которые иногда прерывались небольшими выпусками местных новостей.
И там креативили не по-детски. Например, сообщили, что во время празднования дня города злые террористы выпустили на площадь, где шло основное веселье, отравляющий газ, обладающий галлюциногенным эффектом. К счастью, они не рассчитали концентрацию, поэтому количество отравившихся минимально. Этим новостники объясняли слухи о неведомых монстрах, появившихся на площади. И показывали видео с телефонов, снятых во время паники на площади. Там напуганные граждане бежали не разбирая дороги прочь, а голос за кадром говорил о монстрах. «Вот он, видите?» — слышали мы. Камера наезжала на толпу, делала общие планы, и, конечно же, никакого чудовища там не было. Не зря наши монтажеры ели свой хлеб. Все представлялось именно как галлюцинация.
Даже взяли интервью у выступавшей там звезды, у Нюши. Она, делая испуганные глаза, поведала зрителям, как надышалась ядовитым газом, и как ей было плохо и какие чудища ей виделись. Но потом она поняла, что это все последствия отравления. И сидевший рядом с серьезным лицом врач серьезно поддакивал и очень серьезно рассказывал, какие могут быть последствия, одновременно успокаивая, что это все имеет кратковременный эффект и никак в дальнейшем не отразится на здоровье надышавшихся.
Понятно, что в условиях общедоступности информации такие притянутые за уши факты мгновенно разоблачили бы. Но когда людям не с кем общаться и негде еще узнать новости, кроме как телевизора… В общем, мы надеялись, что наша деза худо-бедно, но сработает.
Сложнее было с центром. С Москвой. Но пока губернатор держал удар и активно придерживался общей версии. Других вариантов у нас не было. Только с упорством ослика стоять на своем, несмотря на противоречивые данные, поступающие из других источников.
Эти два дня после атаки Роя были для меня крайне, крайне беспокойными. Сначала мы трое: я, Степаныч и Люда, после того как были потушены пожары на разрушенном стадионе, буквально сантиметр за сантиметром исследовали развалины. Искали выживших. Как наших бойцов, так и инопланетян. К сожалению и счастью, поиски наши были безуспешны. Хорошо поработали вертолетчики, качественно.
Разбирать завалы пока не стали. Выставили высокую ограду и охрану и оставили их в покое. Работу по их разбору доверим нашим новеньким.
Губернатор, выполняя мое задание по привлечению добровольцев, буквально рыл землю. Не знаю, что на него подействовало больше, огромная ли награда, или угроза смерти, но, оказывается, у него на примете было очень большое количество людей, готовых установить себе инопланетную штуковину.
Так что ближе к вечеру я раздал почти две сотни белых прямоугольников. Мужчины и женщины, с тяжелыми взглядами, совершенно разных возрастов и национальностей, принимали из моих рук основы импланта и деловито убирали их в карманы.
Я прочитал им короткую лекцию, заработав при этом сотню очков опыта и отправил по домам.
А затем перешел в другой, гораздо меньший по размерам кабинет в администрации города. Там меня, гадая цель вызова, уже ждали. Все причастные к политике подбора кандидатов. Все те, кто убедили меня в том, что в начале нужно набрать и подготовить руководителей и администраторов, и только потом думать о бойцах и их подготовке.
И устроил им взбучку. О, как я орал! Всю накопившуюся злобу, все отчаянье, всю ярость прошедшей ночи я выместил на уткнувшихся в пол людей. Умом я понимал, что и моей вины тут более чем предостаточно, но остановиться уже не мог. Мне нужно было выместить все эмоции, весь негатив.
Конечно, одними только криками я не ограничился. Понизил у всех присутствующих рейтинг вполовину и с легким удовлетворением наблюдал, как вытягиваются их лица. Коэффициент набора опыта у наказанных вмиг упал до ноль пяти. Впрочем, я подсластил горькую пилюлю, выдав задание на подбор рекрутов для установки имплантов. В конце вставив предупреждение о потере репутации при небрежно выполненном задании.
Домой уезжал поздно ночью. По приезде успокоив рыдающую мать (как либо сообщить ей о том, что я жив не было никакой возможности), кое-как скинув одежду, бухнулся в кровать. Сил даже на душ не было.
А на следующее утро ежедневный опыт за последователей составил четыреста двадцать семь очков. Громадное пополнение, громадное количество новичков.
Я прыгнул в подъехавшую служебную машину, и Додж Калибр повез меня по пустынным улицам на работу. Читать лекции, учить.
Эти двести новых человек будут костяком нашей армии. Нашей новой армии. На ошибках учатся, а мы хорошие ученики. Вдоволь извозившись в крови, набив огромные синяки, мы больше не допустим подобного. Мы будем готовы. Каждую неделю мы будем увеличивать количество наших бойцов, каждую неделю наших сторонников будет все больше.
И очень скоро «младшие учителя» поедут в другие области и губернии нашей страны. Они не умеют делать импланты, но у них будет их достаточный запас. Они будут выполнять ту же самую работу, что делаю сейчас я. Осталось только научить их самих. Докачать до нужного уровня, когда они смогут взять себе эту профессию.
Но пока я один. И у меня пара сотен новичков. И этот день я целиком и полностью посвятил их обучению. Заработал несколько тысяч очков опыта и непрекращающуюся головную боль.
Поэтому на следующий день я взял выходной. Посвящу его праздному ничегонеделанью. Буду тупо валяться в постели и смотреть фильмы. Могу. Хочу!
Получен ежедневный опыт за последователей. + 530 единиц.
Я проснулся. Я потянулся. Втянул воздух.
Пахло свежезаваренным кофе и свежеприготовленными творожными сырничками. Мамино коронное блюдо выходного утра. А так как сейчас выходные всю неделю, по крайней мере у нее точно, то она строго следовала своей традиции.
И я нисколько об этом не жалел.
Быстро умывшись и приведя себя в порядок, пошел на кухню.
— С добрым утром, мам, — я чмокнул родительницу в щечку.
— Доброе утро, Мить. Садись давай, завтракай. Все уже готово.
Она открыла крышку сковородки, на которой томились поджаренные кругляши сырников, начала накладывать их в тарелку. На столе меня уже ждала вазочка с клубничным вареньем, печеньки и дымящаяся кружка кофе.
По телеку фоном крутилось какое-то старинное, черно-белое кино. Два забавных чувака страдали от мелкого мальчугана, который устраивал им всяческие гадости.
Я пил кофе, жевал сырники и мне было хорошо.
За окном редкие капли дождя пробивали утренний туман, стучали по окну, стекая по нему вниз, а у нас было тепло и уютно. И не было позавчерашней бойни. И не было вчерашнего учительского марафона.
И вообще ничего этого не было. Ни Роя, ни имплантов, ни смертей.
А был я, простой учитель-практикант, и была моя мама.