удовлетворить будущие экономические чаяния народа.
Если стратегия потерпит неудачу и не удастся поддерживать экономические показатели на оптимальном уровне, Китаю, возможно, придется опереться на вторую опору, на которую партия, очевидно, делает ставку, а именно на китайские националистические чувства. Китайский народ, похоже, воспитан на убеждении, что Китай стал самой страшной жертвой западной агрессии и что остальной мир должен возместить ему ущерб за столетнее унижение. Партия использует такие националистические чувства в качестве инструмента для обеспечения своей легитимности. С середины 1990-х годов Коммунистическая партия Китая использует отдельные инциденты для разыгрывания карты национализма, такие как бомбардировка ВВС США китайского посольства в Белграде в мае 1999 года или решение Филиппин обратиться в арбитраж по перекрывающимся территориальным претензиям в Южно-Китайском море, чтобы доказать, что они являются истинными хранителями нового Китая. Таким образом, партия все больше связывает свое собственное выживание с защитой чести и гордости нации. Проблема такого подхода заключается в том, что китайскому правительству приходится усиливать реакцию на предполагаемые угрозы, чтобы оправдать ожидания общественности в том, что честь Китая была должным образом защищена. В последнее время Китай прибегает к угрозам, санкциям и даже военным действиям. Китайская дипломатия "волчьих воинов" - это последний пример того, как партия вынуждена предпринимать все более радикальные шаги, чтобы удовлетворить общественное мнение внутри страны и сохранить свою легитимность. Если экономика начнет оступаться или падать, есть вероятность, что инстинкт партии разыграть карту национализма приведет Китай к опасному конфликту. Риск того, что мелкий конфликт перерастет в более крупный пожар, будет выше хотя бы потому, что ситуация переплетется с собственным выживанием или сохранением партии.
Удивительный прогресс, которого добился Китай, не должен скрывать того факта, что он не является полностью нормальным государством. Это однопартийное государство с армией, в которой преданность партии выше преданности нации. Правильное понимание природы китайского государства крайне важно по мере превращения Китая в сверхдержаву. Инцидент на площади Тяньаньмэнь в 1989 году, позволяющий взглянуть на природу китайской политики при Коммунистической партии Китая, пополняет знания об институте, который мало что о себе рассказывает, хотя и стремится стать мировым гегемоном к 2049 году.
Эпилог
ПАДЕНИЕ БЕРЛИНСКОЙ СТЕНЫ 9 НОЯБРЯ 1989 ГОДА И Окончание советского господства в Восточной Европе в том же году переключили внимание всего мира с Азии на Европу. События на Тяньаньмэнь исчезли из коллективной памяти.
Дэн вернулся к своему первоначальному стремлению модернизировать Китай. Его знаменитое южное турне 1992 года, известное как "нань сюнь", положило конец любой дальнейшей серьезной оппозиции со стороны "левых" и вывело Китай на путь превращения во вторую по величине экономику мира. Он оставался самым высоким лидером вплоть до своей смерти пять лет спустя.
Еще при его жизни китайская коммунистическая партия начала глубокое изучение распада Советского Союза. Распад Советского Союза преследует их и по сей день. Они пришли к выводу, что роковой ошибкой Горбачева было то, что он поставил гласность перед перестройкой. Это подтвердило их уверенность в правильности своих действий. Партия поклялась, что никогда не допустит размывания диктатуры Коммунистической партии Китая.
Отношения с Соединенными Штатами вернулись в нормальное русло. В течение нескольких лет поток торговли и инвестиций из Америки и Европы позволил Китаю осуществить мечту Дэнга. Китайцы умело пытались убедить Запад в том, что его подъем отвечает их интересам. Именно американцы и европейцы стали инициаторами вступления Китая во Всемирную торговую организацию, купившись на доводы китайцев о том, что страна переходит к рыночной экономике. Европейцы изо всех сил старались возобновить продажу оружия Китаю. США думали, что смогут изменить мышление китайцев, сделав их ответственной заинтересованной стороной. Китайцы подыгрывали им, всегда следуя совету Дэн Сяопина: "Спокойно наблюдайте за ситуацией, обеспечивайте безопасность наших позиций, спокойно решайте вопросы, скрывайте наши возможности и не торопитесь, умейте держать себя в тени и никогда не претендуйте на лидерство". Западу потребовалось тридцать лет после инцидента на площади Тяньаньмэнь, чтобы осознать ошибочность своего пути.
Китайцы подходили к отношениям с Западом с открытыми глазами. Внешне они обхаживали и одаривали Запад. Внутри же они пришли к выводу, что Соединенные Штаты представляют собой экзистенциальную угрозу, и решили с ней бороться. Они убеждены, что конечная цель американцев - подмять под себя Коммунистическую партию Китая, внедряя в нее идеи западного капитализма и демократии, пока это не подорвет идеологические основы режима. Они знают это как "мирную эволюцию", впервые сформулированную госсекретарем Джоном Фостером Даллесом в 1950-х годах. Они полностью не доверяют американцам и теперь в состоянии бросить им вызов во многих областях.
Внешне Китай претерпел множество изменений. Его ВВП вырос с менее чем 500 миллиардов долларов США в 1990 году до 14 триллионов долларов США в 2019 году, а народ стал процветающим и гордым. Автомобиль Benz заменил автомобиль Hong Qi, молочные продукты, такие как мороженое и йогурт, с удовольствием потребляются людьми, которые еще тридцать лет назад почти не пили молока, а западный костюм стал предпочтительной одеждой. Но в Китае по-прежнему правит партия, и во главе ее по-прежнему стоит красная аристократия. Она по-прежнему ставит партию выше нации. Она по-прежнему требует абсолютной лояльности от вооруженных сил. Отмечая в 2021 году столетие со дня своего основания, она по-прежнему полна решимости сделать Китай по своему образу и подобию.
Студенты и молодежь больше не пытались протестовать. Возможно, у них и не было причин для этого. За последние тридцать лет Китай процветал, и условия в университетах значительно улучшились. Люди получили работу и процветание. Взамен они уступили государству некоторые права. Еще есть те, кто мечтает о демократическом Китае, но большинство из них эмигрировали на Запад и не имеют никакого значения для большинства китайцев. Пока нет никаких признаков того, что большинство народа хочет обменять свое настоящее на демократическое будущее.
Для иностранной прессы, самозваных хранителей демократии и прав человека в мире, быть корреспондентом в Китае после 1990 года было равносильно билету в один конец к успеху и славе. В медийных кругах было хорошо известно, что для получения доступа к новостям предпочтительнее сожительствовать с китайским министерством иностранных дел. Быть приглашенным на чай с китайским пресс-секретарем было не очень хорошо для профессионального здоровья. (Иностранных журналистов приглашали в министерство иностранных дел только для того, чтобы сделать им замечание или предупреждение по поводу их репортажей. Так происходит и сегодня.) Большинство из них не покрывали себя славой, давая однобокую картину Китая, которая более или менее соответствовала тому, что китайцы хотели представить о себе внешнему миру, хотя были и те, кто писал о проблемах.