Разумеется, полученная приведенная здесь цифра достаточно условна. Недаром подчеркивалось, что речь идет о минимальной хронологической величине. Ибо взятый за основу расчета временной промежуток («шар») в восемь веков относится все-таки к самому последнему периоду развития языка. Совсем не обязательно, чтобы предыдущие периоды языковой эволюции полностью совпадали с эталонной и достигали абсолютного равенства между собой. Казалось бы, начальные этапы заведомо могли бы быть более продолжительными. Но это только на первый взгляд. Ибо на ближайших к нам по времени этапах развития языка последнее вообще может замедлиться.
Рис. 36. Эволюция языков мира и хронология
Такое неизбежно происходит после установления жестких грамматических или орфографических правил, а также лексического канона любого языка. Впрочем, процесс языковой дифференциации не останавливается полностью: русский литературный язык Петровской эпохи и времен Ломоносова (даже если взять «Российскую грамматику» последнего) весьма отличен от современного, а язык произведений Шекспира, соответственно, — от современного английского.
Особенно условен промежуток между первым и вторым уровнями языковой эволюции. Планка, установленная на отметке 56 веков (5600 лег), может быть поднята на высоту вдвое и втрое большую (поэтому она и обозначена как условно продолжающаяся во времени). Это вызвано в том числе и тем, что мировая катастрофа, обрушившаяся на Землю и повлекшая за собой гибель Атлантиды и Арктиды (а Байи считал, что это одно и то же), датируется обычно X–XII тыс. до н. э. С точки зрения гиперборейской истории гибель Арктиды вовсе не обязательно означала гибель Гипербореи. Во-первых, сохранялась гиперборейская периферия, а это — весь Крайний Север Евразии и Северной Америки. Во-вторых, уцелели многие острова и архипелаги в акватории Ледовитого океана. В-третьих, в результате массовых миграций гиперборейцы расселились по всем континентам, дав толчок современным народам и цивилизациям. И все же сформулированные методологические принципы и исследовательские подходы позволяют нащупать реальные основания и отправные точки для определения хотя бы приблизительных контуров возможной периодизации гиперборейской истории.
Безусловно, «русские аспекты» прослеживаются в любых древних и современных культурах. Мне, например, доводилось указывать на поразительные параллели в традиционном мировоззрении русских, китайцев, индейцев обеих Америк, полинезийцев, папуасов, австралийцев, не говоря уже о коренных народах российской Евразии. Все эти невероятные с точки зрения здравого смысла совпадения обусловлены общим происхождением всех без исключения современных народов, однако корни былого единства, как уже указывалось выше, уходят в моноэтническую и моноязыковую Гиперборею.
При этом Гиперборейская Традиция вполне естественно и органично совмещается с реальными этапами развития мировой истории, плавно переходящими через эпоху дифференциации и распада былой этнолингвистической общности в бурное течение славянской и собственно русской истории. Именно под таким углом зрения, то есть сквозь призму Гиперборейской традиции, и освещается ход мировой и русской истории в настоящей книге. Но (как это видно из всего вышесказанного, а также предыдущих публикаций) меня занимает и другой вопрос: насколько достижения современной цивилизации связаны с наследием древней Ар-ктиды и какова гиперборейская составляющая материальной и духовной жизни многочисленных современных этносов, обосновавшихся на давно или недавно занятых ими территориях.
Что касается цивилизационного аспекта проблемы, то в заключение еще раз необходимо сказать следующее. Вполне схоластический спор, куда следует отнести Россию — к Востоку или к Западу, строится совсем не на том логическом основании. Любая страна имеет восточную и западную стороны. Но Россия — это в первую очередь великая Северная Держава! Потому-то Россия в любом ее пространственно-временном и социокультурном плане — это, прежде всего, великая нордическая цивилизация, прямая наследница Гипербореи!
ИНТЕРЛЮДИЯ 2. (20 ТЫСЯЧ ЛЕТ НАЗАД. ГИПЕРБОРЕЯ)
<…> Гиперборейцы давно уже не летали в ступах. Впрочем, и в ту далекую эпоху, когда этот вид транспорта был в ходу, пользоваться им предпочитали в основном женщины. Антигравитационные «леталки», должно быть, тешили им душу, напоминая о временах матриархата, по счастью, безвозвратно канувших в Лету. Во все времена, однако, находились две-три отчаянные головы, которые вопреки всем правилам и запретам готовы были устроить над городом настоящее представление с фигурами высшего пилотажа.
