же это – всего лишь один случай. Убийства происходят постоянно, повсюду, во всех нациях и в любой точке мира (хотя в Соединенных Штатах их больше, чем в любой другой европейской стране). Так что Джек и Труди говорили: возьмите горе и страдания, которые принес нам наш конкретный случай, и умножьте их на все подобные случаи, которые происходят каждый год, и вы почувствуете всю чудовищность этого зла.
Жертвы преступлений и их выжившие родственники с подозрением относятся к термину «отмщение», поскольку он подразумевает мстительность и воздаяние. Лично я не вижу ничего плохого в подобных настроениях, но понимаю такую точку зрения. Многие из этих родственников предпочитают термин «возмездие», означающий нечто заслуженное, – наказание или вознаграждение, основанное на действии или совершенном преступлении. В любом случае, суть в том, что система правосудия в ограниченных для нее пределах пытается уравновесить чашу весов между жертвой и преступником.
Мы уже отмечали, что даже в лучшем виде это очень несовершенное стремление, особенно в случае убийства. Мы не сможем воскресить этим мертвых. Но даже попытка установить какое-то моральное равновесие в обществе, я думаю, крайне важна. Без осознания того, что люди несут ответственность за свои действия и что посягательство на основные ценности общества влечет за собой соответствующие последствия, любые концепции на тему морали, правильного и неправильного поведения становятся бессмысленными.
А без этих концепций общество не может существовать.
Глава 11. Преодоление дистанции
«Вы, жители штата Теннесси, проголосовали за политиков, поддерживающих смертную казнь, – сказал я своей аудитории в Вандербильте. – Раз вы закрепили это в документах, то вы позволяете присяжным, представляющим вас, требовать эту меру наказания, но тогда идите до конца, а не останавливайтесь только на этом».
Я рассказал им, как организаторы конференции не хотели, чтобы я показывал фотографии с места преступления, потому что их использование якобы приведет к повторной виктимизации семьи.
– Но семью виктимизирует вовсе не это, а вынесенный приговор, который потом не исполняют в течение двадцати лет. Вот где виктимизация и страдание. Как может семья продолжить спокойно жить, пока не увидели, как приговор приведен в исполнение?
– А как насчет жизни без права досрочного освобождения? – спросил кто-то.
– Никаких проблем, если так гласит ваш закон, и вы всерьез его исполняете, – ответил я. – В некоторых штатах такой закон есть. Если присяжные и судья вынесли подобный приговор, и если вы можете быть уверены в том, что он исполняется, то это хорошо. Но если вы поддерживаете смертную казнь в своем штате, то какое еще преступление может больше заслуживать смерти, чем это? Если вы не применяете казнь после подобного приговора, тогда у вас не правосудие, а пародия на него.
Именно так воспринимается дело Седли Элли, и это обычная ситуация для штатов, где разрешена смертная казнь.
После вынесения смертного приговора апелляция автоматически направляется в Верховный суд Теннесси, минуя апелляционный суд по уголовным делам. В этом есть логика, поскольку верховного суда все равно не миновать. К тому времени, как стенограмма судебного заседания была готова, как появились новые адвокаты по апелляциям и прозвучали устные аргументы, прошло уже два с половиной года после суда и четыре года после убийства Сюзанны. Верховный суд штата рассмотрел протокол полностью и единогласно подтвердил осуждение и приговор Элли.
Вина обвиняемого по этому делу установлена с абсолютной точностью, говорилось в письменном решении. Однако это было лишь начало.
Арт Куинн и Тим Холтон, новые адвокаты Элли, подали апелляцию в Верховный суд США, и там это ходатайство о возвращении дела было отклонено, суд не усмотрел в нем ничего примечательного или требующего повторного рассмотрения. Затем адвокаты приступили к процедуре хабеас корпус.
Мы не собираемся здесь рассматривать всю юридическую и политическую историю института хабеас корпус. Скажем только, что это благородный и фундаментальный принцип нашей системы правосудия, его разработали как процедурную опору против необоснованных и незаконных обысков и арестов, незаконного лишения свободы и других злоупотреблений системы. Он нужен, чтобы избежать второго, третьего или четвертого судебного разбирательства, способного отменить выводы и вердикт первоначального. Тем не менее после дела Брауна против Аллена в Верховном суде 1953 года этот принцип стал работать против самого себя.
Я, конечно, не виню Куинна и Холтона за то, что они воспользовались всеми доступными им процедурными нюансами – это их работа, которую они выполняют для своего клиента, – но ссылка на хабеас корпус и его эквивалент в суде штата, то есть «прошение о послаблении после вынесения приговора», фактически позволила им бросать в стену все, что у них есть, в надежде, что вдруг что-нибудь из этого прилипнет к стене. Так они и стали поступать.
Элли подал прошение с обвинением своих первых адвокатов в некомпетентности – это обычный прием, – хотя Джонс и Томпсон считались одними из лучших защитников по делам об убийствах в столице штата. Элли заявил о различных процедурных нарушениях, якобы помешавших ему добиться справедливого судебного разбирательства из-за предвзятости судьи. Он даже потребовал провести новое судебное разбирательство, поскольку Джеку Коллинзу разрешили выпить чашку кофе из кофейника в приемной судьи. Претензии такого типа не только засоряют работу судов, каждая из них ведет к значительной задержке в исполнении приговора, и совокупность таких претензий лишь усугубляет страдания жертв.
К тому времени, когда крайне справедливый и ответственный судья Эксли решил, что петиция Элли не имела никаких оснований, впустую прошли еще полтора года.
Джека Коллинза настолько встревожили эти махинации, связанные с системой хабеас, что он впервые после окончания юридической школы снова пришел в библиотеку за книгами по юриспруденции. Он предложил дать свои показания на слушаниях в Конгрессе, отметив, что никто из жертв или выживших никогда не пользовался этой возможностью. Он привлек внимание национальной организации по защите прав жертв «Граждане за закон и порядок». Он и Труди стали региональными директорами этой организации в восточных штатах. Они включились в работу с группами граждан и с правоохранительными организациями. Я снова встретился с ними, когда они приехали в Куантико, чтобы пообщаться с учащимися Академии ФБР.
Представительница Верховного суда, Сандра Дэй О’Коннор, высказала