стала говорить «да».
Мне стало как-то неловко признаваться в том, что он совершенно точно прочел мои мысли.
Усмехнувшись так, как усмехнулся бы человек смирившийся с собственной незавидной судьбой, лорд Арнел подхватил меня, и переместив к себе на колени, нежно обнял, затем осторожно коснулся пальцем моего кольца, и не слишком уверенно озвучил собственное предположение:
– По легенде первозданное железо само по себе является хранителем магии. Возможно причина в этом. А возможно в том, что я желал привязать тебя к себе прочнейшими узами с самого нашего весьма волнующего знакомства.
– О, да, это было незабываемо, – с немалой долей скептицизма сказала я.
Тихий смех и внезапно практически торжествующее:
– Я же говорил, что заполучу вас. Как видите, вышло, по-моему.
Повернув голову, разъяренно посмотрела на дракона и, увы, гнев мой был более чем обоснован.
– Вы! – даже слов не было.
Но лорду Арнелу они и не требовались.
Взяв мою правую ладонь, он медленно поднес ее к своим губам, не отрывая взгляда от моих глаз, нежно поцеловал, и тихо произнес:
– Отдыхай, любовь моя.
Свой плащ и камзол дракон безапелляционно оставил мне. Подкинул дров в костер и покинул пещеру, не слушая моих возражений. Перекрывая шум бушующей снежной метели, предупредил, что разместил несколько ловушек на всякий случай и потому мне не стоит покидать пещеру.
По моему скромному мнению ему ее так же покидать не следовало, но, увы, меня никто не слушал.
* * *
Некоторое время после ухода Адриана, я сидела, разглядывая свое кольцо в свете пылающего костра. Несколько раз я задавалась мыслью о том, как в этом богом забытом месте можно было найти дрова, но все мои рассуждения снова и снова возвращались к кольцу. И я не ведаю, что имел в виду лорд Арнел, говоря о первозданном железе, но созданное им обручальное кольцо казалось столь же теплым, сколь и моя собственная кожа, а едва я осторожно стянула его с пальца, с удивлением обнаружила внутреннюю гравировку «Моей возлюбленной Анабель». Почему-то тут же вернула кольцо на палец, и поняла, что взираю на него с не покидающей мои уста улыбкой. И со столь же не покидающим все мое существо смущением.
Воистину, в миг, когда он взглянул на меня с самым откровенным вожделением, заставил мое сердце биться столь отчаянно, что это сердцебиение я ощущала до сих пор. Взгляд, столь же порочный, сколь и исполненный восхищения. Прикосновения, умелые, осторожнее, и в то же время… я ощущала себя так, словно это произошло впервые не только для меня, но и для лорда Арнела.
И мы не были женаты, не являлись супругами, а данную пещеру никак нельзя было именовать супружеским ложем, и…стыд все еще был со мной, но раскаяния в совершенном грехе я не испытывала, как ни пыталась воззвать свой дух к праведности.
Тысяч смешанных чувств, эмоций, мыслей… и в то же время перед глазами взгляд дракона, исполненный одурманивающей нежностью, невероятным счастьем, и совершенно новым, всепоглощающим ощущением принадлежности мужчине…
Это было невероятно. С семнадцати лет узнав о том, что происходит между супругами в супружеском ложе под покровом ночи, все что я испытала, это дурноту и весьма печальное понимание того, что мне не избежать этой крайне неприятной участи. Матушке не выпало поговорить со мной на эту тему, но мне с лихвой хватило наставлений от гувернанток и тетушек. «Дитя, крепись. По началу, мужчины требуют этого чаще, но со временем подобное происходит все реже. В первую брачную ночь же, вам потребуется лишь закрыть глаза, не сопротивляться и вынести эту муку во имя продолжения рода».
Однако все случилось совершенно иначе.
Я вспомнила, как лорд Арнел склонился надо мной, и у меня перехватило дыхание.
Я словно до сих пор ощущала жар его поцелуев.
Я с неимоверным смущением и стыдом вспоминала, как ухаживал за мной после случившегося Адриан, позволив себе то, чего я никогда не позволяла даже гувернантке, не говоря о горничных, и это вызывало гораздо большее смущение, чем тот миг, когда мы были единым целым…
Но воспоминания о том, как овладел мной лорд Арнел, все же произвели определенный эффект – я внезапно осознала, что едва ли смогу взглянуть дракону в глаза после произошедшего. И в то же время, все с неимоверной логичностью встало на свои места. Боюсь, мое тело принадлежало лорду Арнелу с того самого дня, когда нарушая все законы морали, этики и нравственных правил, градоправитель Вестернана позволил себе схватить меня и прижать к себе. В обществе, где джентльмен смеет надеяться лишь на прикосновении к кончикам пальцев леди, подобное было совершенно неприемлемым. Абсолютно неприемлемым. В обществе драконов подобные прикосновения и вовсе немыслимы, но… Когда-то я слышала о традициях на Юге. Там, где звучит так много слов, изысканность красноречия становится столь обыденной, что мужчину судят не по словам и галантным выражениям, что способны вскружить голову любой девушке, а по тому, как мужчина проявляет заботу.
И я невольно вспомнила, как вспыхнул не растопленный камин в заиндевелой за ночь гостиной, едва лорд Арнел последовал туда за мной в нашу первую весьма незабываемую встречу. Дракону ведь не было холодно. Для их расы купание в ледяном озере не представляет никаких сложностей, а меха драконьи леди носят исключительно для подчеркивания своего статуса – по факту же, холода они не ощущают.
Так почему же тогда в том камине вспыхнуло согревающее пламя?
У лорда Арнела имелись все причины для того, чтобы не просто ненавидеть, но и презирать меня как падшую женщину, однако… Возможно ли, что уже там и тогда, проявив заботу обо мне, он проявил и чувства, крайне неуместные для нас обоих?
И если мое предположение верно, то сложно даже представить, через какие мучения прошел лорд Арнел, осознав, что воспылал чувствами к особе, более чем недостойной его положения, происхождения и финансового состояния.
Поднявшись, я в задумчивости прошлась по пещере, отныне значившей для меня так много, робко взглянула на место, где случилось самое волнительное, и в то же время самое порочное в моей жизни, затем взгляд мой упал на кольцо из «первозданного» железа. Ни в одном трактате, манускрипте или же сборнике легенд я не встречала упоминания о чем-то подобном. Но от чего-то, мне захотелось скрыть это грубоватое кольцо и никому его не показывать, как самое бесценное сокровище, как нечто интимное, чему есть место лишь между мной и Адрианом, как то, что я не пожелала бы