Читать интересную книгу Академия Зеркал (СИ) - Ярц Астерия

Сегодняшней ночью праздновались Осенины. То явно был не простой праздник, раз им выдавали особую форму: белое длинное платье с вышивкой на рукавах, тёмный сдвоенный передник, бусы и медальоны, а ещё знакомый до боли одуванчиковый венок. Не хватало только заплести косу, но благо волосы не позволяли. Ближе к полуночи Элина присоединилась к разодетым ученикам, и гремучей толпой все они вскоре вышли на площадь. Осенины праздновались с ночи до рассвета, как можно дальше от чужих глаз. Поэтому только ради сегодняшнего вечера директриса открыла некую часть земель Академии, куда в обычные дни ход имели лишь её доверенные. Сначала их провели к кругу ожидания – тому самому скованному забором и зеркалами, а затем подняли прямо испод земли мост, ведущий в чернеющий на противоположной стороне лес. В сумерках всё казалось зловещим: деревья кривили рты, птицы заливисто смеялись.

Серп луны с трудом пробивался сквозь грозовые тучи. Сгустившаяся мгла казалась всепоглощающей. Единственное, что могло разогнать её, испугать, это свет. Костры возвышались на несколько метров, снопы искр вздымали в небо, оттеняя разномастную толпу. Трава щекотала щиколотки. Несмотря на середину осени, здесь было ужасно жарко.

С любопытством ребёнка Элина смотрела по сторонам. Она словно очутилась посреди фильма о ведьмах и шабаше, стала маленькой Сабриной. Ей нравилось думать, что так её приобщают к великой тайне, секретному обществу, где посвящённые – особенные люди, избранные не просто так, а с великой целью. Лица учеников светились предвкушением. Эту ночь, должно быть, они ждали как ни одну другую. Сегодня запреты неведомы.

– Не стоим. Проходим на места. Вот-вот начинаем, – где-то вдалеке маячила Аделина. Заученно и бесцветно продолжала она исполнять роль незаменимой старосты и лидера.

Элина подобралась ближе к классу. Там все разбирали ленты и повязывали на венки. Лишь бы не выделяться, она сделать так же.

– Полночь, полночь!

– Начинается!

– Это что, Ворон? Он сегодняшний Облечённый?

Вторя поднявшемуся шёпотку, в центр вышел Севир, встал напротив самого большого, самого главного костра. Поэтому все так удивились? Ворон сменил чёрное оперенье на белое!

– Опустите головы, Боги смотрят на вас. Внемлите. Молчите.

Голос его эхом разлетелся во все стороны, магическим образом достигая каждого. В отсвете пламени черты лица заострились. Теперь и правда казалось, что ему тысяча лет, что не принадлежит ничему земному.

– Сегодняшнее почитание возлагает на нас большую ответственность. Издревле повелось в день, когда солнце приходит в равноденствие, созидателям и разрушителям позабыть об извечном противостоянии и объединиться. Осенины возбраняли любые войны, распри, ненависть. Прольётся кровь – Боги обрушат свой гнев и изведут силы. Поэтому я прошу вас до самого рассвета только и делать, что веселиться, общаться и танцевать. Но прежде не забудьте о символе единства – делитесь ею с каждым. Придём же к равновесию!

Все вторили ему низким рокотом, стуча ногами по земле и вмиг оживая. Ученики и классы перемешались меж собой. Ребята снимали ленты с венков, чтобы затем повязать чужие. При каждом таком случае двое обхватывали запястья и с широкими улыбками играли в гляделки. Это и было обрядом?

Не изменяя старым привычкам, Элина осталась в стороне, никак не решаясь влиться в круг смелых и беззаботных. Наблюдая за ними, она представляла и себя рядом, в самой гуще событий. Только столь жалкая ложь не спасала надолго. Похоже, даже жару костров не по силам было растопить ледяное сердце, а горячим слезам вымыть осколок проклятого зеркала.

Над поляной зазвучала музыка, весёлая и задорная, так что ноги сами хотели пуститься в пляс. Играли, конечно же, ребята из музыкального кружка: на флейте, волынке и бубне. Бедные. Им не повезло попасться в руки Виолетты Демидовны. Отныне они – заложники этого вечера.

Собравшиеся тут же бросились танцевать: водить хороводы у костров, выстраиваться в кадриль, исполнять вальс. Кто во что горазд. Праздник заиграл новыми красками, заискрился, зажёгся как лампочка, только вместо тока – эмоции.

