Мера и есть отношение этого прибавочного труда к необходимому, количество которого определяется организационным отношением, требованиями воспроизводства самой организации. Сущность экономики — прибавочный труд, превращенный в производительную силу.
Эту картинку легко соотнести с канонами политэкономического катехизиса, поняв заодно, что они из себя представляют.
Диалектика превращения природной силы в общественную производительную силу такова, что в нем можно выделить три ступени становления. Вначале эта сила выступает как предмет (то есть то, что берется из природы и используется непосредственно в своем природном качестве), затем — как средство (то есть то, что используется, например, в качестве орудия для обработки предмета труда) и, наконец, как продукт (то есть искусственно воспроизводимая вещь, которой придается определенное, заранее заданное свойство).
Применительно к технологии эта схема дает такие этапы ее становления, как производительной силы:
— предмет труда (одушевленный или неодушевленный),
— орудие труда (одушевленное или неодушевленное),
— средство производства (понимаемое двояко — и как наделенный способностью к орудийной деятельности общественный человек, и как искусственно воспроизводимое орудие).
Качественно различные производственные процессы образуют теперь верхний слой сил «природы», превращение которых в производительные силы происходит в рамках организации.
Этапы становления производительной силы организации следующие:
— разделение труда,
— кооперация труда,
— «общественная комбинация труда» (Маркс).
Наконец, ступени становления экономики — или, что то же самое, этапы превращения прибавочного труда в производительную силу, таковы:
— производительный труд,
— общественно-полезный (товаропроизводящий) труд,
— наемный труд.
Вначале прибавочный труд обнаруживается в организационной «природе» в качестве Божьего дара и используется как дойная корова, приносящая конкретную потребительную стоимость. Затем он превращается в универсальное средство получить любую потребительную стоимость, то есть в источник общественной потребительной стоимости, заключенной в произведенном продукте как в товаре. Остается только превратить эту чудесную силу прибавочного труда из ненадежного дара природы в стабильно производимый продукт — наемный труд. Производимый — но кем? Перед нами совершенно уникальная производительная сила, которая обладает способностью не только производить любую мыслимую потребительную стоимость, но и воспроизводить саму себя. Наемный труд есть «потребительная стоимость, приносящая потребительную стоимость» (Маркс). Рабочий класс, собственными руками производя все на свете, тем самым воспроизводит сам себя.
Мы видим, что окончательное выделение труда из числа «стихийных сил природы» в качестве общественной производительной силы — дело совсем недавнее. Однако политэкономический катехизис утверждает нечто сугубо противоположное. Соответствующий псалом гласит: «Труд — великий источник всего сущего — был, есть и пребудет вечно. Аминь».
Ну, вечно ли он пребудет, мы, с Марксовой помощью, уже разобрались. Разберемся теперь, был ли он и в каком смысле. Открыв Писание, на монопольную трактовку коего притязает наш катехизис, читаем: «Труд кажется совершенно простой категорией. Представление о нем в этой всеобщности — как о труде вообще — является тоже весьма древним. Тем не менее «труд», экономически рассматриваемый в этой простой форме, есть столь же современная категория, как и те отношения, которые порождают эту простую абстракцию».
Мы цитируем гениальное «Введение» Маркса, дважды (т. 12 и т. 46) опубликованное в Собрании сочинений. Далее в тексте объясняется, грубо говоря, что труд возник только при капитализме. «Труд здесь не только в категории, но и в реальной действительности стал средством для создания богатства вообще и утратил ту сращенность, которая раньше существовала между определенными индивидами и определенными видами труда».
После того как труд возник в жизни, появилась сопутствующая категория «труд вообще» и в теории. С помощью этой категории труд немедленно был усмотрен во всех эпохах, и на этом основании провозглашен существующим от сотворения мира. Конечно, на этом фоне подробные объяснения Марксом того, что труд (не как абстракция, а как реальность) обрел существование только в условиях развитых капиталистических отношений, выглядят очередным чудачеством, несуразицей в стиле Гераклита Темного.
К чему вообще все это было нужно Марксу? Тем более, к чему это нам? Как может помочь нам подобное копание в категориях при решении народнохозяйственных проблем?
