Лицо моего собеседника потемнело, он решительно рубанул рукой воздух.
— Это всё преодолимо! И вообще не твоё дело!
Я поглядел на него чуть ли не с жалостью, ещё и попросил:
— Не кипятись так, а то удар хватит.
Роман совет проигнорировал.
— Оставь её в покое, понял? — прорычал он.
— Да уж как-нибудь без тебя разберёмся, — усмехнулся я в ответ.
Запросто мог получить кулаком по роже, но нами заинтересовался патруль ВОХР, и пришлось предъявлять документы. В итоге продолжать разговор под пристальными взглядами стражей порядка не стали и разошлись в разные стороны. В соседнем квартале я отыскал телефонную будку и позвонил Альберту Павловичу — тот заявил, что в банальном отчёте нет ровным счётом никакой срочности. Условились завтра вместе пообедать, и я оказался удостоен очередного приглашения в «Жар-птицу». Скрывать наше общение Альберт Павлович определённо полагал излишним.
На следующий день с аэродрома я покатил прямиком домой, запер мотоцикл в сарай и переоделся, а по пути в ресторан задержался у газетного киоска. Углядел заголовок «Учёт и контроль!», купил свежий номер «Февральского марша» и ознакомился со статьёй, речь в которой вновь шла о нарушениях в распределении поступающего в республику по внешнеторговым контрактам оборудования и неоправданных преференциях в адрес неподконтрольных правительству структур. Напрямую наблюдательный совет особой научной территории не упоминался, но между строк это читалось предельно чётко.
И направленность этих обвинений представлялась очевидной отнюдь не только мне, поскольку газета разлеталась как горячие пирожки, а студенты, будучи наиболее социально-активной частью населения, даже уличные диспуты на сей счёт затеяли, благо летние каникулы позволяли чесать языками и хватать друг друга за грудки хоть круглые сутки напролёт. В сквере перед главным корпусом и вовсе случился стихийный митинг, но я задерживаться там не стал и двинулся прямиком к «Жар-птице».
В ресторане меня сразу проводили к столику Альберта Павловича. Тот при виде номера «Февральского марша» в моей руке только хмыкнул, но ничего говорить не стал. Я уселся напротив куратора, помахал газетой и спросил:
— И как это понимать?
Альберт Павлович мягко улыбнулся в ответ.
— Кто знает, что происходит в высоких сферах? — развёл он руками.
— Например, вы? — хмыкнул я. — Это ведь прямое продолжение истории с…
Фраза повисла в воздухе незаконченной, но Альберт Павлович всё прекрасно понял и так.
— Несомненно, — подтвердил он и указал куда-то мне за спину.
Я повторил подошедшему официанту свой прошлый заказ и вновь уставился на собеседника.
— Вот скажите, какой смысл в моём задании, а? Это же просто нелепо! Самая настоящая профанация! Я не телепат и чужие мысли читать не способен! Ёлки-палки! Да я даже не эмпат, ложь не чую и залезать в душу другим людям не обучен!
Альберт Павлович покачал головой.
— События начали развиваться быстрее, чем мы рассчитывали, — заявил он, сделав глоток вина. — Предполагалось, что ты примелькаешься и заведёшь нужные знакомства, после чего начнёшь транслировать определённую информацию некоторым определённым личностям. Словечко там, словечко здесь. Глядишь, и ухватили бы за ниточку. Так это и работает.
Я поморщился.
— Вы ведь это затеяли с ведома Врана?
— Допустим, — беспечно улыбнулся в ответ куратор.
— А меня почему не предупредили?
— Кондрат Семёнович хотел для начала на тебя посмотреть. Это была не моя прихоть, если ты об этом.
Я вздохнул и вновь постучал по газете.
— И что теперь?
— А что может изменить эта газетная утка? — улыбнулся Альберт Павлович. — Общайся, заводи новые знакомства, оказывай знаки внимания Нике Кондратьевне. Становись частью круга общения товарища Врана, наблюдай и жди поклёвки, сам события не форсируй.
