. Она была уже влажной и готовой принять его. Кто-то из них — или он, или она — всхлипнул, когда Маргред выгнулась ему навстречу и откинула голову назад, с отчетливым стуком ударившись о скалу.
Перед глазами у нее вспыхнули разноцветные звезды.
— Господи! С тобой все в по….
Она обхватила Калеба так, что его рука оказалась зажатой между ее бедер.
— Не останавливайся.
Он не стал останавливаться, только подложил одну руку ей под голову, чтобы уберечь от скального грунта, а другой гладил ее, раздвигая и входя в нее, заставляя ее дышать жарко и учащенно, приподниматься и вставать на цыпочки. И вот уже сейчас, вот сейчас…
А-а-а-а-аххх.
Облегчение показалось ей пузырьками воздуха, которые быстро поднимаются на поверхность, растворяясь в ее крови.
— Славно. — Голос Калеба дрожал от смеха и сдерживаемого желания. — На этот раз все получилось быстро.
Маргред распахнула глаза и заявила, слабо улыбнувшись:
— Я же говорила тебе, что устала ждать.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Калеб рассмеялся и крепко обхватил ее своими огромными ручищами. Его член уперся ей в нижнюю часть живота.
Маргред с изумлением отметила про себя, что ей удивительно хорошо в его объятиях. Хорошо ощущать его поддержку, быть окруженной его теплом и запахом…
Она потерлась носом о его рубашку.
Он бережно поцеловал ее в затылок, а потом запрокинул ей голову, чтобы взглянуть в лицо. Под его взглядом ей вдруг стало неуютно и неловко.
— Что же мне с тобой делать, девочка ты моя Мэгги?
Ее рука скользнула вниз по его форменным брюкам.
— Я бы сказала, что это очевидно.
От наслаждения он прикрыл глаза, но потом отстранился.
— Если я попытаюсь взять тебя вот так, стоя, то все закончится тем, что мы оба упадем на песок. Не говоря уже о том, что после этого я целую неделю не смогу ходить.
Маргред провокационно приподняла брови.
— Ну и что?
Он улыбнулся одной из своих редких улыбок.
— А то, что нам придется как-то тащиться вверх на утес, чтобы сесть в джип.
Маргред нахмурилась. Ее редко волновало, получал ли сексуальный партнер удовлетворение. Тем не менее ее укололо то, с какой легкостью Калеб отказал в удовольствии и себе, и ей.
Он убрал прядку волос с ее лба, и этот жест получился таким нежным, что сердце у нее снова сладко заныло.
— Кроме того, в следующий раз мы непременно займемся любовью на кровати. — И тогда я хотя бы смогу снять брюки.
— Ты можешь снять их прямо здесь.
— Только в том случае, если буду готов заплатить пять сотен долларов за совершение непристойного деяния.
Она вновь удивленно приподняла бровь.
— А я и не думала, что твоя нагота стоит так дорого.
— Милая, ты в любое время можешь любоваться мною бесплатно. Но не здесь. — Он отодвинул ее от себя на расстояние вытянутой руки. — А где твои туфли?
— У меня их нет.
— Люси что, не могла одолжить тебе пару теннисных туфель?
— Она пыталась… — Воспоминание об этом вызвало улыбку на лице Маргред. — У твоей сестры очень большие ноги.
— Она в них выросла, в этих туфлях. Как насчет пары резиновых сандалий?
Они натирали перепонку между пальцами ног, которую селки между собой называли «паутинкой». Поэтому Мэгги лишь молча пожала плечами.
— Ладно, оставим это. — Калеб заправил в брюки выбившуюся рубашку и перевел взгляд с ее босых ступней на каменистую тропинку. — Я поднимусь один, объеду вокруг и подберу тебя здесь.
Он снова о ней заботился.
Она испытала чувство благодарности… и неожиданного раздражения.
— Я могу идти. Сюда же я как-то пришла?
— Угу. — Похоже, ее слова не произвели на него особого впечатления. — Покажи мне свои ступни.
Когда она не пошевелилась, он присел на корточки, взял ее за лодыжку и приподнял ногу. Маргред подогнула пальцы, пытаясь скрыть паутинку. Но Калеб, похоже, не обратил на это внимания — его больше интересовала ее пятка с нежной исцарапанной кожей. Ноги людей были созданы для ходьбы. Ноги людей… Прогулка к морю от коттеджа поневоле напомнила Маргред человеческую историю о русалке, которая пожелала стать смертной женщиной, а потом чувствовала себя так, словно идет по битому стеклу или лезвиям ножей.
Калеб рассматривал ее поцарапанную и израненную ступню, и по лицу его ничего нельзя было прочесть.
— Я подберу тебя у съезда на пляж. А потом мы подскочим к Уили и подберем тебе кое-что необходимое.
То есть купят вещи, необходимые ей, хотел он сказать.
— У меня нет денег, — призналась Маргред.
Он лишь крепче сжал губы.
— Я могу ссудить тебе некоторую сумму.
— И как я с тобой расплачусь?
Он отпустил ее ногу и отряхнул песок с ладоней.
— Я уже думал об этом.
— Уверена, так оно и было. Ты ничего не пропускаешь.
Он вперил в нее пронзительный взгляд зеленых глаз.
— И что это должно означать?
— Только то… что ты живешь разумом. Ты всегда взвешиваешь последствия своих поступков — что хорошо, что плохо, что логично и каким должен быть следующий шаг. А я живу не так.
— И думаешь, что это неправильно.
— Вовсе нет, — поправила она его. — Но это делает нас… — Она приподняла руки, а потом уронила их, — …разными.
Он застыл, не сводя с нее пристального взгляда.
— Может быть, именно поэтому мы так хорошо подходим друг другу.
Может быть. Такая возможность согрела ей сердце. Но между ними существовали различия, о которых он даже не подозревал.