Элина поднесла руки к костру, растёрла. Никого не оказалось рядом. Наблюдая за языками пламени, она позволила себе тяжело вздохнуть. Какое же всё-таки мерзкое это чувство – одиночество. Вроде столько людей вокруг, столько возможностей – подойди и заговори, но от того оно ощущалось ещё сильнее. Потому что страшно; и как на детском утреннике пытаешься найти хоть одно знакомое лицо, родителей, а затем понимаешь – их нет, ты одна.

– Почему не веселишься со всеми?

Элина вздрогнула и поспешно обернулась. Льдистый взгляд, расправленные плечи, зачёсанные волосы, чуть примятые ромашковый венок. Севериан. Удивительно, но сейчас она была даже рада его компании. Только странно, где же…

– А ты? Куда дел святую троицу?

Он стоял совсем близко, и оранжевые блики смягчали обычно серьёзные и напряжённые черты. Склонившись к ней, Севериан понизил голос:

– У них всё идёт как никогда гладко. Не хотелось бы мешать.

Элина невольно вскинула подбородок и мельком скользнула по чужому лицу: веснушчатому носу, тонким губам, бликам на коже. Но стоило их глазам пересечься, тут же отвернулась к гудящей осиным ульем толпе и стала всматриваться туда, куда указал. Среди незнакомых учеников нашлись и остальные члены «одарённой четвёрки»: Измагард злостно кружил едва ли не в танго греческую Афродиту, Аврелий нежно щебетал с нимфой в воздушном сарафане, и даже Аделина нашла время для танцев, отхватив, к тому же, сразу двоих первогодок-близнецов.

Тут уже Элина в открытую засмеялась:

– Им и правда совсем не до тебя. Но не расстраивайся, всё ещё впереди. Вон смотри, какая очередь поклонниц выстроилась.

Так и было. Мгновение назад рядом гулял разве что ветер, а сейчас чуть поодаль, но недостаточно, чтобы остаться незамеченными, мялось несколько девчушек, что никак не сводили с Севериана глаз. Удивительно, как это среди них не оказалось Лили. Хотя та, наверно, быстро разогнала бы каждую, угрожая самой доброй улыбкой.

Вот только Севериан едва обратил внимание и, цокнув, закатил глаза, открыто жалуясь:

– Кто только надоумил? Преследуют везде, но ни одна так и не подошла. Да я бы и сам не согласился.

– Почему? Ты ведь просто им нравишься.

– Конечно, конечно, – не согласился он и наклонился ещё ближе, чуть не касаясь носом макушки. Вроде в этом была необходимость: девчонкам не стоило их слышать, потому Элина не отстранилась, – мне бы это даже польстило. Но я-то знаю, что на самом деле нравится этим дамам – мой статус наследника рода Чернобога. И уж точно не мой отвратительный характер.

– Что есть, то есть. Совсем не белый и пушистый, – не удержавшись всё-таки хихикнула.

В её сторону уже готовились проклятья или какая-нибудь ядреная порча. Но сама Элина могла лишь посочувствовать этим глупышкам. Только не влюбляйтесь в него, только не…

– Верно. А впрочем, – он резко отстранился и, прищурившись по-лисьи лукаво, протянул ладонь, – не будете ли Вы против подарить мне первый танец?

Все слова застряли в горле. Да что это с ним сегодня? Тот ли это человек, всю неделю избегавший и воротивший нос? Разве Аделина не рассказала, не убедила, что знаться с ней не стоит? Ему ли теперь говорить о скверном характере! Как-то это странно и подозрительно…

– Не шути так. Посмотри, скольких расстроишь. Они так ждут.

– Да плевать на них. Нужна-то мне ты, – и в нетерпении поиграл пальцами. – Так что?

Внутри боролись двое: Элина-смелая и Элина-трусиха. Элина-смелая поддалась атмосфере праздника и кричала: «Давай, сделай это! Веселись! Живи!». Элина-трусиха же, наоборот, боялась многого: опозорится перед Северианом, натолкнуться на Лилю, обзавестись ещё парочкой врагов, и отговаривала: «Останься. Подумай, что о тебе будут говорить». Сегодня она уже обожглась один раз, поддавшись порыву, но… Выиграло-таки одиночество, от которого всеми силами хотелось сбежать.