Вновь вернулся официант, начал сервировать стол, и на какое-то время стало не до разговоров. Когда мы вновь остались тет-а-тет, Альберт Павлович поинтересовался подробностями вчерашнего ужина, и я вкратце пересказал застольные беседы, а под конец заявил:
— Если вас интересует моё мнение, из всех собравшихся я бы поставил на секретаря. Что-то с ним не так. Какой-то он скользкий, что ли.
Альберт Павлович улыбнулся.
— Анатолий Крюк знает решительно обо всех делах и договорённостях своего патрона, — сказал он, выдержал паузу и уже без малейшего намёка на улыбку продолжил: — Или даже ещё больше. Он не просто надёжен, он кровно заинтересован в сохранении статус-кво.
Я пожал плечами.
— Как скажете.
Дальше в «Жар-птицу» пожаловала шумная компания, и хоть расположились новые посетители через стол от нас, разговор сам собой сошёл на нет. Засиживаться в ресторане мы не стали, расплатились и вышли на улицу.
— А наши встречи не вызовут подозрений? — уточнил я уже там.
Альберт Павлович улыбнулся.
— С чего бы это? Я много с кем встречаюсь по службе. Тебя, вот, агитирую перейти на работу в ректорат, а ты из природной скромности не готов ответить решительным отказом и тянешь время.
Куратор подмигнул, похлопал по плечу и направился к главному корпусу, но я тут же нагнал его и зашагал рядом.
— Мне в библиотеку, — пояснил, перехватив вопросительный взгляд.
Но, честно говоря, с тем же успехом я мог сходить в кино или просто посидеть на лавочке. Каждую страницу перечитывал по два-три раза и всё без толку, ничегошеньки не понял и даже особо не запомнил. В итоге плюнул и пошёл медитировать, да только ничего хорошего из этой затеи тоже не вышло. Сначала никак не мог достичь состояния внутреннего равновесия, потом отвлекла придирками Беда, а на выходе из зала меня и вовсе перехватила Вика. Пришлось угощать барышню газводой и развлекать разговорами в ожидании, когда закончатся занятия в фотостудии у её старшей сестры.
Выспаться в воскресенье не вышло — снова пришлось вставать ни свет ни заря.
Вроде, не такая уж и большая проблема, да только окончание недели выдалось насыщенней некуда, устал как собака. Вылеты перенесли на пять утра, возвращались в город уже в сумерках, и весь день напролёт прыгали, прыгали и прыгали из дирижабля на крышу вконец опостылевшего строения. Впрочем — нет, помимо десантирования начали уделять время и взаимодействию с бойцами особого дивизиона, которые выдвигались во второй волне и осуществляли окончательную зачистку здания.
Всего-то восьмой день отработки операции пошёл, а повторы одного и того же в печёнках уже сидят. По своему маршруту с закрытыми глазами пройти смогу, он мне даже сниться начал. Достало!
Ладно хоть ещё в воскресенье вернулись в Новинск ближе к полудню. Я воспользовался служебным положением и позаимствовал на время лётный шлем и очки, а дома наскоро сполоснулся под душем, переоделся и выкатил из сарая своего железного коня. После задумался, не купить ли Ольге букет роз.
Цветы она любила, это я уже понял, но вот ехать с букетом на мотоцикле… Да и вообще…
Какие-то буржуазные пережитки, право слово!
Но и с пустыми руками являться в гости не хотелось, поэтому сделал крюк до «Лиры», забежал в кафе и взял набор пирожных, а заодно несколько бумажных ведёрок с их фирменным мороженым. И то, и другое убрал в ранец, затем потянулся к сверхсиле и опустил температуру в нём чуть ниже нуля. Особо скрывать помехи даже не пытался, поскольку они попросту терялись на фоне тех искажений, что возникали при генерации электричества для двигателя мотоцикла. Да и не было в этом криминала с учётом последних послаблений.
Ну а как выехал из города, так и вовсе осторожничать перестал, сразу выжал из мотоцикла едва ли не всё возможное. Полетел как стрела, а то и быстрее!
Миновать пропускной пункт на въезде в дачный посёлок проблемы не составило — на моё имя был выписан пропуск, а служебное удостоверение до предела упростило процедуру проверки. Пригласили провести погожий летний денёк за городом не меня одного, гостей набралось больше десятка, пирожные и мороженое оказались весьма уместны.