«Ведьмы! Ни дать — ни взять, сущие ведьмы!» — думал дозорщик Буривой (он же — в обиходе — Буря, Бури, Боря, Борей, Борис — кому как нравится), наблюдая за двумя очаровательными гипербореянками, левитировавшими над его головой. Распустив русые волосы, они со скоростью ветра носились в ступах друг за другом по поднебесью. Честно говоря, ему лично по душе больше были крылатые девы-валькирии: их грациозное парение в выси на искусственных перьевых крыльях или стремительный пролет на летающих колесницах всегда зачаровывали, вызывая целую гамму возвышенных чувств. Но и «ведьмочки», в обшем-то, ничего себе. Они, конечно, догадывались, что сейчас за ними с земли наблюдали тысячи восторженных глаз, и старались, как могли.
Буривою ничего не стоило взмыть вверх на гораздо более совершенном и быстроходном летательном аппарате и догнать расшалившихся девушек. Однако создавать в небе излишнюю сутолуку тоже было вроде ни к чему. «Ничего, пусть порезвятся!» — в конце концов решил дружинник. В задачу дежурного дозорщика входило наблюдение за состоянием и распространением арктических льдов, а не борьба с нарушителями правил воздушного движения. Океан вокруг Гипербореи давно был свободен от пака, но на суше — высоко в горах и прибрежных возвышенностях — непрерывно созревали и расползались по округе гигантские языки ледников.
Датчики скрупулезно фиксировали малейшие изменения в каждом из ледниковых очагов. Но увидеть картину в целом можно было лишь с высоты птичьего полета. Для этого вот уже сотни лет безотказно действовала служба воздушных дозорщиков. К Буривою профессия перешла по наследству. Сначала он просто летал с отцом по бескрайним просторам Арктики, затем стал помогать ему в составлении ежедневных отчетов и передавать результаты в единый центр на архипелаге, наконец, после окончания навигационной школы целиком перешел на самостоятельную работу.
Гиперборейцы не боялись ни льда, ни снега, ни мороза, ни полярной ночи — неотъемлемой стороны их повседневного бытия. Другой жизни они не знали и попросту не мыслили. Играючи возводили колоссальные ледяные дворцы. Хотя жить предпочитали в теплых бревенчатых теремах, куда тепло поступало прямо из земных недр. Там же в скальной породе были вырублены многочисленные подземные убежища, соединенные между собой не менее многочисленными тоннелями. Геотермальная энергия помогала управлять и ледниковыми массами, создавая условия, пригодные для процветающей жизни.
В местах традиционного расселения гиперборейцев трудом многих поколений были созданы цветущие оазисы, где под гигантскими прозрачными сферами, озаряемые в темное время года (или суток) ослепительными лампами, шумели вечнозелеными кронами тропические растения, одна плодоносящая культура сменялась другой, обеспечивая обильные и никогда не иссякающие запасы пропитания как для людей, так и для бессчетных стад домашних животных. Гидропоника делала воистину чудеса: на безжизненных скальных породах, покрытых гравиевой подушкой, куда поступал специально подобранный питательный раствор, собирались два-три урожая в год — злаки, овощи, фрукты, цветы… Ажурные искусственные конструкции, смонтированные из миллионов листов прочнейшей пластмассы, тянулись на арктических островах и материковом побережье иногда на сотни километров, занимая в некоторых районах и континентальный шельф.
Линзообразный гравитолет напоминал огромное стеклянное блюдце, наполненное разными приборами и техничес-ними приспособлениями. Крылья отсутствовали вообще: принцип движения (точнее — левитации) тот же, что и у допотопных ступ, — антигравитация. Буривой поудобнее устроился в полужестком пружинистом кресле и перевел аппарат в автоматический режим полета. Теперь умная машина самостоятельно выбирала маршрут. Ежедневный облет гиперборейских территорий по маякам-ориентирам обычно занимал целый день. Лень — значит, по бортовым часам, ибо летнее солнце в Заполярье в это время года совсем не заходило за горизонт.