Бубнящий телевизор с глупой комедией, негромко тикающие часы на шкафу, едва гудящий холодильник. А еще кружка вкуснейшего кофе и целая тарелка творожных сырников.
Тихо, спокойно, уютно и комфортно. Никуда не надо бежать, ехать, стрелять.
Нужно ли мне вот это все? Все эти беспокойства, бессонные ночи, тренировки, подготовка к вторжению? Ведь все это не мое. Все это предназначалось совсем другому человеку. Моя роль должна быть совсем другой. Я по натуре своей, буду честен хотя бы сам с собой, далеко не лидер. Мне не нравится идти впереди всех, размахивая флагом.
— Дело не в дороге, которую мы выбираем: то, что внутри нас заставляет выбирать дорогу, — внезапно донеслось из динамика телевизора. Это мама перепутала кнопки пульта, случайно добавив громкость.
Вот так? Что-то внутри нас выбирает куда мы пойдем? Дурацкая какая-то фраза. Масло масленое маслом.
Но почему-то она засела у меня в голове. Что внутри нас заставляет выбирать дорогу?
Откинулся на стуле. Откинул все мысли. Плевать на все. Сегодня я буду лежать тюленюшкой, и никто не сможет сдвинуть меня с места.
Поблагодарив матушку, помог ей убрать со стола и пошел в свою комнату. У меня там на флешке сериал заждался, пожалуй, пора его досмотреть.
Но прежде нужно закинуть ресурсы в конструктор. Он, бедолага, работает как папа Карло, без выходных и перекуров, ежедневно выдавая «на гора» восемь десятков имплантов и очень нуждается в основных материалах.
У меня их целая сумка. Вчера собрали по моей просьбе. Маленькие плиточки различных металлов, мешочки сыпучих веществ, таблетки редких материалов. Все нужно в дело, все пойдет в ненасытную топку конструктора.
И, наконец, покончив с обязанностями, я, накинув плед на кровать, в одежде завалился на нее, нащупал на полу рядом пульт и включил телек. Вспомнив на какой серии остановился, я погрузился в мир интриг, сильных героев и невероятных драконов.
Посмотрев две, почти часовые серии, я понял, что засыпаю. Уменьшив громкость, закрыл глаза. Какое-то время спустя сквозь сон услышал короткий звонок входной двери.
«Наверное, к маме соседка пришла,» — мелькнула мысль. Вставать было лень и я повернувшись к стене продолжил валяться. Пусть маман сама открывает, ее же гостья.
А спустя некоторое время, во сне, я понял, что в комнате я не один. Видимо, имплант подсказал.
Приоткрыл один глаз.
Лера.
Она сидела на стуле напротив меня. Накручивая на палец локон волос, смотрела в окно.
— Привет, Валерия, — поздоровался я с ней сонным голосом.
— Здравствуй, Димочка, — девушка приветливо улыбнулась.
И как же она прекрасна!
Легкий макияж подчеркивал утонченные черты лица. Одета по-простому, по-домашнему: в короткие шортики и белую футболку, под которой явно ничего нет.
— А мне скучно. На улицу выходить нельзя, интернета нет, по телеку ерунду всякую показывают, — продолжила она. — Вот и решила зайти к тебе по старой памяти, поболтать.
— Молодец, — кивнул я ей. Вскочил с кровати, прошёлся по комнате, разминаясь.
Возникла неловкая пауза. Я мучительно соображал, что бы у нее спросить, перебирая в уме всевозможные темы, но кроме «как дела?» ничего умного не лезло.
— А может, чаю? — спасла Лера ситуацию.
— Ага! Сейчас сделаю. Пять минут, — я даже обрадовался этой паузе.
Выскользнул из комнаты, натолкнулся на вопросительный взгляд мамы. Пожав в ответ плечами, пошел на кухню. И пока закипала вода, пока накладывал в тарелку нехитрые закуски, размышлял над ситуацией.
Я помнил, как Валерия подошла ко мне утром до начала этой заварушки с высадкой диверсионной группы Роя, пригласив погулять. И вот сейчас сама первая пришла. Зачем? Почему?
Поставив на поднос чашки с тарелками, аккуратно подхватил его и пошел в свою комнату. Стараясь не расплескать кипяток, толкнул дверь.
И застыл на пороге.
Первым делом я заметил ее шортики с маечкой, лежащие на стуле. Там, где девушка до этого сидела.
А сама она, укрывшись пледом, лежала на моей кровати.
Зашел в комнату, закрыв задом дверь. Поставил поднос с чаем на стол.
— Дим, — нежно позвала Валерия.
Я смотрел на нее. Она смотрела на меня. И она невероятно красива.
А мне вдруг вспомнилась та блат-хата. И как она лежала голая под простынкой на кровати у бандита.
— Дииим?
Лера приподнялась на локтях.
Плед лениво скатился вниз, обнажая ее груди. Нежные, любимые груди, которые я так любил гладить и ласкать, и аккуратно покусывать набухающие розовые соски. Когда-то давно. Очень давно. Когда мы были вместе.
Еще до той блат-хаты.
Она призывно смотрела на меня. Медленно откинула одеяло. Трусиков на ней тоже не было.
Сердце, казалось, сейчас вырвется из груди. Ладони вспотели, зато во рту мгновенно пересохло. Я перед ней словно мальчишка, которым она вертит так, как хочет. И, самое главное, что этот мальчишка не может противиться этому.
Он не может.
А я смогу. Наверное.
Преодолевая себя, сел на стул.
— Ну что же ты? — томно спросила она. Медленно раздвинула ноги.
И как бы я ни держал себя, мой взгляд все равно уткнулся туда. Там все гладко, нежно и волнующе. Там меня ждало удовольствие и наслаждение.
Бесстыжая и красивая. Бесстыже красивая.
Краем глаза заметил ее довольную улыбку.
Как мальчишка.
— Зачем, Лер? — спросил хриплым голосом, с трудом переведя взгляд на ее лицо.
— Ты не хочешь меня? — она не сдавалась. Она еще верила в свои чары, она еще верила в мою любовь к ней.
— Зачем это? Зачем я тебе? Зачем ты пришла ко мне? — с каждым вопросом колдовство, оплетающее меня спадало, вяло, пропадало.
Она поняла это. Заметила. Закусила губку. Ноги непроизвольно сжались, прикрывая сокровенное.
— Мы же были когда-то вместе. Счастливы. И я подумала, что, может, начнем все сначала. А, Дим?
Под ее левой грудью я разглядел небольшие щрамы-звездочки — следы от пуль киллера.
А еще я вспомнил, как она жадно смотрела на машину, которая приехала за мной. И на моего охранника, распахнувшего дверь автомобиля.
— Не думаю, — я покачал головой. — Ты стала другой. Ты изменилась. Тебя больше интересуют внешние проявления любви. То, что происходит внутри, тебе не интересно.
Я постучал по своей груди. По левой ее части. У меня там сейчас тоже медленно образовывался шрам. Огромный кровоточащий шрам. Прямо на сердце.
Я скривился. От боли. От ненависти к самому себе. Не каждый день убиваешь любовь.
— Но самое главное, — продолжил я. — Я стал другой. А ты этого