Напомним: «Коммунистическая революция... устраняет труд» («Немецкая идеология»); «пролетарии... должны уничтожить труд» (там же). Но — можно ли уничтожить то, что вечно, неизменно, а следовательно — бесструктурно? Напомним: труд есть всеобщая, единственная общественно-природная производительная сила, содержащая в себе все мыслимые производительные силы как этапы собственного становления...
В открытый рот Проницательного читателя залетает муха. Поперхнувшись, он долго кашляет. «Что ж, товарищи... — севшим голосом, наконец, произносит он. — Производительные силы, значит, тоже... того? Ничего себе, светлое будущее. Стало быть, обратно на деревья?»
В опустошенном воображении Проницательного читателя ветер разносит радиоактивный пепел уцелевших представлений. Доигрались в категории...
Парадокс 4Сущность коммунистической эпохи — не только уничтожение производственных отношений, но и устранение общественных производительных сил.
— Этого я не переживу, — шепчет Проницательный читатель, и рука его тянется к телефону...
Перед нами — типичный результат обывательской трактовки экономических категорий. Стало традиционным считать, что производительные силы есть нечто прекрасное само по себе, и их следует всемерно развивать во все эпохи и при всех обстоятельствах. А между тем коммунистическое комплексно-автоматизированное производство, из которого полностью вытеснен человеческий труд, в строгом политэкономическом смысле не является производительной силой. Это — сила природы, искусственной природы, которая будет создана человеком на протяжении эпохи коммунизма, которая будет полностью удовлетворять его потребности и для пользования плодами которой он уже не будет нуждаться ни в каких посредниках, будь то производительные силы или производственные отношения. На протяжении двух эпох человечество пересоздает природу, превращая ее в подлинно человеческую, то есть такую, на базисе которой может осуществляться деятельность по претворению в жизнь идеалов Гуманизма. Человек только тогда становится в полном смысле слова Человеком, когда перестает быть элементом какой бы то ни было стихийной общественно-природной силы.
Все парадоксы, с которыми мы столкнулись до сих пор — порождение несусветной путаницы и обывательской мешанины понятий, заполняющих политэкономический катехизис. Принципиальное непонимание будущего производственных отношений, труда, производительных сил в коммунистическую эпоху имеет под собой «адекватную методологическую основу» — фундаментальное же непонимание их прошлого, то есть материалистического понимания предыстории.
Воистину, Марксово учение здесь разделяет участь азбуки, попавшей в когти представителей «академии де сиянс» — щедринских сычей: «...Азбуку изъяли, истолкли оную в ступе, а из полученной массы наделали игральных карт».
Мы не сможем достичь конкретного понимания социалистической экономики и ее неотложных задач, не добившись предварительно полной ясности в исходном, предельно абстрактном представлении о коммунистической эпохе, не устранив обывательские недомолвки в трактовке слагающих ее основных категорий. Теперь, наконец, площадка расчищена, и можно начинать строить.
5
Разгадка «вековой тайны» производительных сил и производственных отношений будет выглядеть примерно так (см. таблицу)[102]:
Членению уничтожаемых в коммунистическую эпоху форм собственности и производственных отношений на экономические, организационные и технологические естественно сопоставить деление самой этой эпохи на три фазы: низшую (социализм), среднюю (развитой социализм) и высшую (коммунизм в собственном смысле слова).
Основное содержание социализма — уничтожение трех экономических форм частной собственности, снятие отчужденных экономических отношений распределения, обмена, производственного потребления. На протяжении этой фазы коммунизма происходит вытеснение незримого эфира стоимостных связей, заполняющего пространство между обособленными производственными единицами-организациями, эфира, в котором осуществляется таинство расширенного воспроизводства, превращение прибавочного труда в производительную силу, но осуществляется таким образом, что человек оказывается безликим производителем господствующей над ним стоимости, рабом «фурий частного интереса». На месте этого идеального эфира постепенно вырастает вполне материальная организация, занятая «общественным счетоводством», чья задача — такое сознательное объединение всех обособленных производственных единиц в целостный хозяйственный механизм, при котором обеспечивается расширенное воспроизводство циркулирующего в его кровеносной системе прибавочного продукта. Экономика исчезает, ее место занимает организация качественно нового типа, социалистический хозяйственный механизм, общие черты которого раскрыты в «Критике Готской программы» и в ленинских работах 1917— 1918 годов.